— Нет.

— Ты не ездишь к ней в школу?

— Она этого не любит.

— Почему, она тебя стесняется?

— Нет.

— Скоро, наверно, поедете в Штаты?

— Да.

— Не надо этого, — внезапно сказала Руби.

— Чего не надо?

— Не надо быть как я.

— Это совсем другое, — сказала Перл. — Я ей не… Она не смогла подобрать слов.

— Кто эта девушка? — спросил Эммануэль Скарлет-Тейлор.

— Любовница моего брата.

— Боже милостивый.

— Которая? В твидовом пальто — любовница Джорджа. Большая смуглая старуха — служанка моей матери. Ту, что в брюках, я не знаю.

— Служанка, — пробормотал Эмма, — Какое странное, старомодное слово.

Том был облачен в купальный костюм, но еще не успел намочить свои длинные локоны. Эмма был полностью одет: пальто, жилет, высокий воротничок, галстук-бабочка и цепочка от часов.

— Пойди заговори с ней.

— С которой?

— Все равно.

— Мне нельзя говорить с любовницей, поэтому со служанкой тоже нельзя.

— Почему? Ты улыбнулся любовнице.

— Да, но она в ответ не улыбнулась.

— Я видел. Почему?

— Что почему?

— Почему ничего нельзя?

— Из-за Джорджа.

— Джордж — это причина?

— Да.

— Он здесь?

— Не знаю.

— Я хочу с ним познакомиться.

— Не советую.

— Ты, кажется, живешь в царстве страха. Что это?

— Где?

— Вон та штука в ограде.

— Это Шалунишка.

— Чего?

— Так у нас называется. Ллудов источник. Это гейзер. Он выбрасывает небольшой фонтан. Очень горячий.

— С виду ничего особенного. Где настоящий горячий источник?

— Ты его не увидишь. Он где-то внизу.

— Ты его видел?

— Нет.

— А эта девушка кто?

— Антея Исткот.

— Она тоже не улыбнулась. А ты ей улыбнулся.

— Она меня не видела.

— Видела. Она тебя подчеркнуто игнорировала.

— Пусть ее. Может, хотела, чтобы я возревновал.

— Ты расстроен.

— Ничего подобного!

— В этом твоя беда — ты хочешь, чтобы тебя все любили.

— Хватит меня пилить.

— Ну хорошо, я умолкну.

— И дуться тоже не надо.

— А с ней кто?

— Гектор Гейнс. Историк. Он тебе понравится.

— Представь меня.

— Не сейчас.

— Притащил меня сюда, а теперь не хочешь ни с кем знакомить.

— Вон Алекс!

— Где?

— Вон там.

— Та девушка в зеленом купальнике, которая разбрызгивает ногой воду и крутится как штопор?

— Да. Она это любит.

— Что-то она мне напоминает, я видел что-то похожее однажды, в бассейне на западе Ирландии.

— Ну ладно, я пошел плавать. Веди себя хорошо.

Том нырнул и поплыл к Алекс. Ему, как и Адаму, было легче разговаривать с ней в воде. Алекс перестала крутиться волчком и помахала Тому. Он проплыл рядом, коснулся мокрого гладкого плеча и слегка сжал. Она положила руку ему на голову, подергала за мокрые кудри. Он поплыл дальше, и на сердце у него полегчало. Он и вправду хотел, чтобы его все любили — все без исключения.

Алекс поглядела ему вслед. Она прекрасно понимала: то, что он поселился отдельно, — значимый поступок, объявление независимости. С другой стороны, она знала, что Том хочет того и другого сразу — и быть отдельно, и чтобы его присутствия жаждали. Вчера он приходил в гости. Она не специально изображала занятой вид, рассеянность. У нее действительно не было возможности хлопотать вокруг Тома, кудахтать над ним по своему прежнему обыкновению. Он застал ее в Слиппер-хаусе, где она и Руби занимались уборкой, двигали мебель, расставляли новые купленные ею вещи. Том и Руби перетаскали наверх что потяжелее. Алекс не объяснила Тому причины перемен. Руби она их тоже не объясняла. Робин Осмор написал Розанову, изложив условия аренды. Алекс было не по себе, и она была счастлива. Жизнь опять стала живой и непредсказуемой.

— Не капай на меня.

— Извини.

— Я хочу познакомиться с Джорджем.

— Его тут нет!

— А это твой другой брат идет, с мальчиком?

— Брайан, привет! Помнишь Скарлет-Тейлора?

