Его тянуло к полюсу, но не потому, что он мечтал, достигнув его, начать новую жизнь. Она у него уже началась! Цель была важна для того, чтобы найти путь. Теперь он его нашел, он двигался по нему, и полюс снова стал географическим понятием. Единственное, чего ему страстно хотелось, — это все время двигаться, как сейчас, двигаться к новым землям до тех пор, пока жизнь не пройдет. Франклинова система перемещения по жизни и по морю.

Бьюкен произвел расчеты по звездам. Франклин тоже. У Бьюкена получилось 81°31′, у Франклина — 80°37′. Бьюкен потемнел лицом, все пересчитал и получил результат, который почти до минуты совпал с показаниями Джона, что делало ему честь. Льды совершенно очевидно смещались в сторону юга быстрее, чем они прорубались на север.

В довершение ко всему две огромные льдины незаметно сошлись и стиснули «Доротею» с такою силой, что полетели шпангоуты, а саму ее даже слегка приподняло. Чуть позже такая же судьба постигла «Трент», правда, ему повезло несколько больше. Теперь оба судна основательно застряли. Со стороны кормы, будто в насмешку, медленно, но верно приближался айсберг.

— Хотелось бы знать, как у него получается. Может, его там за веревочку кто тянет? — сказал Спинк и показал рукой на море.

Он хотел пошутить, но все снова вспомнили о нарвале и промолчали.

Вокруг вообще стояла небывалая тишина, потому что судно так и застыло на мертвой точке. Тут на палубу выскочил из своей каюты Гилфиллан, судовой лекарь, и закричал:

— У меня под койкой течет!

Франклин спустился вместе с плотником вниз и велел показать подозрительное место. Под самой койкой Гилфиллана располагалось хранилище горячительных напитков.

— Тут ничего течь не может! — заявил капитан.

Прислушались еще: действительно течет! Провиантмейстер проверил наличные запасы рома, все на месте. Так они обнаружили течь.

Какой-нибудь докер вынул прогнивший болт и, вместо того чтобы заменить его новым, просто замазал дырку смолой. От воды она не спасала, но обнаружить отверстие мешала.

Когда «Трент» залатали, течь перестало, зато полился рекою ром. Придя в себя, они обнаружили, что судно преспокойно покачивается на волнах.

Лед делал что хотел.

Видели они тут буревестников, которые летали над морем, выглядывая рыбу, низко-низко, почти касаясь поверхности воды, и так быстро, словно пули, пущенные хорошим стрелком. Горы трески, отливая золотом в лучах низкого солнца, торжественно высились на палубе, будто драгоценные сокровища. Видели они и медведей, белых космачей, привлеченных запахом горящего рыбьего жира: неуклюжие гиганты появлялись из-за снежных холмов и шлепали по мелководью, неудержимо двигаясь прямо к намеченной цели.

Однажды, когда они плыли на лодке, им повстречалось целое стадо моржей, которые взяли лодку в обхват и попытались опрокинуть ее, произведя настоящую, хорошо организованную и довольно яростную атаку. Когда же команда какое-то время спустя выбралась на льдину, нападавшие не оставили их в покое, они стали давить на льдину с другого конца с явным намерением устроить противнику катание на горках, которое неизбежно должно было бы завершиться попаданием на их острые бивни. Пришлось пустить в ход мушкеты. Но только после того, как удалось подбить вожака, стадо наконец отступилось.

Еще более опасной оказалась следующая вылазка, когда они отправились пешим ходом и попали в густой туман, так что двигаться можно было, только держась за впередиидущего. Тогда решили возвращаться назад, по своим следам, Джон Франклин сверял по компасу направление движения. Вскоре они заметили, что со следами явно что-то не в порядке: они выглядели совсем свежими и к тому же их стало больше. Судя по компасу и времени, которое они провели в пути, они давно уже должны были бы добраться до судна.

Они заблудились и ходили по кругу.

Джон распорядился разбить временный лагерь и соорудить укрытие из ледяных плит. Рид открыто заявил, что лучше уж было бы двигаться дальше, пойти просто по траверзу, и все.

— Так мы по крайней мере не замерзнем и уж докуда-нибудь доберемся!

