— Мы идем в библиотеку? — спросил Роберт.

— Похоже на то.

Адреналин, ударивший Роберту в голову во время драки, до сих пор не схлынул. Он обратил внимание на то, как подрагивают его руки. Снова и снова он вспоминал, как ударил Адама и как тот потом лежал скорчившись на каменном полу. Воистину это был страшный удар.

Они пересекли Вандербильдт и Медисон и добрались до Пятой авеню. На перекрестке Роберт сверился со стрелкой на экранчике телефона и убедился в том, что пункт X87 действительно располагался в стенах Нью-Йоркской публичной библиотеки.

Через несколько минут они уже миновали двух каменных львов, расположенных по обе стороны от парадного крыльца. Фигуры царей природы символизировали терпение и стойкость духа. Телефон тут же сообщил Роберту, что он находится в непосредственной близости от места назначения. Они пересекли вестибюль, миновали пост охраны и стали подниматься на третий этаж.

— Помнишь, я рассказывал тебе о кадуцее, жезле Гермеса? Его создал слепой прорицатель Тиресий. Примечательный символ этот кадуцей: две змеи, обвившиеся вокруг посоха. На стене этого здания есть чудесное рельефное изображение кадуцея. Жаль, я поздно вспомнил, а то бы обязательно тебе показал.

— Мы еще увидим это, когда будем отсюда уходить. Так что мы тут ищем? Книгу о Гермесе? О Тиресии?

— Не совсем. Мы ищем книгу, написанную другим человеком, но в чем-то похожим на Тиресия. Он тоже был слеп, но видел больше, чем остальные.

— Грек?

— Родом из Буэнос-Айреса.

Они вошли в хранилище библиотечного каталога и написали на бланке заявки номер, указанный в стихотворной подсказке.

— К сожалению, у нас нет ни имени автора, ни названия книги, — с виноватой улыбкой сообщил Хорас библиотекарю. — Это у нас такая викторина. Затея друзей.

— Понимаю, — ответил тот. — Что ж, в таком случае имейте в виду, что до вас здесь уже побывали.

— Спрашивали ту же книгу? Когда? — вскинулся Хорас.

— Сегодня.

— Вы запомнили, как выглядел тот человек?

— Это была женщина. Лет под сорок. Миниатюрная. С ангельскими голубыми глазами. Такую не сразу забудешь.

Он выписал им карточку заказа и проводил в читальный зал. Воистину размеры этого помещения были грандиозны. Переступивший его порог человек испытывал те же чувства, которые посещают христианина, вступающего под своды кафедрального собора. Те же высоченные потолки, обилие декоративных элементов, огромное количество людей и — тишина. Зал был разделен на три секции. Посетителей, которым выдавались книги с нечетными номерами, направляли в Северное крыло, с четными — в Южное. Посередине располагались регистрационные стойки, за которыми, собственно, и выдавались книги.

— Мы не любим нечетные числа, так что наши книги всегда читаются в Южном крыле, — сообщил им библиотекарь.

Он проводил их туда и велел подождать. Хорас и Роберт неотрывно смотрели на информационное электронное табло до тех пор, пока на нем не зажегся номер их заказа. Книгу им выдали уже спустя десять минут. Это была тоненькая брошюрка, обернутая в казенную коричневую обложку, которая предохраняла от порчи оригинальную. Хорас, получив книгу, вернулся в читальный зал к Роберту и раскрыл ее на первой странице.

Перед ними оказался английский перевод «Вавилонской библиотеки» Хорхе Луиса Борхеса.

На сорок шестой странице Роберт наткнулся на абзац, который Хорас заставил его прочесть вслух:

— «Вселенная — некоторые называют ее Библиотекой — состоит из огромного, возможно, бесконечного, числа шестигранных галерей с широкими вентиляционными колодцами, огражденными невысокими перилами. Из каждого шестигранника видно два верхних и два нижних этажа — до бесконечности. Устройство галерей неизменно: двадцать полок — по пять длинных полок на каждой стене, кроме двух — их высота, равная высоте этажа, едва превышает средний рост библиотекаря. К одной из свободных сторон примыкает узкий коридор, ведущий в другую галерею, такую же, как первая и как все другие. Налево и направо от коридора два крохотных помещения. В одном можно спать стоя, в другом — удовлетворять естественные потребности. Рядом винтовая лестница уходит вверх и вниз и теряется вдали. В коридоре зеркало, достоверно удваивающее видимое. Зеркала наводят людей на мысль, что Библиотека не бесконечна (если она бесконечна на самом деле, зачем это иллюзорное удвоение?); я же предпочитаю думать, что гладкие поверхности выражают и обещают бесконечность… Свет дают округлые стеклянные плоды, которые носят название ламп. В каждом шестиграннике их две, по одной на противоположных стенах. Неяркий свет, который они излучают, никогда не гаснет».

