— Вы пойдете с ней на концерт? — спросил Таннер.

— Нет, — быстро ответил Девлин.

— Ревнуете к Шону Майклзу?

Шон проворчал:

— Забавно. Оказывается, я…

— Не стоит, — посоветовал Таннер.

— Да нет, правда забавно! — Шон не смог удержаться от улыбки, которая готова была перейти в безудержный смех. — Разве мужчина может ревновать к самому себе?

— Большинство мужчин могут ревновать к кому угодно, — усмехнулся Джемисон.

— Но я не большинство, господин адвокат, — заявил Шон и, приняв окончательное решение, протянул ему руку: — Шон Майклз к вашим услугам!

Кузен Ханны изумленно посмотрел на него:

— Вы?

— Профессиональное доверие, — усмехнулся Шон, — надеюсь, не покинуло эту комнату?

— Сдаюсь. — Джемисон улыбнулся в ответ. — Ханна знает?

— Разумеется, но ей необходимо время, чтобы свыкнуться с этим, а мне — чтобы принять некоторые решения. Я беспокоюсь о ней и не могу допустить, чтобы ее публично оскорбили или чтобы она стала жертвой моей популярности. Мне кажется, у нас может получиться что-то особенное, не похожее на других. Но я должен дать ей время. Вы понимаете мою позицию, Джемисон?

— Которую? Деньги? Привилегии? Популярность? — шутя переспросил он.

Шон расхохотался:

— Все вышеозначенное, адвокат. Спасибо, что поняли с полуслова.

— Нет проблем, — небрежно бросил Таннер. — И все же объясните, как Ханна сделала для вас еще один миллион.

— «Песня Ханны», — ответил Шон. — Мое последнее и самое лучшее произведение. Она достигнет пика популярности.

— И каждый пенни пойдет ребенку?

— Именно поэтому я здесь. Я тороплюсь все уладить, так как на следующей неделе должен уехать из города.

— Что ж, отлично. Мы приступим к делу немедленно. Итак, мистер Девлин, мне необходимо кое-что уточнить…

Ханна уже почти заснула, когда раздался звонок в дверь. Проклиная все на свете, она потянула на голову подушку, чтобы ничто не мешало ей спать. Но тут снова раздался настойчивый звонок, и она, зевая, пошла открывать дверь.

Шон стоял на ступенях, вертя в руках белую розу на длинном стебле, копию той, что принес в воскресенье.

Ее сердце стучало быстро-быстро. Она смотрела на него, не в силах скрыть радость. Ей хотелось побыть одной и в то же время не терпелось вновь поскорее увидеть его.

— Входи, — прощебетала она, счастливо улыбаясь.

— Ты спала? — спросил он.

— Я пыталась заснуть, — поправила она, проводя лепестками цветка по щеке и жмурясь от удовольствия.

— Ты выглядишь усталой. Хочешь снова лечь?

— Со мной всегда так, когда я беременна, — вздохнула она. — Ты хотел знать, согласна ли я лечь в постель с тобой?

— Нет, радость моя, — отвечал он вполголоса. Его пальцы коснулись того места на ее щеке, к которому прикасался цветок. — Я просто подумал: если ты очень устала, гони меня прочь без всяких разговоров.

— Я не уверена, что ты именно это имел в виду, — хитро поглядывая на него, возразила она.

— Ханна, — волнуясь, произнес он, — я, всегда готов заниматься с тобой любовью. И хотя я пришел не за этим, но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Один твой взгляд — и я уже страстно хочу тебя.

Мечтательно зажмурив глаза, она потянулась к нему. Его руки зарылись в пышные рыжие волосы.

— Девочки спят, — прошептала она, когда его губы приблизились к ее рту.

Ей было так хорошо в его руках. Так спокойно… Его губы возбуждали желание, которое она испытывала только с ним.

— Это уже входит в привычку, — пробормотал он, скользнув рукой в разрез ее халата. — Стоит мне прикоснуться к тебе, и… Ты как наркотик. Мне все мало. Я хочу еще и еще…

Когда его ладонь легла на ее грудь, она простонала:

— Ты нужен мне, Шон, ты нужен… Он ответил ей нежным поцелуем, соблазняя своей страстью и желанием.

— Ты пришел взять меня до того, как я лягу спать? — нежно промурлыкала она, крепче прижимаясь к нему.

— Чего я хочу, любовь моя, так это чтобы твой сон был спокоен и сладок, — ответил он, взяв ее на руки и направляясь к спальне.