— Мне нужно время на размышление, чтобы избежать ошибочного решения, — вежливо осадил его Франклин.

Он велел всем как следует закутаться, сесть поближе к лампе и держать мушкеты заряженными на тот случай, если сюда забредет какой-нибудь медведь.

Джон сидел на корточках и размышлял. Что бы ему ни говорили другие, на все предложения, теории, вопросы — он только кивал и продолжал размышлять.

Даже когда Рид пробурчал, обращаясь к Беку: «Пожалуй, ты был прав, вот уж действительно тормоз», — даже тогда Джон не стал выяснять, что он имеет в виду, отложив до поры все вопросы. Ему нужно было время, только время и ничего больше.

Чуть позже Рид спросил:

— Мы что, так и будем тут сидеть и ждать у моря погоды, сэр?

Но Джон все еще не был готов отвлекаться. Даже если им грозит неминуемая смерть, это еще не повод, чтобы прерывать до времени размышления. И вот настал момент, когда он поднялся и сказал:

— Мистер Бек, возьмите мушкет и начните стрелять с интервалом в три минуты, всего тридцать раз. Затем будете стрелять с интервалом в десять минут, в течение трех часов, далее один раз в час, на протяжении двух дней. Повторите.

— А мы за это время тут не вымрем, сэр?

— Вполне возможно. Но до тех пор мы будем стрелять. Прошу повторить!

Бек, запинаясь, повторил приказание. Когда уже никто не ждал от него объяснений, Джон сказал:

— Наша льдина крутится. Другого объяснения нет. Вот почему мы ходим по кругу, хотя компас показывает, что мы движемся все время в одном направлении. При хорошем ветре мы бы это сразу заметили.

По прошествии четырех часов они услышали сквозь туман слабый выстрел, затем еще и еще, теперь выстрелы раздавались в ответ на их собственные. Час спустя до них донеслись голоса, а потом показались и люди, они двигались, держась за веревки, а позади них, футах в ста, не более, виднелась корма «Трента».

— Вам чертовски повезло, сэр! — выдохнул Бек с явным облегчением. В этом бесцеремонном заявлении, впрочем, не чувствовалось непочтительности, скорее наоборот. Рид скривился, — Если бы мы тебя послушались, куковали бы теперь где-нибудь у черта на куличках или давно уж превратились в сосульки.

Рид промолчал. Потом он неожиданно отскочил в сторону и припечатал башмаком снежинку. Джон изумился. Как можно топтать снежинки? Или там было что-то еще другое?

При хорошем свете с мачты можно было обозреть на следующий день весь лабиринт, по которому они плутали. С той точки, где они были, они бы никогда не добрались до судна, даже если бы пошли в «правильном» направлении. Они бы оказались совсем в другой стороне, где никому бы не пришло в голову их искать. Это была крайне опасная, смертельная ловушка, и Джон Франклин не попался в нее.

«Теперь мне станет легче, — подумал он, — и с Беком проблем больше не будет. Рано или поздно заводилы привыкают к тому, чтобы слушать меня». Едва он так подумал, как тут же понял: Бек напоминал ему Тома Баркера, с которым он учился в одной школе двадцать лет тому назад.

Они не добрались еще даже до 82°, а Бьюкен уже снова завел свою песню о том, чтобы повернуть обратно:

— Нам следовало бы найти надежную гавань и встать на ремонт.

«Нам следовало бы», — отметил Джон про себя непривычную форму. Она звучала почти как вызов, и он просто не мог оставить такое без ответа:

— Пока мы будем ремонтироваться, полярное лето кончится. Да и не так уж велики у нас поломки. Надо все-таки предпринять еще одну, последнюю попытку.

— Что за нужда разводить такое ухарство!

— Сэр, мы еще ничего не открыли и ничего не доказали.

, - Знаете что я вам на это скажу! — вскипел Бьюкен. — Все эти доказательства — ваше личное дело! Я давно уже за вами наблюдаю. Вы хотите доказать, что вы не трус. В этом, видать, все и дело, в трусости.

Джон счел, что подобного рода замечания не заслуживают того, чтобы их обдумывать.