— Уехал уж несколько лет назад. Много молодых уезжает.

— Не знаете куда?

Продавец помотал головой. Ребус поблагодарил его и пошел дальше. В нескольких шагах от газетного киоска располагался гастроном, здесь Ребус тоже не узнал ничего — молоденькая продавщица, которая работала только по субботам, предложила ему заглянуть в понедельник утром. То же повторилось и в других заведениях, расположенных на этой стороне улицы, лавке антиквара, парикмахерской, чайной, «Оксфаме»… Лишь еще один человек знал Дункана Баркли.

— Вижу его иногда.

— Выходит, он живет неподалеку? — спросил Ребус.

— В Келсо, так мне кажется…

Еще один городишко. Остановившись на минуту под полуденным солнцем, Ребус вдруг задался вопросом: почему кровь так быстро бежит по его жилам? И сам ответил: у него есть работа. Обычная, кропотливая полицейская работа — но для него она все равно что праздник. Тут он заметил, что стоит возле паба, но паб, как ему показалось, выглядел совсем негостеприимно.

Это заведение можно было назвать пабом с куда большим основанием, нежели «Баранью голову». Пол, застеленный выцветшим красным линолеумом и сплошь покрытый ожогами от непотушенных окурков. Потертая доска для дартса, в которую целились два изрядно нагрузившихся алкоголем игрока. Троица пенсионеров в кепках, сидящая за угловым столиком и стучащая костяшками домино. И все это в густых клубах сигаретного дыма. Экран телевизора словно исходил кровью; и даже стоя здесь, в нескольких шагах от входной двери, Ребус был готов держать пари, что вода давно уже не поступает в сливной бачок в туалете. Он чувствовал отвращение к этому месту, хотя понимал, что местечко такого рода как нельзя лучше подходит для таких клиентов, как Гест. Проблема была в том, что его расспросы вряд ли будут здесь встречены доброжелательными улыбками. Бармен с носом, похожим на помятый помидор, и типичным лицом пьяницы, покрытым рубцами и шрамами, о причинах появления которых можно было без труда догадаться, был словно создан для того, чтобы заправлять здесь. Ребус знал, что и на его собственном лице можно найти следы боевых подвигов. Скроив зверскую мину, он подошел к стойке.

— Пинту крепкого. — Заказать полпинты в таком заведении было бы противоестественно. — Дункан на днях не заглядывал? — спросил он бармена, доставая из кармана сигареты.

— Кто?

— Дункан Баркли.

— Никогда про такого не слышал. А он во что-то вляпался?

— Да нет. — Поняв, что его раскусили, он добавил: — Я инспектор уголовной полиции.

— Неужели?

— И мне надо задать Дункану пару вопросов.

— Он здесь больше не живет.

— Перебрался в Келсо, так?

Бармен пожал плечами.

— А к кому из этих пьяниц он захаживает? Бармен старательно отводил взгляд в сторону.

— Смотри на меня, — приказал Ребус, — и отвечай, раз уж я вынужден копаться в этом дерьме. Делай что тебе говорят!

Ножки стульев громко скрипнули по полу — три долгожителя поднялись на ноги. Ребус повернул голову в их сторону.

— Играете? — спросил он с улыбкой. — А я вот, между прочим, расследую три убийства. — Улыбка сошла с его лица, и он поднял руку с тремя растопыренными пальцами. — Если не хотите, чтобы я и вас прощупал, сядьте. — Он замолчал, дожидаясь, пока они снова усядутся на стулья. — Умные ребята, — похвалил он их и, обернувшись к бармену, спросил: — Так где в Келсо я могу его найти?

— Вам бы спросить Дебби, — пробормотал бармен. — У них отношения.

— А где найти Дебби?

— По субботам она работает в бакалейной лавочке.

Ребус, сделав довольное лицо, достал из кармана фотографию Тревора Геста.

— Как я слышал, — сказал бармен, глядя на фото, — он уже давно отвалил отсюда обратно на юг.

— Это был ложный слух — он двинул в Эдинбург. Помнишь, как его звали?

— Он просил называть его Умный Тревор, а почему, не знаю.

Наверное, по песне Иэна Дьюри, подумал Ребус и спросил:

— Он заходил сюда?

— Недолго — я запретил ему здесь появляться, уж больно драчлив был.

