— Успокойтесь, — попросил Кнутас. — Сейчас мы проведем в управлении краткое совещание, а потом я или мой коллега подъедет к вам, скажем, через час. Хорошо? — И повесил трубку.

Стали подтягиваться остальные, по очереди входя в кабинет и усаживаясь вокруг маленького стола: Карин Якобсон, Томас Витберг и Ларс Норби.

— Итак, пропала женщина, — начал Кнутас. — Ее зовут Фрида Линд, возраст — тридцать четыре года, замужем, трое детей. Семья проживает в районе Сёдервэрн, на улице Апельгатан. Она пропала в ночь на субботу, выйдя из ресторана, где была с тремя подругами. Они поужинали в «Погребке монахов», а потом до закрытия пили пиво в одном из баров. Со слов мужа, подруги утверждают, что расстались с ней у дверей заведения около часу ночи. Фрида, единственная из всех, жила в южной части города. Она попрощалась со всеми и одна уехала на велосипеде в сторону дома. С этого момента ее больше не видели. Поскольку Фрида Линд, похоже, человек серьезный и мать троих маленьких детей, меня тревожит тот факт, что она исчезла. Муж утверждает, что она никогда раньше так не пропадала.

— А что, если она познакомилась с кем-нибудь в ресторане и пошла к нему домой? С кем-нибудь, кто поинтереснее мужа.

— Разумеется, такое может быть, но тогда она, наверное, уже вернулась бы домой? Уже почти половина пятого, а у нее трое маленьких детей.

— Логично, но при нашей работе не перестаешь удивляться тому, что вытворяют люди, — пробурчал Норби.

— Ты уверен, что не перегибаешь палку? — спросил Витберг, повернувшись к Кнутасу. — Стоит ли звонить во все колокола только потому, что женщина, сходив в кабак, не отправилась прямиком домой?

Он провел рукой по своей пышной темной шевелюре, а потом по щетине на подбородке. Перед ним на столе стояла полупустая бутылка кока-колы.

— Я смотрю, ты с похмелья зол на весь свет, — поддразнила его Карин и легонько ткнула в бок.

— Да ну тебя, — ответил Витберг.

Кнутас бросил на него неприязненный взгляд:

— Учитывая тот факт, что совсем недавно было совершено убийство женщины, я считаю, что мы должны взяться за это дело прямо сейчас. Начнем с подруг. Карин, ты можешь поговорить с той подругой, которая живет на Богегатан? Две другие живут на Чельварвеген, их оставляю вам, — продолжал он, повернувшись к Норби и Витбергу. — Сам я поеду к ее мужу. Снова встречаемся здесь, скажем, в восемь.

Заскрипели стулья, когда все разом поднялись из-за стола. Норби и Витберг недовольно бурчали: «Черт, бред какой-то! Устроить нам такое — в выходной день! Тетка решила изменить мужику». Они вздыхали и качали головой.

Кнутас сделал вид, что ничего не замечает.

Он стоял по пояс в холодной воде. Все тело окоченело, но он наслаждался. Все это напоминало ему, как в детстве он купался с папой и сестрой на даче. Первое купание в еще прохладном море. Как они смеялись и кричали. Одно из немногих счастливых воспоминаний детства.

Мамы с ними, конечно же, не было. Она никогда не купалась. У нее всегда находились другие дела — помыть посуду, постирать, приготовить еду, застлать постели, убрать разбросанные вещи. Он помнил, что его всегда удивляло, почему на это уходит так много времени? Ведь их всего четверо в семье, и отец тоже многое делал по дому. Тем не менее она всегда была занята. У нее не оставалось времени на то, чтобы пообщаться с ними. Поиграть.

Если выдавалась свободная минутка, мама садилась решать кроссворды. Как он ненавидел эти ее кроссворды! Один раз он попытался помочь ей. Сел рядом, стал подсказывать.

Она зашипела, что он портит ей все удовольствие. Ей не нужна его помощь. Он был отторгнут и изгнан. Как всегда.

Он окинул взглядом море. Оно было серое и неподвижное. Как и небо. Его охватил восторг. Словно время и пространство замерли на мгновение. А он в центре всего. Тело уже привыкло к холодной воде. Он собрался с духом и нырнул.

