Марчетти ничего не ответил, и Киллиан откашлялся.

– Произошло это в Уругвае, – тоном сказочника произнес он, – где я был года два тому назад. Начну я, скажем так, с конца. Дела были настолько плохи, что когда я вернулся в Ирландию, то решил: пора полностью менять свою жизнь. Я собирался уйти из Дела, поступить в колледж, жениться, найти свое место в жизни, начать есть шпинат… У меня вся записная книжка заполнена подобного рода идеями. Самое забавное, что я так или иначе все задуманное осуществил. Купил домик, избавился от оружия, поступил в Ольстерский университет, недалеко от Белфаста…

– Женился? – вмешался Люк.

– Не довелось как-то, хотя и начал есть шпинат. Так вот, возвращаюсь к истории. – Киллиан затянулся сигаретой, раздумывая, заряжен ли обрез на самом деле или нет. – Итак, вот наш герой. Себя он считает чертовски умным, и у него есть деньги. Деньги у него чужие. Он их украл. Пять миллионов, полученные через третьи руки в Лондоне. Загодя разработан план побега: новые документы, новая внешность, вообще все новое. Но это ему не помогает. Кому-то удается проследить его маршрут до маленького неприметного городишки в Уругвае. Дальше в историю вступаю я. Я сижу во дворике дома, где живет этот парень. Наблюдаю за вереницей яхт, пересекающих Рио-де-ла-Плата, Серебряную Реку, выстроившихся в одну почти прямую линию до самого горизонта. Интервал между прибытием яхт примерно минут пятнадцать. Последние яхты все еще за горизонтом, за изгибом земли. Следишь за рассказом?

Марчетти кивнул.

– Яхты прибывают из Буэнос-Айреса, из Аргентины. Думаю, это популярный воскресный круиз для богачей. Встаешь рано утром, затариваешься выпивкой и на всех парусах плывешь в Уругвай, в город Колония. Там перекусываешь, совершаешь прогулку, возвращаешься до наступления темноты. Отличное местечко: прекрасные старые дома в колониальном стиле, тенистые площади, улицы, вымощенные брусчаткой, много кафе. Нужный адрес найти оказалось непросто – я так долго ошивался в том районе, что на меня уже стали обращать внимание. Под конец все же обнаружил тот самый дом, вломился внутрь, но, увы, опоздал. Того, кого я искал, разумеется, не было. Гляжу: разворошенная постель, еще теплый кофе. Ну, думаю, видимо, он просто выскочил забрать газету, купить булочки, что-то в этом роде. Ожидая его появления, выхожу во дворик и начинаю наблюдать за яхтами. Когда яхты подплывают ближе, можно разглядеть людей, стоящих на палубах. Некоторые машут мне, когда их яхты подходят к причалу Колонии, но я не обращаю внимания, я ведь, знаешь ли, профи. Из Буэнос-Айреса прибывают яхты, становится еще теплее, еще прекрасней. И я настолько очарован всем происходящим, что почти упускаю момент возвращения клиента. Он, оказывается, ездил до самого Монтевидео, чтобы забрать оттуда свою подружку. В инструкциях и слова не было о подружке. А теперь попробуйте представить, что же произошло дальше…

Киллиан вздохнул и поскреб шею.

– Что же произошло дальше? – нетерпеливо спросил Марчетти.

– Молодые люди на кухне, я вламываюсь к ним через раздвижную дверь и застаю врасплох. Для дела мне выдали «смит-вессон» тридцать восьмого калибра с глушителем, но подумайте: чего хорошего, если девчонка поднимет крик на всю округу? Я приказываю парню заставить девчонку замолчать. Он плачет, умоляет, бьется в припадке, у девчонки истерика. Сочная во всех нужных местах, едва-едва девятнадцать. Ну не могу я ее убить. Просто рука не поднимается. Это было бы… неправильно, что ли. Благодаря прошлым делам в Коста-дель-Соль я немного знаю испанский, поэтому даю ей однозначную установку: либо она остается тут и умирает, либо сматывает удочки и остается в живых. Хорошая девочка. Она вытирает слезы и уходит прочь. Парень умоляет ее остаться. Девушка даже не оборачивается. Парень вопит благим матом, но значения это уже не имеет: он практически покойник. Что бы он ни говорил, как бы он ни умолял, приговор ему вынесен окончательный. Но почему бы не узнать побольше? Поэтому я даю ему возможность выговориться перед смертью. Он уверяет, что у него есть деньги, много денег! Миллионы! Мы вскрываем его сейф. Никаких миллионов нет и в помине. Всего лишь двадцать тысяч евро.

