Вот так оно и вышло: он – на Академической, а семья – на Большой Академической.

Александр подошел к подъезду, но не стал сразу нажимать на кнопки домофона, а предварительно позвонил по телефону:

– Пустишь?

– Ты чего это так рано и без звонка?

– Это длинная история. Пустишь – расскажу.

– Заходи, только тихо: мама и Никита еще спят, он болеет – в школу не пошел.

Войдя, Александр старался не шуметь. Вдруг подумал: обнимет или нет? Обняла слегка, неуверенно. Тихо прошли на кухню. Закрылись.

– Чаю хочешь?

– А кофе есть?

– Вот пачка какая-то старая, твоя еще. Посмотри, годится?

– Годится, давай сварю.

– Вари. Что-то случилось?

– Нет, ничего. Соскучился.

– Неужели?! Всего три месяца прошло, а ты уже соскучился!

– Тань, я не понимаю, что происходит. Куда ты делась?

– Я никуда не девалась. Я на том же месте, где всегда.

– Так и я на том же месте. Почему же мы не вместе?… Гляди, стих получился.

– Вот только стихи у тебя и получаются.

– Да и то переводы… не мои. Тань, возвращайтесь. Мне плохо без вас. И потом, я через две недели уезжаю в Оксфорд.

Таня поставила на стол чашку и резко повернулась:

– Ты себя слышишь? Мы приедем к тебе, а ты в Оксфорд уедешь? Потому что тебе без нас плохо!

– Таня, прости, это я не подумав… все в кучу… столько всего… Это разные вещи. Я почти всю ночь работал, а с самого утра в посольстве. Все путается в голове. Главное, я без вас не могу.

– Совсем не можешь или три месяца не можешь?

– Ты издеваешься?

– Разумеется, я издеваюсь, пригласила поиздеваться. Просто хочу понять, сколько времени ты без нас не можешь.

Александр хотел обидеться, но сделал над собой усилие и сдержался:

– Таня, я совсем без вас не могу. Я должен знать, что вы где-то рядом…

– Что мы где-то рядом что? Молчим? Плачем? Кричим? Что ты должен знать? Нас не было рядом три месяца, а ты думал, что мы где-то под боком: сопим молча и незаметно, чтобы тебя не беспокоить.

– Тань, ну Тань, ну зачем ты так?

– А что не так? Скажи, что не так? Тебе важно, чтобы мы тебе не мешали, а где – здесь или там – тебе не важно.

– Таня, прекрати…

– А что? Уедешь? Так ты все равно уедешь.

Таня схватила свою чашку со стола и начала ее энергично мыть. Молчание стало невыносимым. Александр подошел и обнял ее за плечи. Она вырвалась.

– Понятно.

– Что тебе понятно?

– Таня, что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось. Уезжай, мне нужно на занятия.

– Ты разве не в издательстве?

– В издательстве. Но еще подрабатываю. Преподаю в одном месте.

– Каком?

– Какая тебе разница? Прости, мне некогда. Нужно еще собраться и привести себя в порядок.

– Ты в порядке.

И тут она почти сорвалась на крик:

– Не тебе решать, в порядке я или не в порядке!

– Тихо. Сейчас всех перебудим. Все, прости.

Александр встал, вышел из кухни, немного помедлил в коридоре, затем решительно хлопнул дверью. Он спустился вниз, завел машину и выехал со двора. За углом он притормозил и припарковался у обочины, затерявшись среди других машин, таких же грязных и неприметных. Откинулся на сиденье и стал думать. Что это за новая работа? Может, у нее кто-то появился? Мысли сбивались. Предчувствия были нехорошими.

Минут через сорок появилась Таня, изящная, грациозная, как всегда модно одетая. И как всегда, она спешила. Остановилась у обочины и стала голосовать. Быстро поймала какой-то «рено» и уселась на переднее сиденье. Александр тронулся следом. Поехали по Дмитровскому шоссе, повернули на Садовое кольцо и в переулках у Курского вокзала затормозили. Таня вышла из машины, направилась к чистенькому, недавно отремонтированному особняку поросячье-розового цвета и нажала на кнопку звонка. Через несколько секунд дверь открылась. Таня исчезла внутри здания.

