Внутри было затхло, но сухо. Ни газа, ни электричества, поэтому приходилось пользоваться восковыми свечками и старинными керосиновыми лампами. Под ногами на каждом шагу хрустел мусор – крошево мелких камешков, щепки, чьи-то хрупкие косточки. К заброшенному туннелю примыкало несколько боковых помещений. В одно вел тот самый лаз с поверхности, прикрытый обломком фанеры, в другом был устроен схрон: постели из тряпья, походная керосиновая плитка, бутыли с водой, кое-какая посуда, в том числе помятый чайник. Рыбья вонь разделанных туш проникала даже сюда, но ее как нельзя кстати перебивал густой запах керосина.
Этот схрон Клетчаба сразу насторожил. Сперва он не понял, в чем дело, но потом дошло: вряд ли все это барахло натащила сюда Демея. Зачем бы ей, например, подбирать истрепанный кожаный мяч, или дрянную, с размытым изображением рамгу «Островные войны, атака морских демонов: 144-й эпизод», или сломанную и починенную удочку? Да и одежонка, использованная для сооружения постелей, но в то же время вполне пригодная для носки, если тебе незазорно выглядеть нищебродом, была сплошь мужская. Напрашивался вывод, что кто-то жил здесь до Луджерефа с Демеей, и, вероятно, жил не так давно, а теперь уже не живет. Подевался куда-то.
Когда союзница ненадолго отлучилась, Клетчаб тщательно осмотрел комнату и обнаружил кое-где на полу, на тряпье, на серой от грязи штукатурке стен засохшие пятнышки крови. Определенно это была кровь, а не что-то другое.
До возвращения хозяйки он успел устроиться как ни в чем не бывало на куче лохмотьев и с заинтересованным видом уткнуться в «144-й эпизод». Впрочем, подумалось уже в который раз, словно он сам себя уговаривал и успокаивал, ей покамест нужен живой помощник. А ему на ближайшее время пуще толстого бумажника нужна эта чокнутая кукла, способная, глазом не моргнув, укокошить четверых наемников, а то не хотелось бы угодить в лапы ретивых посланцев Империи.
– Ты должен найти для меня одну женщину, – заговорила Демея, усевшись напротив, по другую сторону тусклой керосиновой лампы. – Она где-то в Лонваре. Ее зовут Инора Клентари. Вместе с ней девочка четырнадцати лет, Кайри Фейно, ее дальняя родственница и воспитанница, Инора называет ее своей племянницей. Они не так давно приехали из Олонвы. Вот их фотографии, возьми с собой. Они должны находиться вместе, но, возможно, и нет. Меня интересует прежде всего Инора Клентари. Если что-нибудь выяснишь о Кайри Фейно, тоже будет неплохо: используя девчонку, можно добраться до Иноры.
– Что, там у тебя к ней разборки на миллион? – понятливым тоном справился Клетчаб – и тут же получил по губам.
Удар был несильный, но ошеломляющий. При этом Демея постаралась не задеть лампу: она себя контролировала и действовала рассудочно. Белесые глаза смотрели холодно, с обычным для нее презрением.
– Запомни хорошенько, здесь я госпожа. Я не разрешала тебе обращаться ко мне на «ты».
Мужское самолюбие взбунтовалось, да и воровской гонор взыграл, но Луджереф железной рукой упихал эти правильные чувства в дальний чулан своей души. Жизнь, знаете ли, дороже. А то еще не хватало, чтобы в этой берлоге кровавых пятен прибавилось… Разве что в глазах блеснуло, перед тем как он покорно вымолвил:
– Извините, госпожа Демея. Привычка. Я постараюсь их найти.
И уже после, отвернувшись, чтобы налить воды из бутыли в чайник, подумал: «Прирезать бы тебя спящую, сука психованная!»
Котяра молился в храме Лунноглазой на улице Зимних Ягод. В полутемном зале никого больше не было, и монах в одиночестве простерся ниц перед возвышением с величественной ониксовой статуей, элегантно обернувшей хвост вокруг лап.
Темре предложили подождать. Он положил в чашу для пожертвований несколько серебряных сулов, прогулялся по опоясывающей молельный зал сводчатой галерее с изящными бронзовыми кошками в стенных нишах.
Наконец появился брат Рурно. Смотреть на его бледное, с припухшими веками и закаменевшими чертами лицо было тягостно и страшновато: никогда еще Темре не видел таким жизнерадостного Котяру.
– Джел, что случилось? – Он назвал друга мирским уменьшительным именем, как в детстве.
