Он вложил трубку в ладонь Дэнни и направился через сквер к тележке разносчика. Когда, купив бутылку газировки, он оглянулся, Дэнни все еще сидел, остолбенело глядя на зажатый в руке предмет. Мик кивнул ему и поднял ярко-зеленую бутылку над головой, как кубок.

Дэнни открыл телефон. Ощущение нереальности не проходило. Дрожащим пальцем он набрал рабочий номер Марты.

Офис мистера Джейкобсона.

Дэнни онемел от изумления. Так быстро — и уже голос Марты? Да нет, этого не может быть.

Марта: Алло!.. Алло! Я вас не…

Дэнни: Марта.

Ее голос сразу же изменился, стал тише и одновременно ближе. Дэнни? Боже, я так волновалась, чуть не спятила!

Марта?

Да… Слышно меня? Объясни, что за фигня у тебя там происходит?

Не знаю пока.

Голос у тебя какой-то… странный.

Но Дэнни никак не мог поверить. Слишком неожиданно: он тут сидит, оторванный от всего, и вдруг — Марта.

Марта, это ты?

Да я это, я. Сколько можно спрашивать?

Скажи мне что-нибудь, чтобы я убедился.

Молчание в трубке. Потом: Ты меня разыгрываешь? Звонишь мне на работу, я снимаю трубку — и кто, по-твоему, это может быть, если не я?

Дэнни и хотел бы ей поверить, но тогда получалось, что все очень уж просто, до нелепости просто. Получалось, что стоит только о ком-то подумать — и этот кто-то уже здесь, уже говорит тебе какие-то слова в самое ухо. Докажи мне, что это ты, попросил он.

Повисло долгое молчание. Наконец в трубке послышалось: Дэнни?

Да.

У тебя какой-то голос… не такой.

Я сам какой-то не такой.

Как будто не твой…

Дэнни: Мне просто нужны факты, чтобы я убедился, что это ты.

Марта: Факты?! Кто это говорит? Какие еще факты?

Это не Марта, теперь Дэнни знал точно. Кто угодно, только не Марта.

Дэнни: Любые. Говори, что хочешь.

Где Дэнни? Откуда у вас мой номер?

ЯДэнни. Что ты несешь?

Марта: Нет, это не Дэнни. Я не верю.

Дэнни: А я не верю, что это Марта.

Голос в трубке звучал испуганно — еще одно доказательство. Марта никогда не пугалась. Тихо, почти шепотом: Вы что-то с ним сделали, да?

Дэнни молчал, прислушиваясь. Да, голос похож, конечно. Но это не она. Марта сейчас далеко, в Нью-Йорке.

Марта: Ты, козел вонючий, ты еще там? Все из-за того долбаного ресторана, да? Господи… Он что, никуда не улетал из Нью-Йорка? Так вы не дали ему улететь?

Дэнни сосредоточенно смотрел на телефон в своей руке. Как он может знать, кто там сейчас, на том конце? Он поднял глаза. Освещение изменилось, и замок теперь был не золотой, а почти черный. Его тень уже накрыла весь склон и подбиралась к городской площади. Может, это голос оттуда, из замка?

Женщина в трубке, кто бы она ни была, заплакала. Или притворилась, что плачет. Ты, козел, я вешаю трубку. Но если в тебе осталась хоть капля человеческого, передай Дэнни, что я его люблю. Скажи: «Марта любит тебя». Понял? Так и скажи ему… урод. Все, сдохни!

Телефон замолчал. Дэнни трясло. Он смотрел прямо перед собой, но ничего не видел. Подошел Мик.

Мик: Ну как, все нормально?

Дэнни: Да, лучше не бывает. Возвращая телефон, он чуть не уронил его на землю.

Мик всмотрелся в его лицо. Точно все в порядке? Дозвонился, кому хотел?

Да. Надо было что-то добавить, поэтому Дэнни сказал: Просто повздорили немного с подружкой.

А. Ясно. Я тоже по этой части… крупный специалист.

Мик передал Дэнни зеленую бутылку. Газировка была приторная, зато приятно прохладная. Дэнни пил, и пил, и никак не мог остановиться. Не отрываясь от бутылки, он почувствовал, как прохлада опускается на него сверху. Тень от замка медленно наползала на площадь.

Дэнни: Ну что, идем?

Да, думаю, пора. И не забудь… не знаю, что там у тебя. Мик кивнул на прислоненную к скамейке карту, о которой Дэнни и правда напрочь забыл.

Ну ее к черту! Пусть остается. Но по лицу Мика он понял, что так не делается; пришлось наклоняться за картой, опять держать ее перед собой, как щит, — страшно неудобно.

