— Хорас, мы ведь не случайно тогда с тобой познакомились?

— Когда рождается ученик, возле него непременно оказывается учитель.

— У меня голова идет кругом от всего этого. Может, хватит загадок?

— Загадки только начинаются, Роберт, и ты не можешь остановить этот процесс. Тебе придется их разгадывать одну за другой.

— Ты проводишь меня до следующего пункта?

— Считай, что я поступил к тебе на службу в качестве телохранителя, — с улыбкой ответил старик, похлопав себя по внутреннему карману пиджака.

Они дошли до Тридцать девятой улицы и поймали там такси, которое отвезло их на угол Десятой авеню. Едва они выбрались из машины, как телефон сообщил Роберту, что они находятся в непосредственной близости от места назначения. Убедившись в этом, Хорас прочитал очередную подсказку:

— «Башня, родившая свет», — пробормотал Роберт.

— Я уже вижу, — проговорил Хорас и кивнул в сторону жерла туннеля Линкольна, возле которого в эти дни суетилось гораздо больше полицейских, чем обычно. Движение машин казалось плотным, но для пробок было еще рано.

По обеим сторонам въезда в туннель возвышались осветительные мачты с установленными на них мощными прожекторами. Они напомнили Роберту инопланетные бластерные вышки из научно-фантастических романов, читанных в юности. Вверх вились монтажные спиральные лесенки.

— На каждой из башен шесть платформ, видишь? Это и есть «шестигранная клетка», которая венчается «меткой». Значит, тайник расположен на верхней платформе.

— И что? Надеюсь, ты не предлагаешь нам туда лезть?

— Нам? Нет. Ты полезешь туда один.

Они приблизились ко въезду в туннель и к одной из башен.

— Эта установлена ближе всего к пункту. Стало быть, лезть надо именно на нее.

— Ты шутишь, Хорас.

— Лезь, Роберт.

— Неужели ты не понимаешь, что меня сразу же снимет оттуда полиция?

— Ты успеешь. Нам нужно добраться до того ключа. Он является частью шестиугольника — печати Соломона. Без нее нам не обойтись. Лезь наверх, Роберт.

— Хорас!

На лице старика проступило раздражение.

— Лезь без разговоров, я сказал. Встретимся в закусочной на углу Сорок третьей и Одиннадцатой. Верь мне и не рассуждай. Промедление смерти подобно.

Они вплотную приблизились к осветительной мачте, установленной на кирпичном фундаменте высотой выше человеческого роста.

— Хорошо. По крайней мере подсади меня.

Хорас встал к фундаменту спиной и скрестил руки, образовав из них нечто вроде стремени, в которое Роберту было удобно упереться ногой. Подсадив его, старик как ни в чем не бывало отряхнул руки и, что-то насвистывая себе под нос и не оборачиваясь, неспешно удалился.

Подтянувшись на руках, Роберт влез на нижнюю платформу мачты и поставил ногу на нижнюю ступеньку спиральной лестницы. Он боялся смотреть вниз и каждую секунду ждал окрика или трели полицейского свистка, а то и выстрела резиновой пулей в спину. В дни проведения съезда республиканцев в городе действовал план повышенной террористической опасности.

Медленно поднимаясь вверх, минуя одну платформу за другой, он испытывал странное чувство. Ему то казалось, что он оказался внутри спирали ДНК, то — что бродит по лабиринтам Вавилонской библиотеки Борхеса…

— Кошмар какой-то, — бормотал он себе под нос. — Когда это все кончится?

Поравнявшись с верхней платформой, он сошел с лестницы и внимательно огляделся. Платформа была пуста. Кованая железная площадка, по которой вились толстые черные кабели. Все. Невольно бросив взгляд вниз, Роберт тут же ухватился за прутья решетки безопасности. Вид на Манхэттен оттуда, что и говорить, открывался впечатляющий.

