— Значит, найти текст, в котором не встречается буква е, невозможно?

— Очень трудно. Но в принципе возможно. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году французский писатель Жорж Перес написал двухсотстраничный роман под названием «La disparition», [28]чтобы доказать, что можно обойтись без е.

— Надо же!

— Этот роман вышел на английском языке под названием «Avoid», [29]и переводчик сохранил главную особенность оригинала.

Писк кофеварки возвестил о том, что кофе готов. Лена удалилась на кухню и вскоре вернулась с кофейником и видавшими виды фарфоровыми чашками. Разместив поднос на журнальном столике, она наполнила чашки, бросила в каждую по два кусочка сахара и тщательно размешала, мелодично позванивая ложечкой о фарфор. Томаш пригубил свою порцию; кофе получился крепким, терпким и вкусным, его густой, глубокий аромат приятно щекотал ноздри.

— Ничего? — спросила девушка.

— Превосходно. Как ты считаешь, не сделать ли нам шериньо?

— Что?

— Шериньо. Ты не знаешь, что это такое?

— Нет.

— У тебя найдется водка?

Лена достала из серванта бутылку матового стекла с этикеткой, изображавшей зимнюю аллею, и надписью «Скане Аквавит». Томаш взял из рук девушки тяжелую бутыль.

— Пойдет?

— А что это?

— Шведская водка.

— Обычно я беру португальскую или итальянскую граппу, но, думаю, шведская будет в самый раз.

— Ты хочешь подлить водки в кофе?

— Совсем чуть-чуть, — Томаш добавил в чашку пару капель из бутылки. — Итальянцы называют это caffe corretto. Попробуй.

Лена поднесла чашку к губам. Сначала водка обожгла ей горло, потом внутри разлилось терпкое кофейное тепло. Лицо девушки осветила довольная улыбка.

— И вправду неплохо.

— Ничего плохого я бы тебе не предложил, — улыбнулся Норонья.

Шведка принялась с задумчивым видом перелистывать блокнот с вариантами решения.

— А когда ты собираешься применить таблицу к своему шифру?

Томаш поставил чашку на столик и печально развел руками.

— Уже применил.

— И как?

— В нем чаще всего встречается буква е, всего пять раз. За ней идут а, о, u, каждая по три раза. Я попробовал заменить букву ена a, самую распространенную в португальском, о, соответственно, на r, uна s. Но ничего не вышло.

— Ну хорошо, если у нас ничего не вышло, но мы точно знаем, что самая распространенный в этом шифре знак — е, почему бы не допустить, что сообщение написано не на португальском, а на каком-то другом языке?

— Потому что это означало бы, что мы имеем дело не с замещающим шифром, а с…

И он замолчал, потрясенный собственной догадкой.

— С чем? — спросила Лена, призывая профессора завершить начатую фразу.

Томаш застыл на месте, зажав рот ладонью. В его глазах отражалась лихорадочная работа мысли.

— С чем? — нетерпеливо повторила девушка.

Норонья смерил ее рассеянным взглядом.

— Как ни странно, именно с этим.

— С чем этим?

Но внимание Томаша уже переключилось на заветный блокнот.

— Как ни странно, это действительно не замещающий шифр.

— Отлично. Так что же это, в конце концов?

Но Томаш, не отвечая, лихорадочно считал знаки.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… — бормотал он вполголоса, водя пальцем по столбикам, и наконец объявил: — Четырнадцать. — Отметив в блокноте полученное число, Томаш стал считать заново. — Раз, два, три, четыре, пять… Тринадцать, — объявил он, не забыв подписать новое число под предыдущим. Затем Норонья снова открыл книгу и углубился в изучение частотной таблицы. — Вот оно! — воскликнул он внезапно, торжествующе вскинув руки.

— Что оно? — растерянно спросила Лена.

Томаш ткнул пальцем в правый нижний угол таблицы.

— Видишь?

— Да, — ответила девушка. — Сорок восемь процентов. И что все это значит?

