— Извини, не могу, — покачал головой Ребус.

— Я плачу… Не поверю, что шотландец от такого откажется.

— И все же я отказываюсь.

— Поступай как знаешь, — пожал плечами Хэкмен. — Есть какие-нибудь предположения относительно убийцы, которого ты ищешь?

— Он охотится за отморозками. По всей видимости, находит их на сайте, который создали и пополняют те, кто от них пострадал.

— Мститель?

— Это пока только теория.

— Стопроцентно нужно копать вокруг первой жертвы. Она должна была стать первой и последней, но убийца вошел в раж.

Ребус кивнул; он и сам склонялся к подобному заключению. Проворный Эдди Айли, охотник за проститутками. Убийца мог быть сутенером или бойфрендом… выследил Эдди при помощи сайта «СкотНадзор», а потом уж пришел к мысли: а почему, собственно, не продолжить?

— Тебе что, и впрямь так неймется найти этого парня? — спросил Хэкмен. — Лично во мне борются два чувства… мне кажется, он на нашейстороне.

— Не веришь в то, что человек может измениться? Все убитые отсидели свои сроки и не обнаруживали никакой склонности к рецидиву.

— Ты еще о покаянии расскажи. — Хэкмен состроил такую мину, будто собирается плюнуть. — От этой приторной лабуды меня всегда на рвоту позывало. — Посмотрев на Ребуса, он спросил: — А чего ты смеешься?

— Приторная лабуда — это из песни «Пинк Флойд».

— Серьезно? От них меня тоже всегда на рвоту позывало. Предпочитаю что-нибудь душевное, от чего цыпочки млеют. А наш Трев, похоже, по части женского пола был не дурак.

— Тревор Гест?

— Питал симпатии к молоденьким, судя по подружкам, которых мы разыскали. — Хэкмен фыркнул. — Поверь, будь они чуть-чуть младше, пришлось бы беседовать с ними не в комнате для допросов, а в детском саду. — Его так развеселила собственная шутка, что он с трудом проглотил пиво, которое отхлебнул из бутылки. — Лично я предпочитаю иметь дело с подружками более зрелого возраста, — наконец произнес он, облизываясь и словно витая в мечтах. — На последней странице этой вашей местной газеты полно объявлений, где женщина называет себя «зрелой». Как думаешь, в каком возрасте они начинают себя такими считать? Я ж все-таки не геронтофил…

— Гест напал на девушку, которая сидела с ребенком, правильно? — спросил Ребус.

— Проник в дом и обнаружил ее на диване. Насколько я помню, хотел, чтобы она сделала ему минет. Она подняла крик, и он смылся.

Хэкмен замолчал и пожал плечами.

Со скрипом отодвинув стул, Ребус встал.

— Мне пора, — сказал он.

— Пиво-то допей.

— Я за рулем.

— Что-то мне подсказывает, что на этой неделе к мелким нарушителям никто вязаться не будет. Впрочем, дело хозяйское. — Хэкмен придвинул неоткупоренную бутылку к себе. — А как насчет потом пропустить по кружке? Мне нужен провожатый…

Не обратив внимания на его предложение, Ребус двинулся к выходу, на свежий воздух. Заглянув с улицы в окно, он увидел, как Хэкмен нетвердой походкой снова идет к столу, за которым сидят дамы.

Так называемый лагерь «Горизонт», разбитый на окраине Стерлинга, располагался между футбольным полем и промышленной зоной — он напомнил Шивон временный поселок, окружавший в 1980-е годы военно-воздушную базу в Гринем-Коммон, куда она, еще подросток, добралась автостопом, чтобы выразить протест против размещения там ядерных ракет. Здесь были не только палатки, но и искусно сплетенные из лозы вигвамы и шалаши, напоминающие эскимосские иглу. Натянутые между деревьями брезентовые полотнища пестрели радугами и символами мира. Дым от костров поднимался вверх; над лагерем висел густой запах каннабиса. Солнечные батареи и небольшая ветряная установка, похоже, вырабатывали достаточно энергии для гирлянд разноцветных лампочек. В фургоне, стоявшем посреди лагеря, консультировали по правовым вопросам и бесплатно раздавали презервативы, а в устилающих землю листовках можно было найти информацию на любую тему — от вируса иммунодефицита до задолженности стран третьего мира.

