В той невообразимой суматохе люди, напавшие на Адама, сумели скрыться, а сам он наконец смог добежать до черной ширмы и исчезнуть за ней.

Придя в себя, Роберт догнал Кэтрин, и они оба бросились за ширму.

Но там никого не оказалось.

Десять человек попали той ночью в больницу с ожогами различной степени тяжести. Двое из них были обезображены огнем до конца своих дней, и среди них актриса, которую Роберт знал еще со студенческих времен. Адам потом долгие годы терзался из-за этого.

Скрывшись за ширмой, он воспользовался специальным потайным люком. Разрабатывая сценарий, он задумал потрясающий спецэффект — по окончании пьесы все актеры уходят за ширму, которая затем падает, и зрителям открывается совершенно пустое пространство. Это была часть интриги, до которой дело, впрочем, не дошло из-за пожара и возникшей паники. Впрочем, люк все-таки сослужил хорошую службу и спас Адама и его драгоценную рукопись в самый критический момент.

Роберт потом всю ночь пил, отказываясь верить тому, что видел. В конце концов он решил, что просто-напросто стал свидетелем серии довольно идиотских пиротехнических эффектов. Но с какой целью они были устроены — этого он понять не мог.

Весь следующий день они с Кэтрин провели в больнице у Адама. К счастью, с ним не случилось ничего серьезного — так, несколько легких ожогов. Роберт и Кэтрин много обсуждали случившееся, сидя в приемном покое.

— Среди зрителей были те, кто сразу же бросился Адаму на помощь, — говорила Кэтрин. — Не будь их, ему не удалось бы отделаться так легко. Но на постановку пробрались и те, кого там не должно было быть ни при каких обстоятельствах. Я не понимаю, каким образом им удалось проникнуть в клуб. Никто их не узнал вплоть до того момента, как они себя не выдали.

— Что им было нужно?

— Ты дурак? Конечно же, тайна камня. Но разумеется, они собирались использовать ее не на благо людей.

— Кто они? Банда поджигателей? Конкурирующее театральное сообщество?

— Мне сейчас не до шуток, Роберт. Трудно тебе объяснить, кто они такие. Скажу лишь, что их называют Братством Йуну.

— Йуну? Похоже на название индейского племени. Ну ладно, Бог с ними. А что это ты говорила о тайне философского камня? Уж не хочешь ли ты сказать, что эта тайна реально существует? Надеюсь, ты не считаешь меня за полного идиота?

Кэтрин взяла Роберта за руку и, чуть сжав ее, серьезно заглянула тому в глаза.

— Знаешь что, отправляйся-ка ты домой. Я сама пригляжу за Адамом.

Роберт понял по ее глазам, что Кэтрин отсылает его не просто так — она боится за него. И это было удивительно.

— Ты уверена, что я здесь больше не нужен?

— Здесь и сейчас? Уверена. Но ты будешь нужен. Правда, не здесь и не сейчас. Это я тебе обещаю.

Нью-Йорк,

30 августа 2004 года

Роберт шел на запад по Двадцать пятой улице, поминутно сверяясь со стрелкой, указывавшей нужное направление движения. Рука после драки с Адамом ныла невыносимо. Он чувствовал, что внутренняя сила его угасает. Он уже смирился с тем, что так бывает после каждого нового испытания. Ему нужно было отдохнуть. Он изнемогал от усталости, но гордился тем, что сделал, и до сих пор не вполне верил в то, что ему это удалось. Мало того что он спас Кэтрин от верной гибели, так еще и как спас!

Ноги с каждым новым шагом наливались свинцовой тяжестью, и ему приходилось заставлять себя не останавливаться. Вновь сверившись с экранчиком телефона, он увидел, что стрелка повернулась на юго-запад. Он прошел по Шестой авеню до пересечения с Двадцать первой улицей и свернул направо. Через пару минут миновал крохотное кладбище при испано-португальской синагоге.