– Темре… – Тот как будто заметил его лишь сейчас, после того как он заговорил. – У меня деда больше нет. Моего прадеда, дедушки Тавьяно.
– Светлая ему память, – сочувственно и с грустью отозвался убийца наваждений. – Печалюсь вместе с тобой. Он был очень хорошим человеком, я всегда буду его помнить.
– Темре… – Голос монаха сорвался, а круглое лицо сморщилось, словно он еле сдерживался, чтобы не завыть или не разрыдаться.
– Ну, успокойся, Джел. – Темре обхватил его за плечи. – Сколько ему было – девяносто два? Он прожил долгую и достойную жизнь, и проводить его нужно достойно, молитвами и добрыми пожеланиями.
– Девяносто три, – прорычал Котяра, глотая слезы. – Он не своей смертью умер! Убили его… Какая-то мразь его убила.
– Что?.. – Теперь уже и Темре содрогнулся, в первый миг не веря собственным ушам. – Кто это сделал?
– Неизвестно. Но я испросил у нашей Лунноглазой Госпожи разрешение на охоту, и я его только что получил.
Разрешение на охоту – это серьезно. Это практикуется только в ордене Лунноглазой. Хотя, возможно, в остальных четырех орденах есть что-то свое аналогичное, но там у Темре не было близких друзей среди посвященных, поэтому об их делах он ничего не знал.
Если кто-то из монахов получал от Лунноглазой Госпожи разрешение на охоту, он имел право выследить врага и поступить с ним, как заблагорассудится, словно кошка с пойманной мышью, вплоть до убийства. Разумеется, такое право за ним признавал только орден, а не государство, но орден после совершения расправы брал своего члена под защиту, и обычно подобные дела неофициально улаживались между служителями богини и властями к обоюдному удовлетворению.
Надо заметить, Великая Кошка дозволяла такое не каждому, кто о том просил: видимо, для этого требовалось, чтобы она сочла предполагаемое возмездие справедливым.
– Ты собираешься выкрасть мерзавца из тюрьмы или его еще не взяли?
Котяра, который, сообщив другу о своем решении, несколько успокоился, ответил на вторую половину вопроса:
– Нет, и непохоже, что сумеют взять. Я буду искать его сам. Нахана, новая прислуга бабушки Люрайни, сказала, что к ним пришел разносчик из оранжерейного хозяйства «Зеленые друзья», откуда они получают зелень, хотя в тот раз ничего не заказывали. Она пустила его на кухню, и после этого там вдруг объявился морок – громадный, размером с подушку, черный паук, весь в перьях и в крови, глаза у него светились, а на спине торчали шипы, и на них были нанизаны мертвые растерзанные птички. Все это с ее слов. Она отворачивалась заглянуть в холодильник и потом, когда повернулась обратно, заметила эту тварь под кухонным столом. – Приступив к рассказу, монах окончательно взял себя в руки, по крайней мере внешне, и излагал обстоятельства последовательно, стараясь не упускать подробностей. – Эта дура сразу выскочила вон, а деда бросила, хотя могла бы его тоже вывести из квартиры. Знаешь ведь, он в последнее время ходил с трудом, но до лестничной площадки с ее помощью добрался бы. Нахана подняла крик, соседи позвонили к вам, и приехал убийца. Никакого морока он в квартире не нашел, и во всем доме не нашел, и нигде в окрестностях. А деда обнаружили в гостиной на полу с проломленной головой. И в спальне у бабушки все было перерыто, фотографии разбросаны, деньги и драгоценности исчезли. Разносчик вместе со своей сумкой тоже как сквозь землю провалился, только кульки с зеленью на кухне валялись. Морок ведь не мог сожрать его без остатка?
– Факт, что не мог, – подтвердил Темре. – Тем более только что воплотившийся морок. Вначале они убивают, но не едят, потому что внутренние органы, как у живых существ, у них появляются не сразу. Да и потом, когда уже все в комплекте, ни одно наваждение не слопает больше, чем помещается у него в желудке. Растерзать может, но тогда бы нашли останки.
– Никаких останков не было, даже капель крови. Поэтому полицейский дознаватель предположил, что убийство и ограбление совершил разносчик, которого морочан почему-то не тронул. Твой коллега, посмотрев на деда, сказал, что это непохоже на работу наваждения, они убивают по-другому. Его дважды ударили по голове каким-то тяжелым твердым предметом. – Котяра сморщился, сглотнул, но овладел собой. – В гостиной таких предметов сколько угодно. Гильдеец вне подозрений, ваши на всякий случай уже проверили, сняв информацию с его маски.
