— Ты говоришь, что имеешь понятие о чести. Можешь ли ты встать перед Советом и честно признаться, любишь ли ты моего внука?

Сердце Дженны подпрыгнуло. Она собиралась обсуждать свою племянницу. А не отношения с Кэйджем.

Ши-паи невзлюбил ее с самого начала. Внезапно ей захотелось поставить его на место. Но это значит открыть самые потаенные свои чувства. Она распрямила плечи, выдвинула вперед подбородок. Ну и пусть!

— Могу, — смело ответила она. — Могу встать перед вами и объявить, что всей душой люблю Кэйджа Далтона.

Вот! Как приятно видеть, что спеси у шамана поубавилось.

— Дженна, — Ху-ма уперлась острыми локтями в край стола. — Если это правда, можем ли мы что-то сделать, чтобы помочь вам помириться?

Мысль о Кэйдже пронзила Дженну острой болью. Она нахмурилась, пытаясь найти ответ. Если бы они могли помочь… Но нет. Кэйдж в ловушке. Он погряз в горе и чувстве вины.

Сердце ее изболелось о Кэйдже, но она решила, что будет поступать так, как лучше всего для Лили. И если это значит, что надо отступиться, то она оставит попытки.

— Я высоко ценю ваше беспокойство, желание помочь. Но сделать ничего нельзя. Хочу, чтобы вы знали — я сделаю все, что в моих силах, чтобы культура ленапе вошла в жизнь Лили. Буду часто приводить ее в резервацию. Посещать праздники. Мне очень хочется, чтобы она стала частью этого сообщества, частью вашей семьи. Когда она станет старше, я обещаю…

— Ты лжешь, — Ши-паи стукнул ребром ладони по столу. — Мы не можем верить ни одному твоему слову.

Обычное спокойствие изменило Ху-ме.

— Ши-паи, подобная грубость непозволительна.

Шаман уже обрел утраченную надменность.

— Я знаю, что она лжет. Кэйдж говорил мне, что женился не по любви. Он назвал этот брак соглашением, что доказывает — в основе его лежало вовсе не то, в чем нас хочет убедить Дженна.

Она не ожидала такого предательства. Да, за время ее пребывания в доме Кэйджа у них были сложные моменты, но она думала, что они по крайней мере остаются друзьями. Как он мог открыть деду правду относительно их договоренности!

— Раз она смогла солгать нам однажды, — продолжал Ши-паи, — то вполне способна обмануть повторно, уже в том, что касается ребенка. Лили Коллинз должна остаться здесь, в Сломанном Луке.

Собравшиеся притихли.

Ху-ма поглядывала на Дженну с сомнением. У других членов Совета явно пробудилась подозрительность. Дженна испугалась. Ее лицо совсем побелело.

— Можно мне сказать?

Голос Кэйджа ожег Дженну хуже хлыста. С каменным лицом тот прошел через комнату к столу.

Как давно он тут? Что слышал? Присутствовал ли при ее объяснении в любви?

Ярость ослепила ее. Человек, приближающийся сейчас к ней, предал ее. Разгласил их секрет, отлично зная, что это будет стоить ей Лили.

Он прошел к столу старейшин, остановился напротив деда.

— Я просил разрешения говорить.

— Конечно, Кэйдж, — мягко ответила Ху-ма. — Позволь приветствовать тебя от имени Совета. Мы все с удовольствием выслушаем то, что ты хочешь сказать.

Раньше, чем Кэйдж заговорил, влез Ши-паи:

— Да, Кэйдж, расскажи нам правду. Мы с нетерпением ждем. Что стало причиной твоей женитьбы на Дженне?

Кэйдж затылком чувствовал буравящий его спину взгляд Дженны. Лгать Совету означает выказать чрезвычайное неуважение. Черная метка на его репутации и его душе.

Но сегодня он пришел, чтобы поступить правильно. Потому что с момента встречи с Дженной постоянно делал все неверно. Абсолютно все.

— Этой весной, — начал Кэйдж, — в день ужасной бури, вызвавшей наводнение, мы с Дженной встретились на дороге в резервацию. Она стояла на дороге, рискуя собственной безопасностью, чтобы не дать мне въехать в разлившуюся реку. Она спасла мою жизнь. Я обязан ей Даром Жизни. И когда она пришла ко мне, прося помочь в установлении опеки над племянницей, я согласился.

— У тебя не было иного выбора, — поддержала Ху-ма.

