Мы поели попкорна, и напились лимонада, и слопали по мороженому на десерт. Леонард хотел сразу пойти кататься на машинках, но я подумала, что сразу после еды не стоит. Лучше немного погодить.

В городке аттракционов были всякие видеоигры. Например, руль и экран, и ты будто машину ведешь. Кегли тоже были, а на полках вдоль стены стояли призы, которые можно выиграть. Леонард с них глаз не сводил. Плюшевые тигры, жирафы, дельфины, лошадки, кролики, свинки и мишки…

Я принялась считать оставшиеся деньги. С такой суммой вряд ли нам что-то светило. Ну разве выбьешь каждым шаром по пятьдесят очков? Да и то, наверное, не хватит…

— Пойдем-ка покатаемся на машинках, — говорю.

Контролер не хотел нас пускать под предлогом, что Леонард еще маленький.

Я говорю: он поедет со мной. Но это, оказывается, нарушение правил. Ну, от меня-то так просто не отделаешься.

За мной уже собралась очередь, а мы с контролером все препирались. Наконец парень, который стоял за мной, потребовал, чтобы меня с малышом впустили. А то ему уже осточертело торчать тут.

И мы таки прошли.

Я села за руль, а Леонард расположился у меня на коленях. Мальчик не отрывал глаз от потолка. Наверное, ему нравились искры, которые с шелестом сыпались из-под токосъемников. А может, не нравились, сама не знаю. Скорее всего, и то и другое.

Оказалось, пьяный с пляжа тоже здесь, за рулем одного из автомобильчиков. Он изо всех сил старался устроить нам лобовое столкновение. Просто из вредности, ведь такие штуки запрещены правилами. Контролеру бы остановить движение и растолковать ему. Только контролер, наверное, злился на меня, что я все-таки прорвалась на аттракцион с ребенком. Не знаю.

Я подкатила к поддатому и схватила его за рукав. Он был такой бухой, что даже не сразу стряхнул мою руку.

— Оставь нас в покое, — говорю.

«Изувечу, если не отстанешь», — вот что слышалось в моем голосе. Ей-богу, сама бы испугалась, услышав такой голосок.

И тут мы оба врезались в машинку, за рулем которой сидел толстый подросток, и сеанс закончился. Я так и рассчитывала.

В кегли мы играли очень долго. Насколько денег хватило. Не скажу, чтобы у нас хорошо получалось. Я-то думала, легче пойдет. А тут с самого начала рассчитывать было особенно не на что.

Штука в том, что мой именинник тоже хотел играть. Как я могла ему отказать? Это был его день рождения, и никогда прежде Леонард не метал шаров.

А мне самой ужасно хотелось выиграть для него плюшевую игрушку. Однако пришлось дать ему поиграть.

Его первый шар даже не докатился до конца. После нескольких попыток он научился кидать шары посильнее, но ни разу не попал в середину. Ни одного очка не выбил.

Ведь раньше-то мы никогда не играли в кегли. Так что поначалу и мне не удавалось ничего выбить. Правда, потом я набрала очков десять.

Денег у нас становилось все меньше. Ведь еще надо было оставить на карусель и на автобус до дома. А у нас всего-то был один квиток с выигранными очками. За один квиток никакого приза не полагалось. Даже самого крошечного.

Поддатый метал шары в другом конце павильона, а справа от него играл рыжий. Где обретался третий, не знаю. Но играть они умели, и это выводило меня из себя. Из прорезей автомата у них так и перли целые гирлянды квитков с очками.

Ну хоть оставили меня в покое, и то ладно.

Но тут верзила вытащил сигарету. Только курить-то здесь, наверное, нельзя. Надо выйти из павильона.

И он направился к выходу. И оказался прямо у меня за спиной. И эта пьяная скотина дотронулась до меня.

Прямо всей пятерней ухватила за задницу.

Ну, тут я совсем вышла из себя.

Крутанувшись на месте, я с размаху двинула его по морде. Пожалуй, еще пинков ему надавала, не припомню хорошенько. Он рухнул на спину прямо на автомат для игры в пинбол и чуть не опрокинул его. Я орала, что сегодня у моего мальчика день рождения и надо же всякой сволочи лезть ко мне и все портить.