Томаш улыбнулся.

— Это доля гласных в текстах на португальском языке.

— Как это?

— Количество гласных букв в любом португальском тексте составляет сорок восемь процентов, — Томаш пребывал в счастливом возбуждении. — Понимаешь? Столько же только в итальянском. У испанцев сорок семь процентов, у французов сорок пять, у англичан и немцев по сорок.

— Но при чем тут шифр профессора Тошкану?

— Знаешь, сколько в нем гласных?

— Сколько?

— Четырнадцать. А согласных тринадцать. Гласных больше половины. — Его глаза радостно блестели. — Ты понимаешь, что это означает?

— Что сообщение написано по-португальски?

— Возможно, — кивнул Томаш. — Но дело в другом. Когда в зашифрованном послании, написанном на европейском языке, например, португальском, преобладают гласные, это означает, что мы имеем дело не с замещающим шифром, а с подстановочным. Другими словами, с очередной анаграммой.

— Извини, но я что-то никак не ухвачу ход твоих мыслей.

— Все очень просто. В замещающей шифровке большая часть гласных заменяется согласными. Скажем, епревращается в х. В этом случае в нашем ребусе зашкаливало бы количество иксов. Но ничего подобного. Наоборот, гласных больше, чем согласных. Следовательно, их ничем не подменяли, а скорее всего, меняли местами. Шифровальщик использовал принцип анаграммы.

— Как с Молоком?

— Приблизительно. Хотя на этот раз решить задачу куда сложнее. Профессор позаботился даже о том, чтобы замаскировать анаграмму под замещающий шифр.

Лена отпила кофе.

— Частотная таблица может помочь?

— Нет, для таких шифровок она не годится. Но мы, по крайней мере, выяснили, с чем имеем дело.

— И что теперь?

— Сначала я постараюсь понять, есть ли в сочетании гласных и согласных хоть какой-то смысл. Так мы сможем узнать, каким методом перестановки пользовался Тошкану. В случае с Молоком она была симметричной, зеркальной. Здесь никакой симметрии не наблюдается. Смотри. — Томаш прочел первую линию первого столбика справа налево. Ouq. Полная бессмыслица. — Пожав плечами, он обратился к первой строфе второй колонки. — Ele. Ну вот, уже ближе. Правда, в третьем столбике получается aft, опять какая-то абракадабра.

— А если попробовать снизу вверх?

— Принцип может быть любым. Слева направо, сверху вниз, снизу вверх, змейкой, зигзагами, по диагонали…

— Qldut, — прошептала Лена, скользя глазами по первой колонке снизу вверх. Затем попробовала в противоположном направлении: — Tudlq.

Норонья еще раз внимательно изучил шифровку, кивнул собственным мыслям, словно приняв важное решение, и взялся за карандаш.

— Попробуем объединить два столбика.

Томаш переписал колонки ребуса на чистую страницу пятью строками по шесть знаков. Вышло нечто весьма туманное:

— Quoele, — прочла Лена первую строку справа налево, недовольно поморщилась и попыталась зайти с другой стороны: — Eleouq.

— Все не то, — Томаш с досадой тряхнул головой.

— Laefta, — не сдавалась шведка. — Atfeal.

Пока Лена пробовала разные комбинации, Норове шил попытать счастья с диаграммами и триграммами. В португальском языке, как известно, есть пять общеупотребительных диаграмм: es, os, de, asи ro. Оставалось выяснить, встречаются ли такие пары в зашифрованном послании. При ближайшем рассмотрении ни es, ни os, ни as, ни roотыскать не удалось; deтоже не оказалось, если не считать edв предпоследней строке по горизонтали. Справа налево получалось 5ndent, очередная бессмыслица. Оставалась еще хрупкая надежда на триграммы. Томаш отлично помнил, какие тройственные сочетания букв встречаются в португальском чаще всего: que, ent, nte, desи est. Из них в послании встречалась только ent, все в той же предпоследней строке, если читать справа налево. 5ndent.