Кэйдж слабо улыбнулся женщине. Ему становилось плохо при мысли, что придется раскрыть секретное соглашение, заключенное с Дженной. Но можно ли поступить иначе? Ведь дед способен использовать имеющиеся крохи информации против нее. Полуправда подчас опаснее реальных фактов. А полная правда?

Ши-паи с триумфом оглядел собравшихся. И обратился к Дженне:

— Значит, ты лгала Совету, когда говорила, что вы любите друг друга?!

Кэйдж изумленно обернулся, заглядевшись на Дженну, но она смотрела на шамана. Войдя в комнату, Кэйдж слышал лишь последние слова шамана, касающиеся Лили. Неужели Дженна могла сказать старейшинам…

— Не надо приписывать мне не мои слова, — упрекнула та. — За Кэйджа я отвечать не могу. Я говорила лишь за себя. И говорила правду.

Кэйдж застыл в изумлении как изваяние.

— Что не извиняет попытки манипулировать Советом, — не уступал Ши-паи.

— Я сделала это для Лили!

Отчаяние Дженны подхлестнуло Кэйджа. Повернувшись на каблуках, он уставился на деда.

— Плата за Дар Жизни — не единственная причина, по которой я согласился помочь Дженне.

Глубокая морщина залегла на лбу Ши-паи.

— Рассказ Дженны, — продолжил Кэйдж, — ошеломил меня. Она тетя Лили. Тем не менее ее даже не рассматривали как опекуна ребенка.

— Рассматривали, конечно, Кэйдж, — сказала Ху-ма.

— Неужели? Тогда почему с ней обращались подобным образом? Она встречалась с вами неделю за неделей. Предоставила всю информацию, которую вы просили. А члены Совета чинили ей все новые препятствия.

Губы Ху-мы дрогнули, она посмотрела на Ши-паи.

Шаман расправил плечи.

— Кэйдж, ты же знаешь, мы должны сделать все возможное, чтобы сохранить наш род. Лили одна из нас. Потому так важно, чтобы она осталась здесь. Среди своих.

Кэйдж вздохнул.

— Я понимаю, что ваши намерения были хороши для рода. Я пытался объяснить это Дженне. Но мне кажется иногда, дедушка, что цель порой ставится превыше людей. Примером тому мои родители. Они живут в Аризоне из-за состояния здоровья моей матери. А ты сделал их изгоями. Ты чернишь молодых, уезжающих отсюда, чтобы найти работу, путешествовать, учиться.

Кэйдж заметил, что дед неодобрительно насупился, но решил высказаться до конца.

— Конечно, Дженна не индианка. Но ведь был период в нашей жизни, когда цвет кожи ничего не значил. Люди всех рас и религий могли быть приняты к нам. Французские трапперы брали жен-индианок. Вдовы английских поселенцев выходили замуж за ленапе. Усыновлялись сироты. Значение имело лишь правильное воспитание души. Женщина, имеющая материнские чувства к осиротевшему ребенку, не должна удерживаться вдали от него ни по каким соображениям, и менее всего из-за расовой принадлежности. — Кэйдж взглянул на старейшин и понял — они признают, что он прав.

— Да, — кивнул Ши-паи. — Ты говоришь правду. Но сейчас другие времена. Ты должен согласиться с этим.

Подойдя к столу, Кэйдж стукнул по нему кулаком.

— Я знаю — сегрегация пришла извне, никак не от ленапе. Эта женщина любит ребенка. Встает ночью. Занимается с ним часами. Ставит племянницу на первое место, отодвинув работу на ночь. Она не могла бы любить Лили больше, будь ей родной матерью. Дженна с корнями вырвала себя из привычной среды по вашему требованию. Нашла здесь друзей. Проявляет искренний интерес к изучению культуры индейцев. Она заслуживает права растить этого ребенка. Я взываю ко всем вам… — Он запнулся, горло перехватило. Что с ним такое? — Пожалуйста, позвольте Дженне уехать из Сломанного Лука вместе с Лили. — Сердце его упало. — Если это то, чего она хочет.

Выступление Кэйджа потрясло Дженну. Она совсем не ожидала его появления после злых слов, которыми они обменялись пару дней назад. А аргументы, выдвинутые им в ее защиту! Ведь он с самого начала говорил — если раскроется, что он пытался обмануть Совет старейшин, его могут изгнать из рода.

Вместе с тем ее сердце было разбито. Даже если он не слышал ее признаний, то вполне мог прояснить их для себя из последующего разговора. И все равно попросил Совет позволить ей уехать. Понятно, как сильно он желает ее отъезда!