— Ты ей ничего такого не толкнул? — спросила я.

— Мне нечем торговать, — сказал Джулиус. — Товара нет. Если ты меня послушаешь, может, товар и появится. Ты да я — уж мы раскрутим дело. Ты еще соплюха и не знаешь себе цены. Вы с мамой будете жить в настоящем доме. Все будет тип-топ.

Я понимала, мы говорим каждый о своем. И Джулиус это понимал. Я-то хоть слова подбирала. А Джулиус нес, что вздумается.

— У кого она покупает, когда ты без товара?

Малыш Джулиус насупился. Типа, а не пошла бы ты с такими вопросами. Проваливай ко всем чертям.

Парням я отказываю. Часто. Ежедневно. Они злятся. Ну, правда, иногда я не отказываю. Если видно, что хороший парень и сам не очень понимает, чего ему хочется. Поди разберись, когда столько всего, и сразу. Такому я могу сказать «да». Но с наглыми я не связываюсь. У них изо всех чувств работает только одно. С ними держи ухо востро.

Я торчала под эстакадой и ждала одного типа по кличке Лоботряс. Машины у меня над головой так и грохотали. Бум-бум, бум-бум. Откуда только берется этот грохот? Ухабы там, что ли, на трассе?

Никогда не ездила по этому шоссе. Да и по остальным тоже. У нас с мамой нет машины. Я уж подумывала вернуться и опять спросить про Лоботряса. Только из этого бара хозяин меня уже раз выкинул. Сказал, из-за меня у него отберут лицензию. Сказал, как появится Лоботряс, он его ко мне пришлет.

Бум-бум. Ну сколько еще можно ждать? Лоботрясу ведь стоит только высунуть нос из бара, и вот она я.

Вернуться, что ли, в берлогу к Розалите? Может, хватит искать сегодня? Но ведь далеко. Если бы у меня были деньги на автобус, я бы, наверное, уже уехала. День-то был на исходе.

Потом появился этот мужик. Чего ради он сюда приблудился, такой разодетый? Костюмчик, ботиночки и все прочее. Белый. На пальце золотится обручальное кольцо. Я сижу прямо на тротуаре, он на меня смотрит сверху, а я на него — снизу. И я уже знаю: у мужика есть вкус. Это по глазам видно. И он даст мне денег, если я попрошу. Потому что он и сам об этом еще не знает. Не уяснил еще как следует. Думает, он разглядывает меня по другой причине. Просто любуется. Ну как не помочь хорошенькой девочке? Что здесь такого?

Я смотрю ему прямо в глаза, будто вляпалась во что-то и мне никак не выбраться. Да ведь так оно и есть.

— Что-то случилось? — спрашивает.

— Домой не добраться, — говорю. — Денег на автобус нет.

Мужик достает кошелек и вытаскивает три бумажки по доллару. Он наверняка в автобусе-то в жизни не был и не знает, почем билеты. Я помалкиваю: вдруг лишку получу. Мужик протягивает мне деньги, и я думаю, а что будет, если мои пальцы вдруг коснутся его руки? Я ведь вижу, он много чего может почувствовать сразу. Такому я могу и не отказать. Как насчет хорошего куска мяса по случаю моего дня рождения?

Только он отдергивает руку и уходит прочь. Шагает себе, а я смотрю ему вслед. Такой человек чувствует чужое горе. Когда столкнется с ним нос к носу. Вот что говорю я себе, глядя ему вслед.

Тут из бара вываливается какой-то белый глист с зачесанными назад волосами и заявляет, что, может, он и есть Лоботряс. А может, и нет. Смотря кто его спрашивает. Я спрашиваю, говорю. Ну, белый и отвечает, что в таком случае он Лоботряс.

Спрашиваю, не видел ли он мою маму. У нее такой шрам на лице, ее легко запомнить.

— Вроде была такая покупательница, — говорит. — Только сейчас, наверное, она уже дома. Употребляет покупочку.

Сказал он все это и глазами меня ест. А я говорю ему, мистер Лоботряс, так ведь дома-то у нас нет. А вы что думали? Когда-то у нас была своя квартира, только давным-давно.

Он только головой покачал — и назад в бар.

Я еще минутку постояла под эстакадой. Бум-бум. Бум-бум.

Потом пошла на остановку. Три доллара — лучше, чем ничего.

