Уголком передника она вытерла слезы. «Правильно, Энни, — сказала она себе, — пожалей себя немножко, пожалей. Но не забывай при этом, что плохая работа — это еще не конец света».

Девушка глубоко вздохнула и с новой энергией набросилась на вилку, всю покрытую какой-то особо твердой гадостью.

Место тарелок, которые все уже были перемыты, заняла целая груда кастрюль и сковородок. Пульс бился уже не так лихорадочно. Она принялась планировать свои дальнейшие действия, и уверенность стала возвращаться. Ничего, работая здесь, она все-таки сумеет отложить деньги. Будет отсылать жалованье в банк. В конце концов, в соответствии с соглашением ее должны обеспечить жильем и питанием.

Выглянув в окно, Энни увидела Джейка, который разговаривал с каким-то ковбоем. «А с виду он совсем недурен», — подумала она. Верно, женщины так и вьются вокруг него. Пожалуй, ей нужно составить еще один список — «То, чего делать не следует», и в этом списке будет только один пункт: «Не заглядывайся на босса!»

Она продолжала следить за ним все то время, пока он шел к загону, и в его пружинистом шаге чувствовалась внутренняя неукрощенная сила, как у дикого жеребца. Дикие жеребцы — дивные животные, если наблюдать за ними с безопасного расстояния, но горе тем, кто рискнет приблизиться к ним!

Энни вздрогнула. Дикий жеребец. Ей сразу вспомнился Бандит, огромный конь Джейка. И снова пробежал мороз по коже. Боже, ну что женщине, смертельно боящейся лошадей, делать на скотоводческом ранчо?!

Она вытерла руки, и мысли вновь обратились к кухне. Она принялась обдумывать первый обед, который ей придется приготовить, — трапезу для шайки голодных ковбоев.

Она решила оставить новую порцию посуды отмокать, а пока занести в дом свой багаж и, кстати, переодеться в старенькое. Учитывая размеры жалованья, вряд ли она скоро сможет купить себе что-нибудь на смену единственному выходному наряду.

Джейк подхватил на вилы новую порцию соломы и навоза и свалил ее в тачку. Он давным-давно перепоручил бы это милое занятие кому-нибудь из работников, но над ним витал призрак Энни, трудящейся в кухне. Он хорошо помнил, где оставил ее, почти видел мысленным взором, как она стоит возле раковины, а рядом высятся груды грязной посуды, и лицо у нее совершенно белое от шока.

Несмотря на расстояние, отделяющее его от кухни, он прекрасно расслышал, как скрипнула затянутая сеткой дверь.

Вечно ему не везет. Сейчас девчонка, конечно, рванет в город, и поминай как звали. Он напряженно ожидал, что вот-вот раздастся звук заводящегося мотора, и продолжал между тем осматривать нетеля.

Тома привязал своего гнедого почти у самого входа в конюшню и принялся расседлывать его.

— А сеньорита хорошенькая, — сообщил он, возясь с креплениями передней подпруги.

— Она все еще на крыльце? — Джейку удалось изобразить безразличие, которого он отнюдь не чувствовал.

— Нет. Стоит возле своей машины. Сумку открыла.

«Ну, если она распаковывается, значит, решила остаться», — с облегчением подумал Джейк. Теперь вопрос стоит так: надолго ли?

— Ты вот что, Тома, пойди помоги мисс Рид внести сумки в дом, а я тут сам закончу расседлывать Большого Рыжего.

— Как прикажете, босс.

И долговязый молодой мексиканец легкой походкой направился прямо к Энни. Подошел, приподнял шляпу.

Джейк наклонился расстегнуть заднюю подпругу, и тут радостный женский смех привлек его внимание. Лицо Энни так и светилось дружелюбием, а ее яркие кудри развевались под порывами теплого ветерка, который вдруг раздул и поднял, затем снова прижал к длинным, красивым ногам ее юбку. Она сказала что-то, от чего и Тома засмеялся. Мексиканец взвалил на плечо картонную коробку и жестом предложил девушке идти вперед.

«Черт побери, — подумал Джейк, — ведь ясно же ей объяснил, что ее задача — готовить, а не вертеться возле мужчин». В раздражении он поднял седло и забросил его на полку, шедшую вдоль стены конюшни.

