Впрочем, вполне возможно, что она и сама все это понимала, но вещи хранили для нее эхо той жизни, которая закончилась с уходом близких людей – как будто впитали их голоса, улыбки, чувства, ощущение хотя бы частичного их присутствия. Это эхо прошлого держало ее в плену, чем и пользовались мороки, которые, притворяясь дорогими ей предметами, досыта кормились ее тоской.
Темре вспомнилось, что он читал об обычаях метве, живущих на крайнем севере Анвы, в Лолсороге. Там личное имущество умерших сжигали на ритуальных кострах – приносили в жертву богам. И точно так же северяне поступали со своим собственным скарбом при больших переменах в жизни или если на тебя нападала необъяснимая хандра. Недаром бережливые гронси считали этих метве сумасшедшим народом. Темре тоже полагал, что это чересчур, но что-то резонное в этом было.
Во всяком случае, сам он испытал странное облегчение, когда в квартире на улице Глиняных Уток погибло все его добро. Убытки убытками, но та обстановка мучительно напоминала ему о совместной жизни с Соймелой, и после того как Клесто все там испакостил, превратив невесть во что – обеденный стол в ухмыляющуюся корягу, люстру в перепутанный металлический невод, в котором застряли стеклянные рыбки, – ему стало не так больно, как было до этого.
Зато домовладельца, явившегося разбираться, от этого зрелища чуть удар не хватил, и он сразу бросился звонить в Магическое Управление, бормоча по дороге себе под нос: «Сдал квартиру гронси, как знал ведь, чем оно кончится… Понаехали со своих островов и вон чего творят теперь у нас в Лонваре!..» Хотя ничего такого знать заранее он, конечно же, не мог.
Прибывший из Управления маг долго ходил по квартире, разглядывая заколдованное имущество и многозначительно качая головой, потом вызвал фургон и своих подчиненных, чтобы забрать все это для исследований.
Темре рискнул спросить, как ему отделаться от Клесто, нельзя ли раз и навсегда изгнать мерзавца и закрыть ему дорогу сюда с помощью подходящего артефакта? На что маг отчитал его, заявив, что Дождевой Король – это вам не какая-нибудь нечисть, чтобы его изгонять, а могущественный и уважаемый природный дух, и если он чем-то недоволен, надо постараться его умиротворить, и вообще зря вы это брякнули, молодой человек, лучше бы вам за «мерзавца» извиниться, а то вдруг он нас слышит?
Извиняться Темре не стал. А Клесто, как выяснилось, и в самом деле все слышал. Появившись потом в опустелой квартире с попорченным паркетом и рельефно выпирающими из стен несъедобными плодами, которые раньше были рисунком на обоях, он с улыбкой промолвил:
– Тебе дали дельный совет, меня нужно умиротворить. Это сделать нетрудно: предложи мне чашку кавьи, усади меня за стол… Ах да, столов здесь больше не осталось, придется на полу. Главное, что посуда уцелела и плита в порядке.
– А русалочьего молока тебе не надо? Сейчас я тебя умиротворю!
Темре тогда все еще хотелось в окно его вышвырнуть, а не кавьей угощать. Тем более что окна в ходе предыдущего сражения были вконец разбиты – не только стекла вдребезги, но и переплет в щепки. Однако толку-то выбрасывать с третьего этажа того, кто в любой момент может обернуться дуновением ветра? Птичий Пастух не сопротивлялся и хохотал, когда его волокли за волосы к разгвазданному оконному проему, а домовладелец на следующий день потребовал, чтобы господин Гартонгафи немедленно отсюда съехал.
Капитулировал Темре после того, как та же история повторилась на Кругосветной горке, и ему пришлось перебраться на Блудную, где Клесто вылечил его от простуды.
Вспоминая об этих перипетиях по дороге домой, он подумал, что окна в ближайшее время надо бы заклеить, хотя бы в гостиной и спальне. Нет, не от Дождевого Короля, а потому что пора уже, скоро начнутся холода.
Девушку-соглядатая он заметил издали. В этот раз она не пыталась сбежать. Сидела на спинке полукруглой каменной скамьи неподалеку от подъезда и смотрела из-под челки на шагающего по аллее Темре. Над ее левым плечом виднелась какая-то выпуклость: то ли ручной зверек, то ли дамское украшение вроде тех больших матерчатых бутонов, какие были в моде, когда Темре познакомился с Сой.