Наконец он поднял голову. Судя по всему, тайник ждал его где-то там, на шаткой треноге, где был установлен мощный прожектор. Туда вела все та же спиральная лесенка. Собравшись с духом, Роберт продолжил свое восхождение. Добравшись до основания прожектора, он бросил взгляд на крошечную железную площадку, с которой как раз поравнялась его голова, и сразу же заметил фотоконтейнер, прилепленный скотчем к черному кабелю. Он отлепил его и не глядя сунул в карман.

А в следующее мгновение услышал снизу голос, усиленный полицейским мегафоном:

— Стоять! Не двигаться! Покажи свои руки! Быстро!

Все это происходило на глазах у Кэтрин, которая наблюдала за Робертом и полицейскими с помощью оптического прибора, установленного на снайперской винтовке. Она видела, как Роберт уперся ногами в ступеньки спиральной лестницы и продемонстрировал полицейским, стоявшим внизу, свои раскрытые ладони. Она прикинула на прицеле расстояние, которое разделяло их с мужем, — примерно двести пятьдесят ярдов. Она знала, что успеет выстрелить лишь один, максимум два раза. А ей давненько уже не доводилось стрелять из такой профессиональной машинки. Делать нечего — очевидно, придется пустить в ход лазерный прицел. Она вздохнула и нажала на винтовке красную кнопку.

Роберт, упершись спиной в решетку безопасности, глянул вниз. Вокруг мачты толпилось около десятка полицейских. Переговоры с ним вел человек, который сидел в кузове припаркованного тут же джипа и не отрывал от лица мегафон. Хораса нигде не было видно.

У Роберта на мгновение закружилась голова, и он невольно зажмурился. В следующее мгновение он едва не рухнул с мачты головой вниз. Ощущения были непередаваемые. Веки его были плотно сомкнуты, но он по-прежнему все ясно видел. Точнее, он видел гораздо больше, чем если бы глаза его были открыты.

«Очам узреть не дано то, что узрит сердце твое».

Время остановилось. То, что Роберт увидел, неподвластно зрению. Он вышел за его пределы, как и за пределы собственного сознания. Перед его мысленным взором зажглась удивительная, фантастическая мозаика, сложенная из мириад разноцветных оттенков, отражающихся друг в друге и поглощающих друг друга. Неземной, нереальный свет изливался на него отовсюду, как безбрежный океан, вобравший в себя все — и материю, и сознание, и души людские.

Роберт не мог объяснить, что с ним произошло — то ли он погрузился внутрь себя, то ли, напротив, вышел за пределы своей телесной оболочки. Он лишь чувствовал, что этот океан — он сам. И ему все подвластно. Еще больше расширив границы своего нового зрения, он заново пережил творение земного мира и его эволюцию, которая длилась сотни миллионов лет и которую за мгновение он смог проследить во всех подробностях — от начала и до конца.

Он сам не помнил, когда очнулся от этого сладчайшего из наваждений.

Но, открыв глаза, понял, что стал другим человеком — абсолютно свободным и самостоятельно избравшим свою судьбу. Он осознал, что все происшедшее с ним в последние дни — именно то, чего он так страстно сам желал и сам выбрал с самого начала.

Кэтрин увидела в оптический прицел красную лазерную точку, танцевавшую по лицу Роберта, и зафиксировала ее чуть выше его правой брови. Она на мгновение зажмурилась, а потом снова открыла глаза. Дыхание ее выровнялось. Губы едва шевелились в беззвучной молитве.

Роберт увидел, как один из полицейских вдруг нервно забегал среди своих, то и дело тыкая пальцем в его сторону. Его коллеги задрали головы и резко заволновались — он видел испуг и смятение на их лицах. Офицер бросил свой мегафон и теперь вел с кем-то оживленные переговоры по рации.

Кэтрин поняла, что полицейские догадались, что Роберта держат на мушке, и сейчас они проверяют по своим каналам, кто не спускает палец со спускового крючка — их парень или кто-то чужой. А значит, вот-вот они поймут, что один из их снайперов не отвечает на запросы по рации. Кэтрин решила ждать еще минуту, а потом ей, так или иначе, придется действовать, и действовать стремительно.