Мик: Что это? Забрав у Дэнни карту, он оглядел ее и присвистнул. Ничего себе! Ховард будет просто счастлив.

Дэнни: Всегда рад услужить.

Мик удивленно вскинул на него глаза, но тут же рассмеялся. Давай понесу. Руки у Мика оказались длиннее, так что он просто подхватил деревянную раму под мышку, и они двинулись назад к замку: впереди Мик с картой, за ним Дэнни с рюкзачком.

Поднимаясь по тропе, Дэнни хромал сильнее, чем раньше, — наверно, от долгого сидения на скамейке.

Мик: Кстати, я сходил к башне и снял с окна твой второй ботинок. Он у тебя в комнате.

Сначала Дэнни не понял, о чем речь. Пришлось обдумывать все по отдельности. Башня. Ботинок. Окно. Потом понял, но не мог ответить, потому что нахлынуло слишком много эмоций. Наконец сказал: Спасибо тебе.

Не за что.

После этого они долго шли молча, но это не мешало, молчать было легко. Кроны деревьев над головой начали сгущаться, перекрывая свет. Похолодало. При каждом шаге во внутреннем кармане куртки подпрыгивало что-то тяжелое. Дэнни не сразу вспомнил: нож.

Дэнни: Мик, ты был на игле?

Мик оглянулся через плечо, немного удивленно. Может, не стоило спрашивать, подумал Дэнни.

Мик: Я всегда на игле.

То есть… и сейчас тоже?

Так это ж как любовь, а любовь — она навеки, сказал Мик и рассмеялся.

А, в этом смысле. Понятно. И как теперь? Скучаешь по ней, по своей любви?

Зверски.

Чего тебе больше всего не хватает… из тех времен?

Хороший вопрос. Мик немного подумал. Кажется, подсчетов. Имеешь столько-то баксов, можешь купить на них столько-то зелья, получишь столько-то часов кайфа, а дальше следующая доза, на которую опять нужно достать столько-то баксов… В общем, сплошная математика. Мне это всегда нравилось. Люблю считать.

Дэнни: Ну, считай теперь что-нибудь другое.

Мик: Я так и делаю. Сейчас, например, я считаю, сколько слов мы наговорили. Считаю свои шаги. Деревья тоже.

И что потом делаешь со всей этой цифирью?

Мик рассмеялся: А что с ней делать? Ничего. Забываю. Зато она помогает не слететь с катушек.

Они еще поднимались по тропе, но Дэнни знал, что замок близко: под ногами уже возник неясный вибрирующий гул. Потом впереди показались тяжелые глухие ворота — те самые, на которые Дэнни с тоской смотрел в первую ночь. Мик обошел их сбоку и отворил дверь. Значит, вход все-таки был, просто Дэнни его тогда не заметил.

Пора было входить, но Дэнни медлил.

Мик!

Мик обернулся.

Дэнни: Почему ты не можешь уехать?

Что? Почему я… что?

Не можешь уехать. Из замка.

А! Ты и это слышал.

И это слышал.

Что тут сказать? Мне самому все это обрыдло.

Это понятно. Но уехать-то почему не можешь?

Мик вернулся к тому месту, где стоял Дэнни. Ветви деревьев висели здесь низко над головой, от них шел густой смолистый запах.

Мик: Я освобожден условно. Отсидел пять лет, за наркотики. А четыре месяца назад меня выпустили под ответственность Ховарда. По условиям освобождения я должен работать у него здесь. Уехать куда-то могу только вместе с Ховардом, без него не имею права. Как видишь, опять я ему кругом должен.

Надо же. А со стороны выглядит так, будто это он тебе должен.

Ну, это только со стороны. Я могу сколько угодно делать вид, что он без меня как без рук, на самом деле все не так. Ховард меня вытащил, и он за меня отвечает. Нарушу условия — ему придется везти меня обратно, и что потом? Для всех я уголовник, другой работы мне все равно не найти. Никаких шансов. А тут я имею больше, чем заслуживаю.

Дэнни: Понятно.

За железной дверью оказалась вымощенная булыжником дорожка. По эту сторону крепостной стены было уже почти темно. Вернулся холодок в груди, и с ним страх. Дэнни пощупал нож через вельвет куртки.

Дорожка подходила прямо к двери замка. Прислонив карту к стене, Мик полез в карман за ключом. Измученное лицо, испарина на лбу. Сердце у Дэнни сжалось от сострадания. Вот и еще один боролся и проиграл, оказался целиком во власти Ховарда. Тоже влип, подумал Дэнни. Крепко.