Все-таки надумала поговорить…
Покушения он не опасался, при нем был оберег, рассчитанный на сотню выстрелов и еще ни разу не использованный. А если нападут с холодным оружием, тем более пусть пеняют на себя.
Еще через несколько шагов он вполголоса помянул краба ошпаренного. Это не шпионка, это Кайри собственной персоной! Хотя нечего ей тут делать, ей сейчас надо прятаться в монастыре и носа не высовывать за ворота. Он ведь не далее как вчера предупредил об этом служителей Ящероголового. А на плече у нее устроился трапан, похожий на миниатюрного дракончика редкой синеватой масти с перламутровым отливом.
– Ты ушла из школы без спросу? – резко спросил Темре, остановившись перед ней.
Скамья из белесовато-серого камня напоминала великанскую вставную челюсть, ее полукруглое сиденье было засыпано древесными семенами и сухими листьями, среди которых валялся смятый бумажный стаканчик.
– Я отпросилась. Чего ты сердишься?
– Какой-то субъект, скорее всего помощник Акробатки, наводил о вас с Инорой справки через частную детективную контору. Люди, которые пытались его задержать, убиты. Монахи до сих пор не поняли, что это не игрушки?
– Учитель Нурлиго сказал, что я под защитой. Он не сказал бы просто так, он, между прочим, преподобный!
– Я знаю, – проворчал Темре, остывая. – Пойдем чаю попьем, а потом я отконвоирую тебя обратно в монастырь. Под защитой ты или нет, а мне так будет спокойнее.
Кайри спрыгнула со скамейки, и они направились к подъезду. Темре озирался, но шпионки нигде не было видно. Возможно, в этот раз она затаилась получше: за кустарником на окраине парка, за углом дома, в темном провале соседней подворотни – и не спешила показываться на глаза.
– Кого ты высматриваешь?
– Ту девушку, которую принял за тебя. Она примерно такого же роста, худенькая, тоже собирает волосы в хвостик на затылке, и они у нее похожего цвета. Она опять приходила, следила за мной и опять бросилась от меня бежать со всех ног. Я ее так и не поймал, а хорошо бы с ней побеседовать. Акробатка могла чем-то запугать ее, чтобы заставить выполнять поручения.
– Запросто, – согласилась Кайри. – Она и в рамге заставляла других служить себе. Раз она выясняла, где я, давай попробуем поймать ее на меня как на приманку? Учитель Нурлиго сказал, я под сильной защитой, поэтому со мной-то ничего не случится…
– Нет, – отрезал убийца наваждений.
Тут им пришлось замолчать, потому что вошли в подъезд: незачем посвящать в эти дела соседей. Кайри нахмурилась и нахохлилась, трапан у нее на плече тоже нахохлился, как будто из солидарности, уловив ее настроение.
– Откуда у тебя такой красавец? – поинтересовался Темре, любуясь синевато-жемчужными переливами его чешуи и сложенных кожистых крылышек.
– Это храмовый, но теперь он мой. Его зовут Ренго, как маленького дракона в рамге Иноры «Лиловый город».
– Тебе его подарили?
– Он сам мне подарился. Ребята из школы позвали меня посмотреть башню с гонгом, а там их полным-полно сидело на балках. Он тогда слетел и уселся ко мне на плечо и не захотел уходить. Учитель Нурлиго потом сказал, что это будет мой трапан, раз он меня выбрал, и я должна дать ему имя. Я, когда была маленькая, мечтала, чтобы у меня был свой ручной трапан, и теперь он появился…
Пока поднимались по лестнице, она болтала без умолку. Похоже, в монастырской школе ей понравилось, прижилась с первых дней. Когда она сбросила в прихожей куртку, Темре увидел у нее на запястье бронзовый браслет с рельефной чешуей. На некоторых чешуйках можно было рассмотреть крохотные выгравированные руны.
– А это что?
– Все ученики такие носят. Кстати, учитель Нурлиго сказал, если я захочу у них остаться, меня примут без экзаменов, меня туда все равно что уже приняли. Здорово, правда? Он собирается поговорить об этом с Инорой, когда ее выпустят из кулона. Здесь лучше, чем в той моей школе, которая в Олонве. Только в Олонве у меня друзья, и нужно, чтобы на каникулы я смогла туда ездить.