Кэтрин все еще любила его — в этом он теперь был уверен. Но она по-прежнему оставалась с Адамом, отчаянно пытаясь помешать процессу его деградации. И Роберт знал, что для Кэтрин это смертельный риск. Йуну вполне могут добраться и до нее. Мог это сделать и сам Адам…

Роберт вышел на Девятую авеню. Прямо напротив него высилась кирпичная, кафедрального вида, громада духовной семинарии. Слева ютились двухэтажные домишки, вид у которых был такой, словно они перенеслись сюда на машине времени из эпохи Наполеона.

Стрелка указывала прямо на территорию семинарии. Шагая вдоль ограды, он наконец наткнулся на ворота со стороны Двадцатой улицы. За ними ему открылся огромный двор, где не видно было ни единого ориентира. Он едва не заплакал от обиды и без сил повалился на первую же скамейку, чтобы хоть немного отдышаться и прийти в себя. Утешало лишь то, что двор удивительно напоминал те английские лужайки, которые запомнились ему еще по старому доброму Кембриджу.

Прямо напротив него возвышалась часовня с арочными воротами, на створках которых были изображены сцены из жизни Христа. Слева от часовни стоял красивый каменный особнячок с фасадом, заросшим диким виноградом. На крыше его красовались две башенки, которые больше напоминали декоративные печные трубы. На углу особнячка была цифра, указывавшая на то, что это дом номер пять. Ну конечно, какой же еще!

Перед глазами у Роберта плыли круги, руки висели вдоль тела как плети, ноги гудели. И лишь мозг работал напряженно и без сбоев. Он вновь вспомнил ту давнюю ночь пожара, после которой между ним, Адамом и Кэтрин установилась невидимая, но прочная связь, которая не разорвалась, а лишь укрепилась на многие годы вперед. Интересно, почему он всегда так боялся вспоминать о той ночи? И сколько можно еще бояться?

Почему все, что было связано с теми ужасными событиями, с годами не поблекло в его памяти? Почему каждый раз, невольно возвращаясь мыслями к той ночи, он чувствовал подступающий к сердцу холодок и противное шевеление животного страха в душе своей?

Вот уже двадцать лет он убеждал себя в том, что ему все привиделось. Что на самом деле ничего не было, кроме химер его воображения, излишне разыгравшегося после безумного секса с Кэтрин и очередной идиотской викторины, которую им устроил тогда Адам.

Но сейчас, сидя на лавочке, Роберт впервые взглянул правде в глаза. Нет, это не были химеры воображения. Все, что он тогда увидел, было реально. И не могло быть ничего реальнее той черной дымки, которая зависла над бездыханными телами Адама и Кэтрин, и того ужасного Ока, которое выглядывало из нее и… общалось с Робертом.

Око тогда спросило его:

— Кто ты?

А он, зная, что Око пришло за Адамом, ответил:

— Адам Хейл.

И тогда Око обрушилось на него, однако не преуспело в своей атаке и развеялось в сумраке, окутывавшем комнату.

Роберт теперь точно знал, что все это ему не привиделось, а произошло на самом деле. И он отразил нападение Ока благодаря своему дару — тому самому, существование которого всегда скрывалось от него родными и близкими. Они желали ему добра и думали, что незнание спасительно.

Но все вышло иначе. Той ночью дар проявился, хоть сам Роберт и не сознавал этого долгие годы. Но он был не готов тогда к решительной схватке. И Хорас, Адам и Кэтрин поклялись оберегать и защищать его, заботиться о том, чтобы дар не рассеялся, а вызрел в нем, налился силой. Даже год назад он был еще не готов, и его защитники вступили в битву со злом без него.

Роберт был им благодарен за это и чувствовал, что в долгу перед ними. А долг платежом красен — пришла пора платить по счетам, осознать, кто он такой и на что способен.

— Я сделаю это, — глухо пробормотал он. — Я подчиню физический мир своей воле. Я спасу тех, кого необходимо спасти, и покараю тех, кого необходимо покарать.

Зазвонил телефон, Роберт вздрогнул от неожиданности. Это была подсказка.