— Ну как, Роберт?

— Я ничего не понял. Надо хорошенько напиться, а потом уже открывать подобные книги.

— Найди то место, где говорится о числе букв в каждой из книг библиотеки.

Роберт отыскал.

— «В каждой из книг допускается употреблять лишь двадцать пять орфографических символов, из них двадцать две буквы и три знака препинания».

— Вернемся к нашей подсказке, которая предлагает утроить количество букв и вычесть из получившего числа семь смертных грехов.

— Шестьдесят шесть минус семь. Пятьдесят девять. Пункт номер пятьдесят девять?

— Верно.

— Как я понял, сегодня мы будем иметь дело с шестигранниками. Со звездой Давида?

— Звезда Давида — величайший символ, который восходит отнюдь не только к традициям иудаизма. Знак Вишну, к примеру, тоже шестигранный. Упоминается шестиконечная звезда и в учении ислама. Там говорится о том, что Соломон с ее помощью отлавливал джиннов. Шестиконечная звезда и шестигранник — синонимические понятия. Когда будем уходить отсюда, я покажу тебе кое-что связанное с шестигранниками. Впрочем, не будем сейчас отвлекаться. У меня такое впечатление, что мы с этой книгой еще не закончили.

Они тщательно осмотрели каждую страницу и в конце концов на задней обложке наткнулись на след — казалось, кто-то не очень аккуратно сорвал с картонки скотч. Хорас нахмурился:

— Что ж, сдается мне, что мы опоздали. Кэтрин уже забрала то, что нам было нужно.

В молчании они вернули книгу на регистрационную стойку и покинули библиотеку. Хорас отвел его к северной оконечности здания и указал рукой на угол Сорок третьей улицы:

— Там еще не так давно возвышалась самая величественная синагога в мире. Храм Эману-Эль с двумя красивейшими башнями, действовавший с 1868 года по 1927-й. А потом еврейская диаспора перебралась в другое место, севернее, и построила себе новое святилище. А здесь позже построили резервуар для воды, в котором так нуждался Манхэттен. Высота стен была около пятидесяти футов, и вдоль них любили гулять горожане. Я сам когда-то гулял, и теперь скучаю по тем временам.

— Не будем терять времени, Хорас. Мне не терпится добраться до следующего пункта и выяснить, что там.

Стрелка в телефоне указала им направление и примерную конечную точку пути — непосредственно у въезда в туннель Линкольна.

— У нас еще есть пара минут, и я хочу показать тебе кое-что. Пойдем.

Он завел Роберта во внутренний дворик библиотеки, и тот сразу же увидел изображение кадуцея, врезанное в каменные напольные плиты.

— Ты молодец, что догадался расчертить на карте маршрут своих передвижений, — проговорил Хорас. — Прямая линия, которая тянется на север, идет точно вдоль Пятой авеню. А тебе известно, что в двадцатые годы, когда еще не было светофоров, движение регулировалось вручную со специальных башен, которые были установлены на всем протяжении от Вашингтон-сквер-парка до Пятьдесят седьмой улицы? Это были очень изящные сооружения из бронзы. Неоегипетский стиль. Красивейшие, доложу я тебе! Их нет уже много лет, но они до сих пор стоят у меня перед глазами. Я и по ним скучаю.

Они вышли на Сороковую улицу, и Хорас тут же свернул в сторону Брайант-парка.

— Взгляни на эту милую лужайку, Роберт. Что ты видишь?

— Людей, которые загорают. А разве я должен увидеть что-то еще?

— Ты видишь загорающих, а я вижу сорок квадратных миль книжных стеллажей, тянущихся под этой лужайкой и соединенных служебными туннелями с главным зданием библиотеки, из которой мы с тобой только что вышли. Я вижу купол величественного Кристал-пэлас, возведенного специально для выставки 1853 года. Среди посетителей этой выставки был и юный Марк Твен. Я также вижу, как это чудное сооружение пожирает пламя пожара. Здесь же мне отчетливо представляется худая фигура всеми забытого, одинокого человека, которого звали Никола Тесла, [34]— он любил кормить в этом парке голубей. Ему хотелось подарить миру энергию, которую никто не знал прежде, но ему никто не верил и никто его не поддерживал. Я вижу, как по этой лужайке отступают войска генерала Джорджа Вашингтона, преследуемые англичанами. Я вижу затоптанную могилу нью-йоркского нищего, похороненного здесь за казенный счет в незапамятные времена.