И вдруг что-то случилось. Это было как озарение, как мановение ангельского крыла. Квадратик паззла встал на место. Теперь Норонья точно знал, что написал в своей хронике Руй де Пина.

Белые стены сверкали в жарких полуденных лучах и отражались в холодной зелени вод; средневековый замок застыл над рекой напоминанием о давно ушедших временах; похожая на огромный каменный корабль крепость уже который век стояла в устье Тежу, защищая Лиссабон от надвигавшегося из-за горизонта Адамастора.

Томаш задержался на мосту, чтобы издали полюбоваться воздушными белыми стенами. Башня Белен врезалась в воду, будто нос старинной каравеллы, связанный с ней тугим переплетением каменных узлов мост был широким и ровным, как палуба; купола над угловыми башенками наводили на мысль о мавританских мечетях; легкие перила балконов покрывало тончайшее каменное кружево; каждую из четырех стен украшал крест Воинства Христова, знак португальских тамплиеров, обращенный к четырем сторонам света; купол каждой башенки венчала небесная сфера.

Историк лишний раз поразился способности американца выбирать для встреч места, пронизанные духом Открытий. Нельсон Молиарти поджидал Норонью на смотровой площадке. Облокотившись на перила, он меланхолично жевал бабл-гам.

— У меня хорошие новости, — сообщил Томаш, сияя от радости. — Я завершил расследование!

— Да это же просто замечательно! Рассказывайте скорей.

Норонья поведал американцу о путешествии в Иерусалим и удивительной встрече в Томаре. Он говорил так горячо и страстно, что, казалось, его возбуждение передалось и природе. Чайки кружили над башней с пронзительными криками; с моря дул свежий соленый ветерок; волны с раскатистым вздохом припадали к белому основанию башни. Впрочем, сам Томаш словно не замечал окружавшей его красоты, не слышал чаек и не чувствовал бодрящего запаха моря. Все его существо было поглощено великой тайной и ее разгадкой. Молиарти слушал сначала недоверчиво, потом с любопытством, потом завороженно, а когда Норонья дошел до находки в библиотеке — с нетерпением.

— Вы принесли снимки? — взволнованно спросил американец.

— Они здесь, — ответил Томаш, приподняв портфель.

— Так давайте их сюда.

Уложив портфель на перила, португалец щелкнул замком и достал конверт с логотипом Национальной библиотеки. Осторожно вытащил черные пластины и передал Молиарти.

Нельсон посмотрел снимки на свет, бережно держа кончиками пальцев, и в недоумении уставился на Томаша.

— Ничего не понимаю. Вы можете объяснить, что это такое?

Историк отыскал на снимке четвертую строку.

— Можете прочесть, что здесь написано?

— Да… пожалуй… Нет, не могу.

— Это вполне естественно, — сжалился Томаш. — Произошло наложение двух текстов. Новый более темный и четкий. «Nbo у taliano». Старый куда светлее, его сложно рассмотреть. Видите?

Молиарти поднес снимок к глазам почти вплотную, точно страдал близорукостью.

— Действительно, — проговорил он. — Кое-что, кажется, вижу.

— Можете прочесть?

— Постойте… Это… Nado en cuba. Рожденный в Кубе…

— Ну да. Слово «colo», как показывает рентген, осталось от стертого текста. Правда, первоначально оно было на две буквы длиннее: Colo na. — Историк выдержал долгую паузу, а потом продолжил: — В начале XVI века Руй де Пина написал «Хронику времен короля Жуана II». Дойдя по встречи Жуана и Колумба, он решил, что за давностью лет хранить тайну не имеет смысла, и спокойно выдал секретную информацию. Текст отдали переписчику, и тот снял копию, известную нам под названием Кодекс 632. Когда она попала на глаза королю Мануэлу, тот пришел в ужас и приказал исправить хронику. В третьей строке стерли последний слог, и вместо colona осталось na. Из четвертой строки убрали nado en cuba и вписали ytaliano. Последнее слово оказалось немного короче, и переписчику пришлось написать раздельно: у taliano, чтобы заполнить пустоту. Оригинал был уничтожен, а остальные копии, включая Алкобасскую и Пергамент 9, снимали с Кодекса 632. Вот как вышло, что вместо «а Ribou i Restelo em lixboa Xpova colona nado en cuba», в хронике значилось «a Ribou i Restelo em lixboa Xpova colo nbo у taliano».

