У Ауле есть супруга — Йаванна, подобная одновременно Церере (108), Прозерпине (109)и Фрейе (110). Она — богиня растений; это «статная дева в зеленом одеянии». Величают ее и Земной Владычицей.
На этом, впрочем, пантеон богов у Толкиена не заканчивается. Есть в нем и Феантури — Ирмо и Мандос. Последний напоминает греческого Миноса (111); это страж чертога мертвых, «тот, кто созывает к себе убиенных». Мандос хорошо помнит прошлое и знает многое про будущее. Он женат на прядильщице Вайре, прядущей нескончаемую нить из былых событий, чтобы затем ткать «исторические полотна, что украшают чертог Мандоса и со временем разрастаются вширь».
Вайра подобна парке (112)или норне (113).
У Мандоса есть брат Ирмо, повелитель видений и снов; его супруга Эсте исцеляет от недугов и усталости, погружая немощных в воды своих чудодейственных источников. Ниенна — сестра Феантури, она повелевает страданиями.
«Она оплакивает все раны, оставленные на земле Мелкором»
Толкиен тут же добавляет, что «со временем песнь Ниенны превратилась в горестный плач, и печальный глас ее влился в темы мироздания задолго до того, как был сотворен мир».
И как тут не вспомнить строки Шатобриана:
«Сердце наше — инструмент несовершенный: оно подобно лире без струн, из которой мы вынуждены извлекать радостные звуки в тональности, больше подходящей для воздыханий».
Печаль, но не отчаяние, — главный порок и грех в мире Толкиена, где разруха, причиненная архангелом зла, так велика и неизбывна, что ей, кажется, никогда не будет конца.
Противоположностью Ниенны является Тулкас, объединивший в своем лице скандинавского бога–громовержца Тора и римского бога войны Марса.
«Его величают бравым Астальдо, он последним снизошел в Арду, дабы помочь сородичам своим сокрушить Мелкора. Он упивается битвой и силой… Кудри и борода у него золоченые, а в руках неизменно оружие… Слова его мало что значат, зато отвага его велика».
У Тулкаса необычная супруга: зовут ее Нессой — она родственница оленям и ланям, хотя и проворнее их. Несса непревзойденная танцовщица — живое воплощение мысли Ницше о том, что мужчина должен быть искусным воином, а женщина — доброй матерью, ну а когда они вместе, то должны танцевать.
Есть у Толкиена и великий охотник — Ороме, подобный библейскому Нимроду, большой насмешник и гонитель чудищ и хищников. Он любит общаться «с лошадьми, гончими псами и деревьями, потому–то его и кличут Алдароном — Повелителем Лесов».
При нем завсегда рог Валарома, чей глас «чистотою своею сродни пурпурному восходу или молнии, пронзающей тучи…»
Применительно к великой охотничьей традиции Ороме — охотник–чистильщик, ибо «он увлекал и друзей своих, и зверей в погоню за злобными тварями, прихвостнями Мелкора».
Наряду с Валар существуют менее значимые духи, появившиеся впрочем, тоже во времена сотворения мира, — майар. Среди них особенно примечательны Илмаре, служительница Арды, и Эонве, глашатай Манве.
Еще один майа, Оссе, состоит в вассалах при Ульмо, Владыке морей, омывающих Средиземье…
«Он управляет бурями, и смех его перекликается с рокотом волн».
Уинен, его супруга, повелевает морскими тварями, о которых моряки слагают легенды.
Оссе, в отличие от Ульмо, олицетворяет бурное море:
«Когда возникла Арда, Мелкор решил переманить Оссе на свою сторону, обещав отдать ему за верную службу все владения Ульмо. Потому–то и взбурлили и вспенились моря когда–то, едва не затопив все земли».
Но стараниями супруги Уинен Оссе был допущен к Ульмо и снискал его прощение. И «всякий, кто живет у моря или ходит по неоглядным водам его, с почтением поминает Оссе, однако ж доверяться ему не смеет».