— Я соскучилась, — шепнула она, когда они уже лежали в кровати. — Соскучилась по твоим поцелуям, твоим рукам… По тому, как ты гладишь мои волосы, ласкаешь мою кожу… Мне не хватало тебя, милый. Я снова хочу почувствовать тебя внутри… услышать твой шепот около моего уха…

Он закрыл ей рот поцелуем, кончиком языка раздвинул ее губы, возбуждая, ласкал, требуя…

Задыхаясь от нетерпения, она попыталась вытащить рубашку из его брюк.

— Ханна. — Ее имя прозвучало как мольба. Она знала эту его интонацию. Ей нравилось, что одним словом ему удавалось выразить свои чувства. — Ханна, — повторил он, останавливая ее. — Подожди.

— Почему? — Она с трудом сдерживала себя, а он просит ее подождать? — Я думала, мы будем заниматься любовью…

— Мы будем, — пообещал он и посмотрел на нее затуманенным взором. — Но мы должны поговорить.

— Я хочу тебя. — Она тут же продемонстрировала ему это, сильно прижавшись губами к его рту.

— Я тоже хочу тебя, любимая, — заверил он. — И после нашего разговора я докажу тебе это.

— Нет. — Она легонько тронула его коленом пониже живота. — Мы поговорим после того, как сделаем это.

— О Боже, Ханна! — прорычал он, когда она взялась за пряжку его ремня. — Что ты делаешь?

— Я собираюсь получить то, что хочу, — задыхаясь, шептала она, подвигаясь к нему вплотную. — И попробуй мне сказать, что ты этого не хочешь. — Она дотронулась пальцами до мощной выпуклости под его брюками.

И после этого наступила тишина.

Он перевернулся на спину, и она оказалась наверху, а его руки ласкали ее спину. Нежно, очень нежно. Удовольствие, которое она испытывала каждой клеточкой своего тела, увеличивалось от его прикосновений.

— Какое блаженство! — пробормотала она.

Он остановился, играя локонами, рассыпавшимися по ее спине.

— Ты сама мое блаженство, Ханна!

— Ты, кажется, хотел поговорить? — с коротким смешком спросила она.

— У меня нет сил дышать, не то что говорить, — отозвался он.

Ей нравилось, когда его хриплый, остывающий от страсти голос звучал около ее уха. Приятный, сексуальный голос… Если он начнет говорить, подумала Ханна, она может заснуть, хотя это было бы совсем не ко времени.

— Ты знаешь, с кем ты занимаешься любовью? — внезапно прошептал он, и так тихо, что Ханна не была уверена, что именно он сказал. Она подняла голову и, вглядываясь в его глаза, поняла, что, по-видимому, он собирался обсудить что-то очень важное, если пытался отложить физическое сближение.

— С Шоном Девлином, — ответила она.

— Ты уже свыклась с этим?

— Да.

— А кто я еще, Ханна?

— Шон Майклз — музыкант, поэт, эстрадный певец…

— А кто я для тебя?

— Отец моего ребенка. — Она с трудом проглотила комок, подкативший к горлу, но решила сказать все: — Мой любовник.

Его глаза потемнели, и она напряглась.

— Ты жалеешь, что мы любовники? — Его голос вибрировал на странной ноте.

— Нет, Шон, — просто ответила она. — Но, видишь ли, я никогда не думала, что у меня может быть любовник. Я никогда не могла вообразить, что буду носить дитя моего любовника. Наверное, мне нужно время, чтобы свыкнуться с этим.

Он снова гладил ее волосы, нежно ласкал ее лицо. Приподняв за подбородок, заставил взглянуть ему в глаза.

— Несмотря на то, любимая, что сейчас я знаю тебя, у меня было тяжелое время, когда я сомневался в твоей искренности. Ты не пыталась переубедить меня, Ханна. Но твое тело не могло лгать, когда мы занимались любовью, и именно любовь излучали твои прекрасные глаза, когда ты смотрела на меня. Как я мог сомневаться в тебе? — Он привлек ее к себе и осыпал поцелуями ее глаза, нос, щеки и наконец губы. — Ты доверяешь мне? — спросил он.

— Мне кажется, я никогда не переставала доверять тебе, — отозвалась она.

— Я сказал, нам нужно поговорить. И хотя наши тела великолепно обходятся без слов, порой слова необходимы, Ханна.