Лора замолчала, чтобы перевести дыхание. Эрмин начала лучше понимать проблему. Пожар и его роковые последствия круто изменили судьбу ее матери, всколыхнув плохие воспоминания. Дочь пыталась найти слова, которые могли бы утешить Лору.

– Мама, это не так! Ты изменилась после приезда в Квебек.

– Увы, не настолько.

– Уверяю тебя, да! Честно говоря, мне самой сейчас стыдно за то, что я пользовалась твоей щедростью. Мне казалось нормальным, что ты оплачиваешь мои поездки, вечерние туалеты и обучение детей. Я тебе уже об этом говорила и повторяю: мы с Тошаном поступали неправильно, живя за твой счет. И потом, наверняка можно найти какое-нибудь решение. Следует проконсультироваться с нотариусом или адвокатом.

– Они скажут мне то же, что не устает повторять твой отец. Я вела себя как последняя идиотка, стремясь управлять своим состоянием в одиночку. Я считала себя умнее всех, и вот результат.

Эрмин притянула мать к своему плечу нежным и покровительственным жестом.

– Я помогу тебе, мама. Ты слишком жестока к себе. Откуда тебе было знать, что однажды Амели Трамбле явится сюда и подожжет твой дом? Что касается твоего решения хранить деньги в доме, многие люди поступали так во время войны. В этом нет ничего нелепого.

– Нет, это было глупо! У меня была сотня возможностей поместить свои средства в банк. То есть то, что от них осталось. Я ведь тратила деньги не раздумывая, и ты еще всего не знаешь. Жосс, впрочем, тоже. Мне нравилось играть в богатую благодетельницу с моей немногочисленной бельгийской родней, а именно с кузиной, которая выросла в нашем доме в Руселаре. Я считала ее своей старшей сестрой. В ней было столько мужества! Работая целыми днями на заводе, она вечерами заботилась о нас, стирала, готовила, убирала. Я иногда писала ей, поселившись здесь, в Валь-Жальбере. Переписка вошла у нас в привычку, я с удовольствием общалась на своем родном языке, фламандском, узнавала новости из родных мест.

– Но в этом нет ничего плохого!

– Конечно, но я испытывала гордость, отправляя Паоле, своей кузине, денежные переводы. Она жила бедно, пытаясь создать достойные условия своим шестерым детям. Бельгия сильно пострадала в начале войны. Я посылала ей всё больше денег, я даже помогла купить ей дом, более практичное и удобное жилье, нежели квартира, в которой они раньше ютились. На себе испытав, что такое нужда, я искренне пыталась спасти Паолу. Какая же я идиотка! Я думала, что мое состояние безгранично, а когда поняла, что почти разорена, мне пришла в голову абсурдная идея сыграть на бирже.

– Это только доказывает, что в тебе есть сострадание, мама, – заметила Эрмин.

С этими словами она вынула из кармана своего платья чистый носовой платок и принялась вытирать лицо Лоры.

– Держись, мамочка! – добавила она. – Я убеждена, что тебя нельзя сломить. У тебя больше нет денег, но я с тобой, я тебя не брошу. Я буду соглашаться на все контракты, которые мне предложат, – возможно, вслед за съемками этой музыкальной комедии последуют другие предложения. Я столь многим тебе обязана и собираюсь возместить те огромные суммы, которые ты в меня вложила.

– А если Шарлотта захочет вернуться в Маленький рай? Куда пойдем мы с Жоссом и Луи? А Киона? Где будет жить она?

– Шарлотта скоро не вернется. Ей пришлось бы встретиться со своим братом, а у нее нет ни малейшего желания это делать. Ты представляешь себе Онезима и Людвига соседями, ежедневно сталкивающимися друг с другом? Вы можете спокойно перезимовать в Маленьком раю, ничего не опасаясь… О! Я никак не могу тебя отчистить, нужна вода. Мне не хочется, чтобы дети видели тебя в таком состоянии. Обязательно было пачкать себя сажей?

– Кран на улице должен работать. Пойдем! – согласилась Лора, вставая со скамейки. – Теперь наша жизнь будет совсем другой… Мы заговорили о Шарлотте, а я узнаю́ все новости о ней от тебя. Как они выживают с маленьким ребенком?

Эрмин обняла мать за талию, и они направились к задней части разрушенного дома.