По дороге из Эдинбурга Шивон пять раз останавливали на контрольно-пропускных пунктах.

Один охранник, не удовлетворившись предъявленным удостоверением, велел ей открыть багажник машины.

— У этих людей полно сочувствующих, — объяснил он.

— Еще немного, и у них появится еще один, — проворчала в ответ Шивон.

Обитатели лагеря, похоже, разделились на два клана: борцов с бедностью и убежденных анархистов. Между их территориями тянулась цепочка красных флажков. Старые хиппи образовали свою подгруппу, сплотившуюся вокруг большого вигвама. На плитке варились бобы; наспех написанное объявление оповещало о занятиях по системе Рейки и универсальному целительству.

Шивон спросила у охранника при входе о Сантал. Он лишь покачал головой.

— Не будет имен, не будет и виноватых. — Он смерил Шивон взглядом. — Хотел бы вас предупредить.

— О чем?

— Вы выглядите как замаскированный коп.

Она проследила за его взглядом:

— Потому что я в джинсовом комбинезоне?

— Он помотал головой:

— Потому что у вас чистые волосы.

Она чуть взбила и взъерошила волосы, но это, судя по его взгляду, не сильно помогло делу.

— Тут еще есть замаскированные?

— А как же, — проговорил он с усмешкой. — Но я не буду их выдавать, ладно?

Она оставила машину на парковке в центре города. На самый худой конец она сможет поспать в машине, а не под открытым небом. Лагерь располагался на куда большей, чем в Эдинбурге, площади, и палатки стояли более тесными группами. По мере того как сгущались сумерки, она стала внимательнее смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о колышки и оттяжные веревки. Она дважды проходила мимо молодого человека с всклокоченной бородой, который пытался заинтересовать людей «траворелаксацией». В третий раз их взгляды встретились.

— Кого-то потеряли? — спросил он.

— Свою подругу. Ее зовут Сантал.

Он покачал головой:

— Я плохо запоминаю имена.

Она коротко описала Сантал, но парень снова покачал головой:

— Если вы сядете и немного остынете, может, она и сама к вам подойдет.

Он достал из кармана скрученный косяк:

— За счет заведения.

— Это привилегия новичков? — поинтересовалась Шивон.

— Даже служителям правопорядка необходимо под конец дня расслабиться.

Она пристально взглянула на него:

— Поразительно. Меня выдали волосы?

— Сумка, — заметил он. — Что вам нужно, так это заляпанный грязью рюкзак. А с этой штукой… — он указал на злополучную вещь, — впору в фитнес-клуб ходить.

— Спасибо за совет. Но вы-то сами не боитесь, что я могу вас привлечь?

Он пожал плечами:

— Вам нужно взбодриться, так что не стесняйтесь.

Она чуть заметно улыбнулась:

— Может, в другой раз.

— А эта ваша подруга, не может она быть в передовом отряде?

— А что это такое?

Он молча затянулся своим косяком, а затем, выдохнув дым, заговорил снова:

— Ежу понятно, что вы еще затемно заблокируете подходы к отелю, чтобы нас туда не допустить.

Он еще раз предложил ей самокрутку, но она отрицательно мотнула головой.

— Вы не узнаете, что это такое, пока не попробуете, — не отступал он.

— Можете не верить, но я тоже была когда-то подростком… Значит, авангард уже выдвинулся?

— И не просто так, а с картами Британского картографического управления. Через Очильские горы к победе.

— Идти по такой местности в темноте? Разве это не опасно?

Он пожал плечами и снова присосался к косяку. Тут к ним подошла девушка.

— Надо что-нибудь? — спросил он.

Вся операция заняла от силы полминуты: маленький мятый кулечек в обмен на три десятифунтовые купюры.

— Чао, — сказала девушка, а затем, повернувшись к Шивон, добавила: — Добрый вечер, суперагент.

Рассмеявшись, она пошла прочь. Наркодилер уставился на джинсовый комбинезон Шивон.

— Разбита в сухую, — заключила Шивон.

— Так последуйте же, наконец, моему совету: сядьте и расслабьтесь. Может быть, найдете такое, о чем и не подозреваете, — уговаривал он, поглаживая бороду.