Как из-под земли передо мной вырастает парень и к стене прижимает. Мальчишка, не старше меня. Но здоровее. Вокруг никого. А он наваливается на меня всем своим вонючим телом.

— Что тут у тебя припрятано для меня? — спрашивает. — Денежка?

Прикидываю, стоит ли драться из-за трех долларов. Вообще-то всыпать по заднице я могу. Не в первый раз. Но устраивать махач ради трех баксов в собственный день рождения как-то не катит.

Где ты, белый мужик с блестящим золотым кольцом? Ты бы мне ох как пригодился сейчас.

— У меня только три доллара, — отвечаю.

— Блин, это не деньги, — говорит.

— Ну так оставь их мне.

Как же, жди. Мало того, что все из кармана шортов выгреб, так еще и сильнее к стене притиснул. Что хочу, мол, то и получу. Я чуть в рожу ему не плюнула.

Но тут он говорит:

— Да на хрена ты мне сдалась.

И выпустил меня. Ну плюнуть-то я все равно в него плюнула. А он мне дал пинка и смылся.

Что тут делать? Сижу на автобусной остановке. На маршруте есть один водитель, который меня возит бесплатно. Прижмет палец к губам и скажет тихонько: «Нам по пути». Очень милый дяденька. Но вот автобус подъезжает, а за рулем — дама. Автобус останавливается, дверь со старческим кряхтением открывается. Я сижу. Шоферша смотрит на меня, я — на нее.

— Садишься? — спрашивает. — Или будешь весь день тут торчать?

— Денег нет, — говорю.

А она закрывает дверь и укатывает.

Темнеет. А я все сижу и сижу на остановке.

Я вообще-то знаю, где можно разыскать маму, но это далеко, да и место-то уж больно дурное. Самое дно.

Неужели она там?

Тут рядом останавливается полицейская машина.

Вылезает коп и подходит ко мне. Ничего особенного. Я же не знала, что из всего этого выйдет. Ни одна живая душа не знала. И копа этого я в первый раз видела. Только кто бы он ни был, Леонард, или отец Леонарда, или кто-то еще, он уже был смертник. Так уж сложилось, хоть я об этом и не подозревала.

Этот коп, он даже присел на корточки у скамейки на остановке.

— Долго сидишь здесь, — говорит. — Уж столько автобусов пропустила. Далеко живешь?

Я посмотрела на его значок с именем. Леонард Ди Митри. Я глянула на его напарника, который сидел в машине. У него усы были и губа какая-то странная. Будто ее рассекли надвое. Наверное, он и усы-то отрастил, чтобы губу прикрыть. Только рубец все равно торчал.

Вид у напарника был недовольный. Ему явно здесь не нравилось. Может, конечно, это из-за губы он таким недовольным выглядел. Потом я опять посмотрела в глаза полисмену Леонарду и улыбнулась. У Леонарда был вкус, это я тотчас поняла. Вообще сразу стало ясно, что он хороший мужик. Теперь я могла спокойно вернуться на квартиру к Розалите. День-то уже был на исходе.

Я села с ними в машину, и Леонард спросил, как меня зовут. Я назвала и фамилию, и имя. В присутствии криворотого. Сама не знаю почему. Мне почему-то стало хорошо, и я забыла об осторожности. Глупо. Я это тотчас поняла.

А вот насколько глупо, показало время.

— Однако. Ну и чистюля же твоя мама! — сказал Леонард, когда мы прибыли к Розалите.

Я не стала говорить, что Розалита мне не мама. Я промолчала, что чистота в доме — моих рук дело. Для меня очень важно, чтобы все блестело. Там, где я живу, можно есть прямо с пола. Или с сиденья стула. Или из раковины, сверкающей сталью. Ни микробушка не прицепится. Только не мешайте мне. Где я, там чистота. Оказывается, это полезный дар. Если вы несете с собой чистоту, всегда найдется местечко, где вам рады.

Я задумалась, что говорить полисмену Леонарду и чего в разговоре касаться не стоит.

Своего напарника с разрезанной губой Леонард высадил у участка, потом отогнал патрульную машину. К Розалите мы ехали уже на его собственном автомобиле, на «корвете» с раскладной крышей и разными наворотами. Вот это была поездочка! Она одна стоила целого дня рождения. Когда мы отъезжали, криворотый как-то странно посмотрел на Леонарда. И еще закричал что-то нам вслед. Но мой друг Леонард, мой мужчина-подарок только отмахнулся. Без тебя, мол, знаю, что почем.