— Привет. Я слыхал, ты вчера ходил к Алекс.

— Откуда ты знаешь?

— Габриель звонила. Мы перестали к ней ходить.

— Правда?

— Если бы.

— Ты слыхал про новый заскок Алекс? Она вздумала разводить пчел!

— Ее надо остановить любой ценой.

— Как поживает собачка, папильон? — спросил Эмма у Адама.

— Спасибо, хорошо, — ответил Адам дружелюбно, но отстраненно и с достоинством.

— А он не здесь?

— Его сюда не пускают. Я бы хотел, чтобы он тут поплавал. Он хорошо плавает. Любит плавать.

— Мы едем к морю? — спросил Том у Брайана.

— Да, я думаю, пикник всей семьей, летом, как обычно.

— Остановимся в гостинице?

— Нет, только на один день.

— Только не в Мэривилль, я этого не вынесу.

— Вон луна, — сказал Адам Эмме. И действительно, луна, идеально полная, бледная, как творог, висела на сияющем синем небе, — Почему она не светит?

— Солнце ей не дает.

— У вас есть собака?

— Нет, — ответил Эмма.

И ощутил комок в горле. У него была собака, когда ему было столько же лет, сколько сейчас Адаму, очаровательный спаниель с пятнистым носом. Собаку насмерть сбила машина у него на глазах.

— Была… когда-то… — сказал он.

Адам понял и отвернулся.

— Берегись, — сказал Том, — Перси Боукок и миссис Осмор.

— Поздно… Здравствуйте, Перси, здравствуйте, миссис Осмор.

— Позвольте представить вам моего друга. Эммануэль Скарлет-Тейлор. Мистер Боукок, миссис Осмор.

Перси (из богатых Боукоков, кузен Габриель) спросил у Брайана:

— Как вы думаете, согласится профессор Розанов прочитать лекцию в Эннистон-Холле?

— Понятия не имею. Я что, нянька старому дураку? — ответил Брайан.

Брайан был так груб, что люди порой говорили: он тот же Джордж, только на другой лад, но это был лишь façon de parler [69].

— Подскажи мне идею для песни, — сказал Том Адаму.

— Зачем?

— Затем, что мы со Скарлет-Тейлором собираемся написать шлягер и заработать кучу денег.

— Ничего подобного, — возразил Эмма.

— Я напишу слова, а он музыку. Придумай что-нибудь. Для песни на самом деле нужна только одна строчка.

— Как насчет… ну… «это всего лишь я»? «Просто я».

— «Просто я»?

— Да. На листе сидят две улитки, каждая со своей стороны. Потом одна переползает на другую сторону листа и говорит другой: «Это просто я».

— Обязательно улитки? — спросил Том, подумав.

— Я вижу улиток, — твердо сказал Адам.

— По-моему, это гениально, — заверил Том.

Миссис Осмор спросила Эмму, как ему нравится Эннистон. Очень интересный город, ответил Эмма.

— Вы ирландец, мистер Тейлор?

— Да.

— О, я знаю. Все скорби Ирландии! Должно быть, вы нас ужасно ненавидите за то, что мы до сих пор оккупируем вашу страну.

Эмма мило улыбнулся.

— Это Том Маккефри? — спросила Перл.

— Да.

— Он вырос.

— Он не такой хорошенький, как был, — заметила Диана, питавшая к Тому странные чувства.

— Как дела в Белмонте? — спросила Перл у Руби.

— Плохо.

— Что такое?

— Лиса. Лиса вредит.

Это было старое цыганское поверье.

— Не говори глупостей, — отозвалась Диана.

— Будет беда.

— Ты, наверное, пойдешь повидаться с профессором Розановым? — спросила Диана у Перл, — Он тебе должен заплатить выходное пособие?

— Насколько я знаю, нет.

— Нынче плохо с работой.

— К счастью, мне работа не нужна.

— Что ты сразу обижаешься.

— Ты сейчас к нему идешь? — спросила Руби.

— Не сейчас.

— Завтра? Он вернулся в старый дом в Заячьем переулке — странно, правда? — спросила Диана. — Ты где остановилась? В Королевском отеле, наверно?

Перл залилась краской. Розанов не сказал ни ей, ни Хэтти, что едет в Эннистон. Она думала, что он в безопасном далеке — в Калифорнии. Если он ее увидит… Пылая от стыда, она огляделась в ярком солнечном свете. Произнесла: