— Майкл! — воскликнула Ханна, пытаясь остановить его. — Это всего лишь эскизы.
— Сестричка, дорогая, покажи мне их, — взмолился Мэт. — Хоть Майкл и утверждает, что не способен ничего соорудить собственными руками, но отличить хорошее от плохого наверняка сумеет.
— Сам ты плохой!
— Да, я и не отрицаю. Я ведь знаю — ты стесняешься, — сказал Мэт. — Я никогда не мог понять, почему ты так неохотно показываешь свои работы. А все очень просто — ты стесняешься! Я прав? — Она молча смотрела на него. — Но это же глупо!
— Спасибо! — вспыхнула Ханна.
— Пожалуйста, — ответил он, выразительно приподняв брови. — Но это глупо — не гордиться своей работой…
— Оставим это, — перебил Майкл.
— …когда она так же хороша, как все, что ты делаешь, — подвел итог Мэт.
— Достаточно. — Подняв руку, она остановила поток его красноречия и встала, — Пойдемте, они в кабинете.
— В студии, — поправила Эми, Ханна улыбнулась, пожав плечами.
— Я и говорю в студии.
— Пожалуй, я останусь с девочками, — предложила Эмили. — Посмотрю эскизы позже. Кейси, птенчик мой, иди-ка ко мне.
— Нет! — запротестовала девочка.
— Опять наше любимое слово, — покачал головой Мэт.
Ханна подошла к ребенку.
— Время спать, дорогая мисс Кейси. Твой Мистер Кролик ждет не дождется тебя в твоей кроватке. Он тоже о-о-очень устал. И хочет, чтобы ты поскорее пришла.
Насупившись, девочка неохотно оторвалась от Майкла, позволив матери взять себя на руки.
— Пусть тебе приснится хороший сон, Кейси, — прошептал Майкл.
— Спокойной ночи, детка. Поцелуй за меня Мистера Кролика. — улыбнулся Мэтью. Затем повернулся к Майклу: — Я готов.
Несколько эскизов стояли на мольберте, другие лежали на полу. Мэтью молча переходил от одного к другому и внимательно рассматривал каждый.
— У вас хороший глаз, — сказал он Майклу. — Они действительно замечательные. Это, возможно, лучшее, что она сделала.
— Интересно, — задумчиво спросил Майкл, — вы чувствуете то же самое, что и я? Ветер, шум моря, шторм?
— О, безусловно. Я могу точно представить, что чувствовала Ханна, когда рисовала эти эскизы.
— Как ей это удается?
— Талант, — кратко ответил Мэтью.
— Несомненный талант. А она утверждает, что это просто хобби, — покачал головой Майкл.
— Куин никогда не поощрял ее увлечение. Я даже думаю, что сознательно преуменьшал его. У Ханны была близкая подруга, Tea, она была просто помешана на искусстве, ничего другого для нее не существовало. — Мэтью сделал многозначительную паузу. — Куин быстро сообразил, что у Tea склонность витать в облаках и она не замечает, что творится вокруг нее. Живопись для нее стала смыслом жизни. Ханна много общалась с ней, но, слава Богу, она более жизнерадостный человек, чем Tea. Может быть, этот пример очень подействовал на Куина, и его опасения были не лишены оснований?
— Вы когда-нибудь видели, как Ханна работает? — поинтересовался Майкл. — Она обо всем забывает. Работа поглощает ее целиком. Но в другое время она прекрасно общается с людьми и видит все, что творится вокруг. Вот почему ей удается услышать и передать завывание ветра, и соленый привкус морских брызг, и…
Мэт продолжал скрупулезно изучать очередной эскиз, Темные тучи заполнили небо, сердитые волны обрушивались на берег, и одинокие, но самоуверенные чайки гордо расхаживали по песку.
— Эта картина, например, многое говорит о Ханне. Несмотря на то что она прекрасно передает чувство одиночества, которое, увы, весьма хорошо знакомо ей, все равно ее взгляд на мир остается позитивным. Она хочет убедить всех в том, что преодолеет все трудности и пойдет дальше с улыбкой на лице.
— Если она продолжит в том же духе, — сказал Майкл, — представляю, какие шедевры она создаст! Вчера она трудилась над одним эскизом, и ее карандаш просто летал по бумаге! И она все время что-то напевала.
— И это, без сомнения, был Шон Майклз, — улыбаясь, прокомментировал Мэт.