Глаза у поддатого стали такие, будто он сейчас на меня кинется. Только не довелось. Его рыжий приятель в два счета очутился рядом, да и парень, который на входе плату взимал, тоже оказался тут как тут. Вдвоем они так в него вцепились, что он и шевельнуться не смог.

Рыжий все повторял:

— Прекрати, Дон. Немедля прекрати. Она же с ребенком, ты что, не видишь?

Я повернулась к ним спиной и увидела, что мой именинник напуган до смерти.

Ну почему люди не могут оставить нас в покое?

Парень, который работал в павильоне, велел поддатому проваливать и больше не возвращаться.

Тот, злой как черт, скатился по лестнице на пляж. Рада сообщить, что больше я его не видела.

Рыжий вернулся в то место кегельбана, где они играли, и забрал все квиточки. Получилось два длиннющих мотка. Потом он опять подошел к нам. Я понимала, что он неплохой человек, но все равно никого не хотела видеть.

— Простите моего друга, — говорит.

Сколько же они выиграли! В руках не умещается. Вот ведь несправедливость! Моему бы мальчику столько. Ну почему всяким мерзавцам так везет?

— Вам надо сменить друзей, — отвечаю.

— Дон неплохой мужик. Просто перебрал маленько.

Кожа у него была в веснушках, у рыжих такое сплошь и рядом. Готова поспорить, ему нельзя долго находиться на солнце. Он был старше меня, но ненамного. Лет двадцати, наверное.

— Насчет вашего друга, — говорю. — Вы уж от него подальше. А то вляпается в дерьмо в очередной раз и вас за компанию забрызгает.

Я взяла Леонарда за руку, и мы удалились.

Нас ждала карусель.

Леонард оседлал лошадь. Цвета она была серебряного, и грива развевалась по ветру. А шея была так выгнута, что просто ужас.

Я умостилась на лошади рядом с сыном. Скакуна плавно подбрасывало. Вверх-вниз. Вверх-вниз.

Я закрыла глаза и представила, что мы с Леонардом скачем на настоящей лошади по склону холма, у подножия которого плещется океан, я хорошо вижу волны сквозь опущенные веки. Фантазия у меня работала, тем более что и впрямь пахло морем.

Леонард пришпоривал рысака и понукал его.

Играла музыка.

Когда я открыла глаза, рыжий стоял неподалеку. В руках у него был большой плюшевый жираф. Наверное, обменял все свои выигранные очки на самую красивую игрушку. И на что мужику такая штука?

Когда наша конная прогулка закончилась и мы сошли с карусели, рыжий подошел к нам и попробовал всучить жирафа Леонарду.

— Подарок на день рождения, — говорит.

Сперва я не могла взять в толк, откуда он знает, но потом вспомнила, что сама всех оповестила. Громким криком.

Я знала, Леонарду очень бы хотелось получить в подарок жирафа. Но ведь половину выиграл поддатый.

— От вас нам ничего не надо, — отвечаю.

И поворачиваюсь спиной. Раз и навсегда.

Денег у нас было только на обратный автобусный билет. Но тогда Леонарду ничего не останется на память.

Я обернулась. Парня с жирафом и след простыл.

Неподалеку от карусели находилась кабинка моментальной фотографии. Кидаешь в щель деньги, садишься и задергиваешь занавеску. Машина тебя фотографирует и немного погодя выплевывает снимки.

Как же я раньше не догадалась? Вот дура-то. Поменьше бы шары кидали, вот и остались бы денежки на фотографии. Здорово бы получилось — все-таки память о таком важном дне в жизни Леонарда.

Я подошла к кабинке и запихала в щель все монетки, которые у нас остались. Может, я и зря так сделала. Как мы теперь доберемся до дома? Но я подумала: ничего, как-нибудь выкрутимся. Фотографии-то важнее.

Мы вошли в кабинку и задернули полог. Перед нами оказалось зеркало. Леонард любит смотреть на нас двоих в зеркало. Всегда улыбается своему отражению. Передние зубы у него выпали и еще не выросли заново. И очки у него такие большие и толстые. Ему бы очки поизящнее. Полегче.

Волосы у него спутаны, но ничего. Ему идет так.

— Посмотри в зеркало и улыбнись, — говорю.