— Но я не понимаю, что за бред! Когда Колумб родился, Кубу еще не открыли!

Томаш рассмеялся.

— Нельсон, речь идет о городе Куба на юге Португалии. Адмирал родился в городе Куба. Кстати, этот факт косвенно подтверждают и другие обстоятельства его жизни. Помните, в 1484 году Колумб бежал в Кастилию, потому что был заподозрен в участии в заговоре против Жуана II, который возглавлял герцог Визеу, королевский шурин, убитый в том же году. Герцог Визеу, помимо прочих, носил титул герцога Бежа. А Бежа — крупный город на юге Португалии, рядом с Кубой. У герцога Визеу-и-Бежа было немало родных и друзей в тех краях. И уроженец Кубы Колумб оказался одним из них.

Американец потер виски.

— А нет ли какой-нибудь связи… между той Кубой и островом…

— Разумеется есть. Остров в Карибском море назван в честь родного города Колумба. Сначала его окрестили Хуаной. Но через некоторое время переименовали в Кубу. Много лет считалось, что это искаженное индейское слово Кольба, так остров называли аборигены. Но и у первого из открытых во время экспедиции островов тоже было индейское название, однако это не помешало адмиралу назвать его Испаньолой. Так было и с остальными островами. И только для Хуаны сделали исключение. — Норонья развел руками. — Почему? Мы можем предположить, что адмирал услышал, как индейцы называют свой остров Кольбой, и это слово показалось ему созвучным с названием маленького португальского городка, где он родился. Так Кольба превратилась в Кубу.

— Хорошо, а что тогда означает colona?

— Это настоящая фамилия Христофора Колумба. Колона. Я видел генеалогические таблицы той эпохи. Фамилия Колона действительно существовала. Иногда ее писали с одной n, чаще с двумя. Полное имя семейства было Шьярра Колона или Колонна. Шьярра похоже на Гьярра. Или Герра. Вот и разгадка тайны. Вы, конечно, помните, что адмирала в разных источниках называют по-разному: Колон, Колом, Коломо, Колонус, Гьярра или Гера. Настоящее имя мореплавателя было вовсе не Колумб, а Шьярра Колонна. Эрнандо Колон, как известно, искал в Италии следы своих предков. И выяснил, что род Колонна происходит из Пьяченцы, так же, как и семья его первой жены, которая по-итальянски звалась Парестреллос, а по-португальски Перештрелу.

— Значит, Колумб был португальцем итальянского происхождения?

— Христофор Колонна был португальским аристократом итальянского и, вполне вероятно, иудейского происхождения. Шьярра Колонна из Пьяченцы породнились с португальской знатью, что для той эпохи было совершенно естественно. Нас не должно удивлять, что Эрнандо называет отца по латыни Кростофорус Колонус. Колонус, от Колонны, а не Колумбус от Колумба. Однако первое имя мореплавателя Шьярра, поэтому многие источники, например, Петр Ангиерский и свидетели на процессе по «Делу о наследстве», утверждали, что адмирал звался Гьяррой или Геррой. Христофор Шьярра Колонна. Христофор Гьярра Колон. Христофор Герра Колом.

— А как быть с еврейскими корнями?

— В те времена в Португалии было много евреев. Они ссужали знать деньгами и пользовались ее защитой. Иудеям и христианам случалось и породниться. У большинства современных португальцев есть капля еврейской крови.

Нельсон Молиарти, не двигаясь, смотрел на ровное зеркало воды в том месте, где река встречалась с морем. Свежий морской воздух, пахнущий свободой и простором, наполнял его легкие.

— Поздравляю, Том, — произнес он наконец без всякого выражения. — Вы раскрыли тайну.

— Похоже, да.

— И заслужили награду. — Американец оторвал взгляд от белой крепости, отражавшейся в спокойных водах, и повернулся к Норонье. — Полмиллиона долларов. — На его губах дрогнула странная, безрадостная улыбка. — Куча денег, не правда ли?

— Да… — нехотя проговорил португалец.