Неловко кашлянув, Майкл кивнул:
— Да, Шон Майклз.
Мэтью как-то странно посмотрел на него.
— Наверное, вам не нравится эта музыка? Но она помогла Ханне выжить. Ее жизненный путь отнюдь не усыпан розами.
Ханна вошла в комнату и услышала последние слова брата. Она так посмотрела на него, что он готов был провалиться сквозь землю.
— Почему-то мне кажется, что вы тут сплетничаете про меня? И к тому же критикуете мои работы. И я готова поспорить…
— Ханна, дорогая, — перебил Майкл, — мы только говорим, что ты должна больше времени уделять творчеству.
— Майкл. — Она передразнила его менторский тон. — Ты заключил союз с моими занудными братьями?
Он рассмеялся и обнял ее за плечи.
— Глупышка! Мы с тобой, Ханна, а не против тебя!
— Да, — подтвердил Мэт. — Мы на твоей стороне. Ты должна рисовать. Для тебя это так же естественно, как дышать. Ведь правда?
Она метнула на брата острый взгляд.
— Мне кажется, ты меня с кем-то путаешь. Я люблю рисовать, но не до такой степени, как Tea.
— Но когда ты рисуешь, — настаивал Майкл, — ты так поглощена этим…
— Иногда.
— Ты не могла не рисовать в ту ночь…
— Просто больше нечего было делать, — перебила она. — Снаружи бушевал шторм, и у меня был подходящий объект. Я не могла не воспользоваться возможностью…
— Ты хотела рисовать! — продолжал настаивать он.
— Хорошо, хорошо, Майкл. Но может, у меня руки чесались, до того мне хотелось порисовать именно тебя.
— Ты будешь продолжать работать над этими рисунками, Ханна? Или вновь придумаешь отговорку?
— Я не собираюсь ничего придумывать, — бросила она. — Но я просто хочу все сделать сама! Мне не нужны старшие братья или некоторые умные дяди, которые бы руководили моей жизнью!
— Мы и не думаем руководить тобой, — спокойно возразил Мэт. — Я по горло занят своими проблемами, чтобы заниматься еще и твоими. Но я хочу, чтобы ты поняла: эти рисунки превосходны! Я говорю так не потому, что ты моя сестра и я хочу сделать тебе приятное. Ты не должна прятать их, Ханна!
Резко повернувшись к Майклу, она спросила:
— Ты считаешь, я недостаточно усердна? Ты намекаешь на то, что я не отдаю себя целиком? Он улыбнулся:
— С меня хватит, я уже натворил дел сегодня утром. Мне лучше помолчать.
Сердито и вместе с тем с болью она воскликнула:
— Но я хочу правды!
— Я уже сказал: эти эскизы почти закончены! Ты должна послать их на выставку. Откладывать это — совершенная глупость.
— Именно это я и хотела узнать.
— Попроси Таннера, и он повесит их в своем офисе, — вдруг предложил Мэт. — Получилась бы маленькая выставка.
— Я ведь только что сказала, что хочу сделать все сама.
— Ну что ж… — проворчал Мэтью.
— И вообще, вы оба мне надоели!
Майкл безучастно вертел в руках стеклянное пресс-папье.
— Знаешь, сестричка, — сказал Мэт, улыбаясь, — ты иногда можешь быть такой же упрямой, как Маркус. Правда, ему до тебя далеко.
— Дуралей, — выдохнула она, одаривая его улыбкой.
— Ты права, — согласился он. — И поэтому мне пора идти к Эмили и сменить ее. Увидимся за ужином?
Взглянув на Майкла, она ответила:
— Может быть, я чуточку задержусь.
Пока Ханна укладывала детей спать, Майкл размышлял о том, что не должен больше уклоняться от неизбежного объяснения. Для него было важно иметь возможность честно смотреть ей в глаза.
Странно, думал он, почему на этот раз он не может найти нужные слова. Обычно бывало наоборот — он не мог избавиться от нескончаемого потока слов.
Утренний приступ раздражительности до сих пор не оставлял его. Воспоминания усиливали тревогу. Что он мог сказать, чтобы стереть боль, которую причинил Ханне? Могли ли помочь слова? Он знал, что она выслушает его, но не знал, поймет ли.
И сможет ли простить?
Майкл сидел на софе и старался припомнить, когда он испытывал подобное отчаяние — отчаяние от непонимания между двумя людьми.