— Но жил-то он в городе?

Бармен покачал головой.

— Мне кажется, он жил в Келсо, — ответил он и закивал более уверенно. — Точно, в Келсо.

Выходит, копам в Ньюкасле Гест врал. У Ребуса появились нехорошие предчувствия. Он вышел из паба, не расплатившись и посчитав, что именно так следует поступить.

Через несколько минут на свежем воздухе Ребус почувствовал облегчение. Он направился в бакалейную лавочку к девушке по имени Дебби, которая работает по субботам. Дебби сразу поняла, что он все знает. Начала было выкручиваться, но он поднял вверх ладонь, и она осеклась на полуслове. Ребус перегнулся через прилавок и, постучав по нему костяшками пальцев, медленно сказал:

— Итак, что вы можете сообщить о Дункане Баркли? Я могу выслушать вас либо здесь, либо в полицейском участке в Эдинбурге — решайте сами.

Девушка так густо покраснела, что Ребус испугался, как бы она вдруг не лопнула, как воздушный шарик.

— Он живет в доме на Карлингноуз-лейн.

— В Келсо?

Сделав над собой усилие, она кивнула. И прижала ладонь ко лбу, словно почувствовав головокружение.

— Но все время от восхода до заката он обычно проводит в лесу.

— В лесу?

— В лесу, который за домом.

В лесу… Что им говорила доктор Гилри? Лес может оказаться важным фактором.

— И как давно вы его знаете, Дебби?

— Три… вернее, уже четыре года.

— Он старше вас?

— Да, ему уже двадцать два, — подтвердила она.

— А вам?… Шестнадцать или семнадцать?

— Скоро будет девятнадцать.

— Вы с ним живете?

Неудачный вопрос: румянец стал еще более ярким.

— Мы просто друзья… Даже видимся в последнее время редко.

— А чем он занимается?

— Резьбой по дереву — вазы для фруктов и все такое. Продает их в Эдинбурге.

— Артистичная натура, да? Хорошие руки?

— Да просто золотые.

— И прекрасные острые инструменты?

Она уже открыла рот, собираясь ответить, но вдруг осеклась.

— Он ничего не сделал! — закричала она.

— А разве я его в чем-нибудь обвинил? — спросил Ребус, придавая голосу удивленно-обиженные интонации. — Что навело вас на подобные мысли?

— Он вамне доверяет.

— Мне? — удивился Ребус.

— Всем вам!

— У него что, уже были неприятности с законом?

Она помотала головой.

— Вы не поняли, — негромко сказала она. На ее глазах выступили слезы. — Он сказал,что вы не…

— Дебби?

Она громко зарыдала и, откинув створку прилавка, рванулась в зал. Ребус раскинул руки, пытаясь преградить ей дорогу.

Но она проскользнула под его рукой, а когда он повернулся, то увидел ее уже у дверей. В следующее мгновение девушка распахнула дверь с такой силой, что колокольчики залились истерическим звоном.

— Дебби! — громко крикнул он ей вслед.

Когда Ребус выскочил наружу, она была уже на середине улицы. Он чуть слышно выругался, но тут увидел, что рядом стоит какая-то женщина с пустой корзиной из ивовых прутьев в руке. Шагнув в магазин, он перевернул табличку так, чтобы надпись «ОТКРЫТО» оказалась внутри, а «ЗАКРЫТО» смотрела на улицу.

— По субботам работаем полдня, — пояснил он.

— С каких это пор? — сердито поинтересовалась женщина.

— Ладно, так и быть, — смилостивился он, — будем считать, что у нас самообслуживание. Берите, что вам нужно, а деньги оставьте на прилавке.

Он пропустил ее внутрь и направился к машине.

В колышущейся толпе Шивон чувствовала себя как привидение на празднике. Перед глазами маячили флаги разных стран. Из рук в руки переходили банки с дешевым пивом и сидром. Подошвы скользили по разбросанным повсюду коробкам из-под пиццы. До сцены, где выступали ансамбли, было около четверти мили. У туалетов вились длинные очереди. Шивон улыбнулась, вспомнив, как стояла за кулисами на «Последнем рывке». Она, как и договорились, послала эсэмэски подругам, но те пока не ответили. Все вокруг выглядели счастливыми и возбужденными, а она чувствовала себя чужой. Все ее сознание заполонили сейчас: