— Ну, итальянцы-то были заинтересованы в установлении истины.

— Вы так думаете? — Томаш достал книгу в мягкой обложке под названием «Sails of Норе». — Знаете, кто ее написал? Симон Визенталь, прославленный охотник за нацистами. В один прекрасный день он вдруг заинтересовался происхождением Колумба. И начал расспрашивать историков, в основном итальянских. Вот что сказал Визенталю один из них: «Не так уж важно, где родился Колумб. Лишь бы не в Испании». Национальная гордость для итальянского историка оказалась важнее правды, главное — любой ценой доказать, что адмирал был итальянцем.

— Погодите! — замахал руками Молиарти. — Разве вы делаете не то же самое, только наоборот?

— Вы ошибаетесь, Нельсон. Я всего лишь иду по следам, оставленным профессором Тошкану, для чего вы меня, собственно, и наняли. Если хотите прекратить расследование, так и скажите.

— Хм, — смутился Молиарти. — Давайте не будем драматизировать. — Он снова и снова приглаживал волосы, будто надеялся, что это поможет навести порядок в мыслях. — Но скажите, Том, по-вашему, Колумб все-таки был испанцем?

— Вряд ли. В послании Католическим Королям папа Александр VI действительно называет его «верным сыном Испании», но, как я уже говорил, тогда Испанией считались не только Кастилия и Арагон, а весь полуостров включая Португалию. С другой стороны, чтобы стать верным сыном какой-нибудь страны, совсем не обязательно в ней рождаться. У Испании могли быть и приемные дети.

— Фон Браун тоже был приемным сыном Америки.

— И что?

— Ну… Мне показалось, что ситуация схожая…

— Что ж, все зависит от точки зрения, — поддразнил Томаш. — Ладно, предлагаю оставить эту тему. У нас есть кое-что поинтереснее, например, убедительные доказательства, что Колумб был рожден не в Кастилии и не в Арагоне. Самый первый испанский документ, в котором он упоминается, это расписка от пятого мая 1487 года о выдаче жалования «Кристобалю Коломо, чужеземцу». Есть протоколы судебного процесса, на котором Дьогу Колом добивался соблюдения контракта, предложенного его отцу Католическими королями в 1492 году. Многие свидетели на этом процессе утверждали, что адмирал говорил по-кастильски с акцентом. Суд постановил, что иностранец, не проживший в стране восемнадцати лет, не может обладать теми же правами и привилегиями, что и подданный испанской короны. Протокол заседания хранится в библиотеке Эскориала, я выписал решение: «Означенный дон Кристобаль был чужеземец, рожденный за пределами королевства». Итак, адмирал не испанец.

— Значит, генуэзец, — вставил Молиарти.

— Кто знает, — усмехнулся Томаш. — Однако Умберто Эко и профессор Тошкану склонялись к португальской версии. — Он ненадолго прервался, чтобы найти нужную страницу в блокноте. — Их главный свидетель — флорентийский космограф и географ пятнадцатого века Паоло Тосканелли. Этот великий ученый состоял в переписке со своим португальским коллегой Фернаном Мартиншем и Колумбом. В 1474 году он отправил в Лиссабон любопытное письмо. Обращаясь к мореплавателю, Тосканелли пишет: «Я получил твои послания», из чего следует, что Колумб не раз писал флорентинцу, чтобы поделиться своими планами относительно нового пути в Индию. В ответном письме Тосканелли подробно рассматривает идеи Колумба и находит их вполне здравыми. Вот что он пишет. — Томаш откашлялся: — «Меня нисколько не удивляет, что ты, человек благородной души, принадлежащий к великой португальской нации, давшей миру столько героев, готов, отринув всякий страх, предпринять столь опасное путешествие».

— И что из того? — высокомерно спросил Молиарти.

— Что из того? — рассмеялся Томаш. — А то, что письмо Тосканелли просто находка. Из него можно сделать по крайней мере четыре вывода. Во-первых, Христофор Колумб состоял в переписке с одним из величайших ученых своего времени.

— Хоть убей, не понимаю, почему это важно…

— Ну как же, Нельсон? Не вы ли главный сторонник гипотезы, согласно которой адмирал был сыном генуэзского ткача, едва способным написать собственное имя? Стал бы Тосканелли обмениваться посланиями с таким персонажем? — Норонья сделал паузу, словно и вправду ожидал ответа. — А во-вторых, — он снова обратился к своему блокноту, — по мнению флорентийского ученого, Колумб принадлежал к «великой португальской нации». Получается, итальянец Тосканелли не знал, что мореплаватель его соотечественник? — Томаш склонил голову на бок. — Или ему было известно, что это не так? — Он улыбнулся. — В-третьих, как я уже сказал, письмо датировано 1474 годом.

— И что же?