Киллиан умолк, докурил сигарету и загасил окурок о деревянный подоконник.

Ствол обреза Марчетти теперь смотрел в пол. Киллиан продолжал тянуть время.

– Что было дальше? – прошептал Марчетти.

– Пока он заливал про какие-то золотые горы, я осторожно подошел к нему сбоку и выстрелил в голову, прямо за ухом. Все очень просто: пуля пробивает череп и выходит через лицо – мгновенная смерть. Я вынужден действовать быстро. Но дело в том, что жертву нужно было заставить помучиться, преподать ей урок… В общем, проделать все, что принято среди банд Ист-Энда, знаешь ли.

– Так ты убил его?!

– Ну да, но слушай внимательно, не это главное. Самое интересное будет дальше. Я отрезаю ему член…

– Ты… но зачем?!

– Мне было сказано, чтобы я отрезал ему член и заставил съесть, прежде чем убить. Я так не работаю, но вполне могу построить соответствующую мизансцену И вот я занимаюсь своим делом и совершенно упускаю из вида, что происходит вокруг. Догадайся, что же произошло?

– Парень оживает?! – с ужасом в голосе прошептал Люк.

– Ну у тебя и воображение! – горько усмехнулся Киллиан, – Нет… Просто возвращается подружка парня. А с ней – пара костоломов. У одного в руках чертов «АК-47», у другого – «узи». А я в это время своим армейским складным ножом отрезаю у этого парня причиндалы… Прежде чем я успел что-нибудь понять, начинается пальба, как будто грянула Третья мировая.

Киллиан хихикнул, покачал головой и посмотрел вниз. Он рассказывал совершенно непринужденно, но слушатели теперь были в его власти. По этой части он был настоящий спец. Менестрель. Рекламный агент. Проповедник. Как и все трэвеллеры.

– Что это было за зрелище!.. К счастью для меня, эти остолопы даже не понимали, что делают. Мешали друг другу, палили в разные стороны. Я прыгнул за диван, перекатился в другую комнату, где они не могли меня увидеть, и был спасен! Помчался в ванную, выпрыгнул в окно, а потом вбежал обратно в дом, оказавшись позади бандитов.

– Что дальше? – умоляюще спросил Люк.

Киллиан раздраженно поглядел на него: захлопни пасть, молчи.

– Я выстрелил этим выродкам в спину, добил контрольным в голову. По патрону на каждого. Затем подбежал и со всей силы врезал девчонке по лицу. Сломал ей нос и начисто вырубил. Вернулся к своей жертве, дорезал отросток до конца и всунул ему в рот. Вернулся к девчонке – с ней что-то надо было решать.

Марчетти кивнул. Он так крепко стиснул губы, задержав дыхание, что они посинели. Киллиан выдохнул в его сторону дым, и Марчетти был вынужден сделать вдох.

– Что же ты сделал? – промямлил он.

– А ты что бы сделал, а? – насмешливо спросил Киллиан.

– Я… я не… знаю…

– Убить я ее не могу, так как о ней нет указаний в контракте. Но и отпустить теперь не могу, особенно после всего происшедшего.

Киллиан кивнул Люку. Вот теперь он мог говорить. Парень понял намек сразу же.

– И что же ты сделал? – выпалил он.

– Прошел на кухню, нашел там нож для стейка и перерезал ей горло. Хлынула багровая кровь. Она была молода, сердце билось быстро. Кровью залило весь пол, прямо до самого дощатого настила на дворике.

Киллиан кивнул Люку и снова повернулся к Марчетти:

– Видишь ли, Эндрю, я всего лишь вестник. Убей меня, но вместо меня придут другие люди. Найдут тебя где угодно. На глазах у тебя они кастрируют твоего сына… изнасилуют жену… будут их мучить, покуда ты не станешь умолять пристрелить их. Тебе нужно было преподать урок. Потом о тебе и об этой истории будут слагать легенды. Согласись, ради этого стоит расстаться с полумиллионом.

Марчетти разрыдался.

Киллиан встал, подошел к нему, осторожно взял из рук Марчетти обрез. Переломил пополам и вынул патроны. Люк выхватил свой пистолет, но Киллиан отрицательно покачал головой, и тот убрал оружие.