– Шарлотта с Людвигом живут вместе с бабушкой Одиной, под покровительством кузена Шогана, который принял их в свою семью. Зиму они провели вместе с нами, на берегу Перибонки, а летом чаще всего живут в горах, ведут индейский образ жизни. Людвиг ходит на охоту и рыбалку, наша Лолотта обрабатывает кожу и шьет одежду, в общем, стараются жить достойно, хоть и в тяжелых условиях. Подумать только, Шарлотта была такой холеной, а теперь довольствуется малым. Но меня это не удивляет. Думаю, ее заветной мечтой с самого детства было встретить великую любовь. Поэтому ей нипочем холода, самая простая пища и сшитая на скорую руку одежда, ведь она спит рядом со своим мужчиной. Иногда мне даже хочется оказаться на ее месте, затерянной в лесах, наедине с Тошаном, как раньше. Мы были так счастливы на заре нашего брака!

Лора уловила ностальгические нотки в голосе дочери, которая только что открыла кран. Ледяная струя брызнула им на ноги.

– Ох, как холодно! – воскликнула Эрмин. – Ты вымой руки, а я намочу носовой платок и приведу в порядок твое лицо. Кстати, ты мне так и не ответила. Зачем ты так извозилась?

– Не знаю. Это было прощание с моим домом, моим дорогим очагом. По правде говоря, я также надеялась найти какой-нибудь ключ, предмет, все равно что – вдруг что-нибудь уцелело.

– Потерпи немного, Тошан и Мукки сказали, что тщательно все осмотрят. Покажи свои щеки. Ну вот, теперь ты выглядишь гораздо лучше без этих серых полос на лице.

Поглощенные своим занятием, они одновременно вздрогнули от неожиданности, услышав мужской голос, низкий и звучный.

– Здравствуйте, дамы!

Лора первой увидела мужчину представительного вида с каштановой бородкой, который приветливо смотрел на них из-под соломенной шляпы довольно распространенной, но изысканной модели.

– Месье, вы кого-то ищете? – спросила она, раздосадованная тем, что ее застали в такой момент. – Простите, у меня возникли небольшие проблемы. Моя дочь помогала мне принять надлежащий вид.

– Ради Бога, не беспокойтесь, ничто не может испортить вашу красоту, – заверил незнакомец с широкой улыбкой. – Но позвольте представиться: Мартен Клутье, историк и летописец. Я ищу дом управляющего Лапуанта. Мне сказали, что он находится здесь.

Эрмин бросила удрученный взгляд на полуразрушенные стены. Лора жестом трагедийной актрисы указала на обломки своей мечты.

– Еще недавно он стоял здесь. Это все, что от него осталось, месье, – ответила она. – Я купила его около пятнадцати лет назад и заново обустроила за свой счет. Увы! Он превратился в груду мусора благодаря преступнице, которая рассчитывала, что мы все сгорим вместе с ним.

Мартен Клутье выглядел ошеломленным. Он поставил на землю кожаную сумку, которую до сих пор прижимал к себе.

– Если бы не обязанность быть вежливым, я бы, честное слово, не обошелся без крепкого словца, – признался он, покачав головой. – Примите мои искренние соболезнования, мадам. Это ужасно – лишиться своего дома. Мне рассказали, что он был самым красивым в Валь-Жальбере! Кстати говоря, я собираюсь написать исследование об этом рабочем поселке и уже собрал множество документов, связанных с эпохой его процветания. Я планирую провести топографические съемки, что позволит мне впоследствии опубликовать небольшой труд об этом уникальном месте.

– Какая замечательная идея! – воскликнула Эрмин, не подозревая, что ее дочь Лоранс тайком работает в этом же направлении.

– Да, и для этих целей я пробуду в Валь-Жальбере до конца осени. Мэр разрешил мне занять дом на улице Дюбюк, он еще в хорошем состоянии. О, у меня будет минимум комфорта: раскладушка и спиртовка. Но главное, что мне нужно, – это большой стол и печатная машинка. Мне нужно торопиться, поскольку ходят слухи, что поселок со дня на день закроют для посторонних[8].

– Какая ерунда! – возразила Эрмин. – Здесь еще живут люди: наш сосед и друг Жозеф Маруа, мои родители, еще две семьи и их дети. Не считая владельцев домов, расположенных вдоль региональной дороги.