Потом он долго сидел, голый, на деревянной скамье и вытирался. Чувствовал себя очищенным. Ящик под скамьей пополнился новыми экспонатами. Он словно скинул с себя все, что так тяготило его все эти годы. Чем больше крови он проливал, тем более чистым казался сам себе.

Район Сёдервэрн начинается в километре от крепостной стены. Здесь почти сплошь виллы постройки первой половины двадцатого века, но кое-где попадаются и более новые. Именно на такой вилле и проживала семья Линд. Одноэтажный дом из белого силикатного кирпича. Аккуратный подъезд к гаражу, почтовый ящик в американском стиле. На улице мальчишки играли в хоккей с мячом. Они по очереди загоняли мяч в ворота, поставленные на тротуаре. Кнутас припарковал старый «мерседес» перед белым крашеным забором. Сразу отметил в окнах таблички, указывающие на то, что в доме установлена охранная сигнализация одной из крупнейших фирм. На Готланде это большая редкость.

Он нажал на кнопку звонка и услышал звон в глубине дома.

Дверь распахнулась почти мгновенно, на пороге стоял Стефан Линд. Глаза у него были красные, лицо выражало отчаяние.

— Где она может быть? Вы что-нибудь узнали? — Он задал эти вопросы, даже не поздоровавшись.

— Думаю, для начала следует присесть и поговорить, — сказал Кнутас и прошел прямо в гостиную. Сел на диван с цветочной обивкой. Достал записную книжку. — Когда вы обнаружили, что Фриды нет дома?

— Сегодня утром, около восьми, когда меня разбудил Сванте, наш младший. Ему два года.

Он сел возле комиссара на плетеный стул.

— Дети у дедушки с бабушкой — у моих родителей. Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии. У нас еще девочка пяти лет и мальчик четырех.

— Что вы сделали, когда обнаружили, что Фрида не вернулась домой?

— Я позвонил ей на мобильник, но он не отвечал. Потом обзвонил ее подруг — никто ничего не знал. Тогда я заявил в полицию. Чуть позднее я проехал до «Погребка монахов» и обратно той дорогой, которой должна была ехать она, но ничего не нашел.

— Вы разговаривали с ее родителями или другими родственниками?

— Она родом из Стокгольма. Ее родители и брат с сестрой живут там. Но они почти никогда не звонят друг другу, у них не самые лучшие отношения. В смысле — у Фриды с ее родителями. Поэтому мне и не пришло в голову к ним обратиться. Сестре я не стал звонить, чтобы зря не волновать.

— А где ваши родители?

— Они живут в Слите. Приезжали пару часов назад и увезли детей.

— Как давно вы здесь живете?

— Всего год. Раньше мы жили в Стокгольме. Переехали сюда прошлым летом. Я родился и вырос на Готланде, у меня здесь вся родня.

— В каком настроении была Фрида, когда уходила из дому?

— Как обычно. Радостная, возбужденная. Разоделась в пух и прах. Она так рада, что познакомилась с этими девушками. Ну и я, конечно же, рад этому. Переезд сюда дался ей нелегко.

— Понимаю. Извините за нескромный вопрос, но какие у вас с Фридой отношения? Я имею в виду — в личном плане.

Стефан Линд заерзал на стуле и слегка покраснел.

— Ну, все более-менее хорошо. Понятное дело, когда в семье трое детей, времени ни на что не остается. Но у нас в этом смысле все как у всех. Никаких особых проблем. Хотя мы давно уже не парим в небесах.

— В последнее время у вас не было ссор, кризиса в отношениях?

— Нет, наоборот. Мне кажется, в последнее время все наладилось. Когда мы только переехали, бывало тяжеловато. Теперь Фрида вроде бы привыкла, настроение у нее улучшилось. И детям хорошо, им нравится в детском саду.

— Не случалось ли в последнее время чего-нибудь необычного? Какие-нибудь странные звонки? Не рассказывала ли ваша жена о каких-то новых людях, с которыми познакомилась? Может быть, по работе?

— Не-ет, — задумчиво ответил Стефан Линд и наморщил лоб. — Во всяком случае, с ходу не могу ничего такого припомнить.

— Чем она занимается?

— Она парикмахер, работает в салоне красоты напротив «Обс», в «Эстерсентруме».