Александр подождал немного, вышел из машины и подошел к дверям – никакой вывески. Дом был обнесен кованой узорной решеткой, под окнами – газон с клумбами, покрытыми грязным московским снегом. Единственное, что удалось выяснить, так это номер дома. Хотя и его найти было очень не просто. Название переулка удалось прочитать на соседних зданиях.

Весь путь до дома Александр грустил.

– Уважаемые пассажиры, наш самолет вошел в зону турбулентности. Просьба занять свои места, вернуть спинки кресел в вертикальное положение, пристегнуть ремни безопасности и оставаться пристегнутыми до тех пор, пока не погаснет световое табло «Пристегните ремни». Приятного полета.

Равнодушный голос стюардессы отвлек Александра от воспоминаний. Как мог он, ученый, лингвист, да еще с врожденными математическими способностями, не проанализировать все события, которые произошли с ним до отъезда из Москвы, и не задать себе элементарных вопросов? Почему в его жизни появился этот странный Мигель? Почему он так неожиданно пропал? Почему Мигель так настойчиво убеждал его прекратить исследование? Почему именно его, Александра Сомова, пригласили на конференцию? Как узнали о его открытии? Но три недели назад этих вопросов не возникло, и Александр даже не попытался на них ответить. Значит, нужно это сделать сейчас. Не обязательно отвечать, но всегда нужно быть готовым ответить.

– Не обязательно отвечать, но всегда нужно быть готовым ответить. – Этими словами Джон Шакспер закончил одну из редких воспитательных бесед со старшим сыном. Он был доволен: хорошо сформулировал, не хуже этих хапуг-грамотеев. По крайней мере, никто теперь не упрекнет его в том, что он не занимается воспитанием своих детей. – Уильям, ты понял, что я тебе сказал?

– Да, отец, понял, – ответил Уилл и облегченно вздохнул.

– А теперь иди в цех, пересчитай еще раз новые шкуры – и марш спать.

– Хорошо, отец. – Уильям почтительно склонил голову и вышел из комнаты.

Шкуры-то он пересчитает. Но это его мало волновало. Всерьез взволновало Уилла то, что именно сегодня отец решил заняться его воспитанием! Слава богу, надолго старика не хватило. Уилл и так битых полчаса после ужина сидел как на иголках и слушал нудные проповеди отца. Сегодня великий день, вернее, великая ночь. Сегодня Анна отвезет его туда, куда она обычно отправляется в карете после спектаклей!

Уилл вышел из дома через заднюю дверь и сразу скрылся в тени сада. Хотя уже почти полностью стемнело, но все равно так надежнее: береженого Бог бережет! Шакспер-младший выбрался на дорогу и обернулся. Сквозь ветви мелькали едва заметные огоньки – это в некоторых комнатах зажгли свечи. Самого дома уже не было видно во мраке.

Луна скрылась за тучами, но глаза Уилла привыкли к темноте, и ноги уверенно несли его в нужном направлении. Здесь дорога поворачивает направо, а следующий поворот – налево. Там они с Анной и условились встретиться. Сердце, и без того сильно стучавшее в груди, теперь норовило просто выпрыгнуть оттуда: скоро он снова увидит ее! Впервые они встречаются ночью, а это уже настоящее тайное свидание. О том, куда они потом поедут, он даже и не думал – ему не важно было куда, важно было с кем!

Уильям прошел нужный поворот и умерил шаг, вглядываясь во тьму. Шагов десять он сделал крадучись, почти по-кошачьи, боясь наткнуться на повозку, но, не встретив никаких препятствий, остановился сам.

– Анна! – шепотом позвал он.

Никакого ответа. Он сделал еще с полдюжины шагов и снова ее окликнул. Громче. Еще чуть громче. Анна! – эхом разнеслось вдали. Ему и так всю дорогу было страшно, но теперь он испугался не на шутку. Он просто остолбенел от страха, а когда его с двух сторон под мышки подхватили чьи-то сильные руки – это произошло очень вовремя, – ноги Уилла тут же и подкосились…

– Ну-ну, не бойся. Анна не приедет. Мы вместо нее. Да держись же. Что мы тебя нести будем?

– Анна… Почему она не приехала?

– Ишь какой тяжелый! Да она бы с тобой не справилась.