— А вы не помните? — удивился Томаш. — Согласно нотариальным документам, которым вы так верите, сын ткача отправился в Португалию в 1476-м. Что, Тосканелли писал письма в будущее?

— А подтасовка невозможна?

— У нас есть еще один источник, в надежности которого можно не сомневаться. Бартоломе де Лас Касас, историк, описывая встречу Колумба с королем Фердинандом в Сеговии в мае 1501 года, упомянул, что к тому времени адмирал жил в Кастилии уже четырнадцать лет. Колумб покинул Португалию в тысяча четыреста восемьдесят четвертом, если отнять четырнадцать, получится… — Он набрасывал стремительные каракули на краю блокнотного листка. — Получится тысяча четыреста семьдесят. — Томаш посмотрел на американца. — Таким образом, если Лас Касас не ошибся в расчетах, в семидесятом году Колумб был в Лиссабоне. Спустя четыре года, в семьдесят четвертом, он получил письмо от Тосканелли. Итак, можно ли верить источникам, в которых говорится, что будущий адмирал прибыл в Португалию в 1476-м?

— Ну знаете… Все эти мелкие детали…

— Мелкие детали, Нельсон, порождают большие проблемы. Историки спорят с конца девятнадцатого века, но никак не решат, в каком году Колумб перебрался в Португалию. А все потому, что Колумбов, похоже, было двое. Один оставался в Генуе и продолжал ткать, другой жил в Лиссабоне, убеждал португальского короля снарядить экспедицию в Индию, переписывался с Тосканелли и считался португальцем.

Молиарти откинулся на спинку скамьи.

— Ладно… Давайте дальше. Что у нас в-четвертых?

— Письмо Тосканелли написано на латыни.

— Ну и что?

— Нельсон, — теперь Томас говорил с американцем, словно с несмышленым ребенком. — Тосканелли был итальянцем и Колумб, по вашему мнению, тоже. Зачем же двум итальянцам переписываться на мертвом языке?

— А почему бы и нет? В те времена итальянцы часто писали на латыни, это был язык интеллектуалов.

— Значит, Колумб был интеллектуалом? — усмехнулся Норонья. — Неотесанный сын ткача…

— Ну… Не знаю… — замялся Молиарти. — Он мог где-нибудь выучиться.

— Мог, Нельсон, конечно мог. Но не стоит забывать, что у людей из низших слоев общества почти не было возможности получить образование. Это и сейчас нелегко, а уж в пятнадцатом веке…

— У него мог найтись покровитель, какой-нибудь богач, который заплатил за обучение.

— А как быть с тем, что в списках учеников тогдашних школ нет Христофора Колумба?

— Могли быть и другие школы… Частные уроки…

— Возможно. Но это не объясняет, почему они с Тосканелли переписывались на латыни. Между прочим, Колумб за всю свою жизнь не написал ни одного письма по-итальянски.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что Колумб, которого принято считать итальянцем, не писал писем на итальянском языке. Он писал только на кастильском или латыни.

— Ну и что… Это вполне естественно. Его адресаты не знали итальянского языка, Разумеется, Католическим королям он писал по-кастильски.

— Нельсон, — произнес Томас очень медленно, старательно выговаривая каждое слово. — Итальянец Христофор Колумб не написал ни одного письма по-итальянски, даже адресуясь к итальянцам.

Американец недоверчиво поднял брови.

— Не может быть.

— Еще как может! — Ксерокопии писем были у португальца под рукой. — Хотите посмотреть? — Он наугад достал одну из копий. — Вот письмо Колумба к Николо Одериго, генуэзскому посланнику в Испании, датированное двадцать первым марта 1502 года. Хранится в архиве генуэзского муниципалитета. Письмо одного генуэзца другому. Написано по-испански. Вот еще одно, к тому же Одериго, тоже по-испански; Колумб просит посланника перевести содержание письма другому генуэзцу, некоему Джованни Луиджи. — Томаш наслаждался замешательством Молиарти. — Странно, не так ли? Адмирал пишет генуэзцу по-кастильски и просит, чтобы тот перевел его послание на итальянский, точнее, на генуэзский диалект, другому генуэзцу, который не знает испанского. Вот еще одно письмо в Геную, на этот раз банкирам из Сан-Джорджо. Тоже по-испански. — Томаш улыбнулся. — Человек, который родился в Генуе и прожил в ней по крайней мере двадцать четыре года своей жизни, избегает писать соотечественникам на генуэзском диалекте и вообще на каком бы то ни было диалекте итальянского языка. — Оставалась последняя копия. — Вот послание Гаспару Горриччио, тоже итальянцу, написано по-испански. Ну и наконец письма к Тосканелли. Они не сохранились, но из ответов флорентинца понятно, что Колумб писал ему на латыни или португальском. Что же получается: пять писем к итальянцам и ни одного по-итальянски. Вот незадача, правда?