Валар с самого начала противостоят сильнейшему среди них — Мелкору, который рушит все, что они ни сотворят:
«Он набросился на Иллуин и Ормал (два лучезарных столпа, похожих на гигантские светочи, озаряющие землю), низверг их и разбил светильники. От крушения столпов содрогнулась земля, вздыбились моря, и хлынуло из светильников всепоглощающее пламя».
Первое злодеяние Мелкора обернулось непоправимыми последствиями. Отныне миру уже никогда не будет суждено стать таким, как прежде; уже никому не удастся восстановить его Statu quo ante:
«Лик Арды сделался уродливым, равновесие между сушей и водами нарушилось — Арда навеки лишилась прелести, какой наделили ее Валар».
«Так закатилась юность Арды», — добавляет Толкиен. Впрочем, Валар, похоже, смиряются с первой величайшей бедой:
«И тогда ушли они из Средиземья в землю Амана, что на Заокраинном Западе, на самом краю света».
Здесь Толкиен воздает дань кельтской традиции сее Сидхом — иным миром на западе, и греческой с ее садами Гесперид («дщерей ночи»), что цветут там же, на крайнем западе. Бессилие Валар очевидно:
«Мелкор крепко удерживал Средиземье, и низвергнуть его они не могли никакими силами».
Так Мелкор становится Princeps hujus mundi — Властелином мира, который, как он любил говаривать, «стал его безраздельной вотчиной», что и толкнуло людей на вероломство. И не случайно Толкиен с нескрываемым скептицизмом замечает, что Илуватар «наделил людей странными свойствами» и что, по разумению эльфов, люди больше других «походят на Мелкора». И то правда: помимо всего прочего, век людей короток, а сердца их «пребывают в извечном поиске пределов мироздания и нигде не находят ни покоя, ни отдохновения, хотя им достает отваги строить жизнь по–своему и при этом противостоять случайным превратностям и силам, правящим миром».
Илуватар, положивший столько трудов на сотворение человека, обманувшего его чаяния (еще одно подтверждение нелюбви Толкиена к людям), «знал, что люди, оказавшись меж сил, правящих миром, нередко сбивались с пути истинного и далеко не всегда использовали свои таланты так, как было надобно».
Но, как и в случае с Мелкором, «что бы ни делали они, деяния их служат во славу творенья моего» (творения Эру).
Толкиен противопоставляет запад, главную исходную точку всех благих начинаний, востоку и северу, где властвуют силы тьмы. Именно там, на Заокраинном Западе мира, Валар обустраивают новообретенную землю, Валинор, — своего рода нордическую Вальхаллу (114). Только они это делают собственными силами, а не с помощью великанов. Валар возводят горы — обиталище духов и богов, подобное греческому Олимпу. На священной горе Таникветил Манве воздвигает свой престол. Создают они и особый уголок — Locus amoenus,
«где ничто не блекло и не увядало, где цветы и листья не знали пятен тлена, где никакой недуг и никакая пагуба не коснулись живых существ, где даже воды и скалы были осенены благодатью».
Валар создают и Маханаксар — Круг Судьбы, нечто, подобное колесу мира, известному так же под названием «свастика». Богиня растительности Йаванна взращивает два легендарных валинорских древа — Тельперион и Лаурелин, свет которых озаряет Валинор и весь мир.
«В Валиноре дважды на дню наступал час отдохновения и яркого озарения, в коем оба древа лучились золотом и серебром».
Древа символизируют хронологическое начало мира, поскольку именно «с их появлением начался отсчет новой эпохи». Толкиен не уточняет, какой породы Лаурелин, но дает понять, что Тельперион — это бук.
Начало времен ознаменовано первой войной против Мелкора — в результате он будет побежден и посажен на цепь, как волк Фенрир из скандинавских мифов. Отныне у Валар достаточно сил, чтобы осадить Мелкора в его логове Утумно. Осада продолжается долго, но богу–силачу Тулкасу все же удается низвергнуть Мелкора. Он–то и сажает его на цепь Ангайнор, выкованную Ауле. Мелкора заточают в крепость Мандоса, бросив сперва в середину Круга Судьбы… Из–за участия в войнах образ Валар меркнет в глазах эльфов — они отказываются следовать за ними в Валинор.