Новый обмен оживленными фразами между работником и поварихой снова приковал внимание Джейка. Энни как раз задом вылезала из машины, таща большую брезентовую сумку, а ветерок все прижимал и прижимал ткань юбки к ее округлым, стройным бедрам.

Джейк почувствовал, что тело его напряглось.

— Вот ведь дьявольское наваждение, — обратился он сам к себе вслух, снимая с Большого Рыжего прочую сбрую. — Самое умное, пожалуй, просто держаться от нее подальше. И пусть себе поступает как хочет, лишь бы работала.

Тремя часами позже внимание Джейка было приковано к его собственному грузовичку, подъезжавшему к загону. Машина остановилась. Кузов ее был пуст. Из кабины вылез огорченный водитель.

— Малыш, а где же ограждение? — спросил Джейк.

— Извините, босс, но… — И молодой ковбой подал Джейку записку, сам же, засунув руки в карманы, стал в ожидании приказаний.

Быстро пробежав глазами послание, написанное весьма сжатым слогом, Джейк смял бумагу в руке и свирепо посмотрел на пустой грузовик. У него было такое чувство, будто в животе вдруг образовался стремительно набирающий силу водоворот. Всего пять слов, а какой бедой они грозят! «В долг больше не отпускаю». Проклятый Ларри Кендалл.

Джейк запихнул смятую записку в карман и направился к домику, где квартировали ковбои.

Внезапно ветерок донес до Джейка запах табачного дыма. Джейк круто развернулся на месте и оказался лицом к лицу со своим старшим ковбоем, который подходил к нему, держа в зубах тонкую коричневую сигару.

— Черт возьми, Трэвис, нельзя так подкрадываться к людям! Ходишь тихо, как настоящий призрак! Смотри, оглянуться не успеешь, как окажешься там, где призракам место!

— В аду, что ли? Там я уже был, после того как отведал чили твоего изготовления. — Трэвис неспешно снял шляпу, пригладил светлые волосы, сразу же засиявшие в лучах ослепительного солнца, и нахлобучил шляпу снова. — Что это ты такой нервный? Каких таких репейников Стив тебе под седло накидал?

— Кендалл отказал мне в кредите. — Джейк швырнул записку, превратившуюся теперь в комочек бумаги, в мусорную корзину, стоявшую возле дверей конюшни. — Ни разу в жизни я не опоздал ни на день с платежами.

— Это штучки Бена Рассела. Он за этим стоит.

Джейк кивнул:

— Эта парочка сработалась еще в детском саду. И всегда Бен планировал. А Кендалл потом пакостил в открытую. И сейчас дела обстоят так же.

Трэвис бросил окурок на голую, грязную землю, растер его каблуком и привалился плечом к дверному косяку.

— И в школе тоже, — сказал он. — Помнишь, как Ларри или Бен вечно тебя подзуживали на драку, а как только ты начинал, сразу же бежали жаловаться учителю?

— И влетало мне за драку всегда вдвойне: сначала в школе, а потом и дома. — Джейк передернул плечами. — А мне что, я все равно и дальше дрался.

Трэвис усмехнулся:

— Ты у нас упрямый, известное дело. Когда в старших классах были, про тебя так и говорили: а, этот Джейк Стоун, он если уж уперся, то хоть огонь под ним разводи — с места не двинется, только презрением обольет.

Джейк поднял бровь.

— Ну, огонь разводить пока никто не пробовал.

— Бен пробовал. И сейчас пробует. Только этот ябедник стал намного хитрее.

— После истории со Стефани все пошло еще хуже. — Джейк чувствовал, как в груди горячей волной поднимается гнев. — Ее Бен не смог сохранить. Так теперь хочет захапать мое ранчо. Хочет превратить мой дом в игрушку для бездельников, которым вздумалось поиграть в ковбоев. Со своим домом он уже это проделал. У-у, эти бездельники городские — да заставь их полминуты поработать по-настоящему, их отсюда как ветром сдует!

— К чему меня уговаривать? Я уже поставил на тебя, босс. — Трэвис разгладил красно-белый узорчатый шейный платок. — Я заметил, ты нанял новую Ложку-Поварешку. Надеюсь, стряпает она так же хорошо, как выглядит.

— Энни здесь для того, чтобы готовить пищу, а не разводить амуры. Она подписала соглашение на шесть месяцев, но, думаю, продержится не больше недели.