Неожиданно вода колыхнулась, по ней пошли круги — не ровные и аккуратные, как от камешка или рыбки, а настоящие волны, как от чего-то большого и тяжелого.

И рядом, под маслянистым слоем тины, тоже дернулось что-то тяжелое — вода выплеснулась на квадрат белого мрамора, от нее во все стороны расплылось зловоние. Кожа у Дэнни на голове снова натянулась, отчего заболели швы или скобки или что ему там наложили, а волосы под бинтами, кажется, попытались встать дыбом.

Стало тихо. Ни комаров, ни ветра, ни трепетания листвы. Пауза. Будто кто-то задержал дыхание.

И тогда Дэнни увидел два силуэта. Возможно, они были там с самого начала, просто он их не замечал, смотрел на воду. Почему-то он не мог понять, темные они или светлые, — словно ему показывали негатив, а не саму картинку. Вот силуэты стоят поодаль друг от друга, вот они начинают сближаться, вот сливаются на самом краю бассейна, их уже не различить. Послышался всплеск, зловонная волна всколыхнула черный бассейн.

Дэнни хотел встать, он даже приказал себе вслух: вставай, кретин! Но не мог двинуться с места. Сердце тяжело колотилось, к горлу подступала тошнота.

Что это было, близнецы? Картина их гибели? Что бы ни было — в темноте не разобрать, — но без насилия явно не обошлось: либо один толкнул другого, либо кто-то толкнул их обоих.

Значит, сначала они стояли отдельно. Потом вместе. Потом кто-то кого-то толкает. Потом круги по воде, и черная волна плюхается о мрамор — раз, другой, третий, с каждым разом сильнее и громче.

Прочь отсюда,раздался голос внутри Дэнни. Прочь, беги!

Дэнни: Не побегу. Мне нечего бояться.Но сердце в груди сжималось и леденело.

Поверхность бассейна задрожала, покрылась мелкой рябью, будто что-то огромное поднималось со дна.

Дэнни наконец встал. Этого не может быть. Не может быть. В жизни не может такое происходить.Меж тем на его глазах происходило следующее: из ряби в центре бассейна образовалась дыра, похожая на раскрытую пасть или на разверстую черную могилу. В горле у Дэнни булькнула поднявшаяся желчь. Мне нечего бояться, это просто бред от больной головы.Это был один голос, но его перебивал второй, сдавленный от ужаса: Не смотри, не надо. Прочь, прочь, беги!

Дыра в середине бассейна все расширялась, и скоро весь бассейн превратился в черный тоннель, ведущий прямо к центру земли, к ее расплавленному ядру. Из тоннеля послышался звук, звон — сначала едва слышный, как звон в ушах, он с каждой секундой нарастал, становился громче и превращался в гудение, крик, рев, вой, жуткий и оглушительный, от него в голове у Дэнни что-то замкнуло, и дальше он слышал только короткие гудки. Тут в памяти всплыли недавно слышанные слова: затяжной сон, затягивающий сон —и он вдруг все понял, и от этого понимания его как подкинуло. Это сон! Оказывается, я спал все это время. Сон меня затянул, и теперь я смотрю всю эту жуть, она выглядит как настоящая, но ее нет в реальности, это у меня в голове.

Да ладно тебе, в реальности, не в реальности, послышался у Дэнни над ухом другой голос, как будто не имеющий отношения к бассейну и ко всему происходящему. Разве это не ты тут стоишь? Не ты дрожишь от страха? Какую тебе еще реальность подавай?

Над бассейном разлился запах мяты, такой резкий, что у Дэнни защипало глаза. Он только сейчас догадался: этот последний голос принадлежит Ховарду! Значит, Ховард здесь. Он сидит рядом, в каком-нибудь полуметре от Дэнни. И значит, Дэнни на самом деле находится не перед бассейном, а в кровати, а Ховард в кресле, как раньше. Дэнни не выходил из своей комнаты, вообще не вставал с кровати! Он спит.

Дэнни закрыл глаза, чтобы поскорее избавиться от ревущего бассейна, которого на самом деле не было. Постарался настроиться на голос Ховарда и его мятное дыхание — на то, что происходило заоболочкой затягивающего сна. Хотелось плакать.

Дэнни: Ховард, помоги. Я влип, видишь, как мне хреново.

Все нормально, дружище. Продолжай в том же духе.

Дэнни: Мне страшно.

Ничего, переживешь. Всем когда-то бывает страшно.

Пожалуйста, разбуди меня. Пожалуйста.

Не могу, Дэнни.

Послышался какой-то новый звук — кажется, смех, причем вместе с Ховардом смеялся кто-то еще. Студенты? Они что, все столпились у его кровати?

Дэнни: Прошу тебя, Ховард. Сделай хоть что-нибудь. Ударь меня. Ну, хочешь, отшвырни в другой конец комнаты — не важно. Только разбуди.

Снова тот же звук, теперь уже ясно, что смех. И Ховард смеется вместе со всеми. Извини, Дэнни. Я не расслышал. Как ты сказал?

Дэнни никак не мог расцепить зубы. Пожалуйста. Разбуди. Меня.

Ой, нет, больше не могу. Это так весело!

Что?!

Я просто в восторге. А ты рассказывай, Дэнни! Рассказывай все подробно. Каково это — когда сходишь с ума от страха и никого нет, никто не поможет?

Дэнни обдало холодом, вернулось то же ощущение, что преследовало его в саду: враг рядом. Но теперь Дэнни точно знал, кто этот враг. Ховард.

И с самого начала был Ховард.

Пожалуйста, шептал Дэнни, плотнее сжимая веки. Помоги.

Помочь? Снова смех. Да ладно тебе, дружище. Я добрый, но не до такой же степени.

Прошу тебя.

Запах мяты еще усилился, будто Ховард склонился ниже. Дэнни ощутил исходящее от его кожи тепло. Наверно, кузену было очень жарко, его пот капал Дэнни на щеки. Голос Ховарда звучал теперь не снаружи, а изнутри, прямо из уха Дэнни.

Страшно тебе? Помощь тебе моя нужна? Много хочешь, сукин ты сын. Подонок!

Дэнни жалобно вскрикнул и открыл глаза. Он стоял на краю бассейна. В бассейне снова была вода, и на ее поверхности плясали дождевые капли, тысячи дождевых капель. Капли стекали с волос Дэнни на лицо. И когда выяснилось, что все нормально, что это просто дождь, снова заговорил голос здравого смысла, который давно уже молчал, заглушённый ужасом. Видишь, все это был сон, и Ховард тоже. Только то, что ты видишь сейчас, настоящее. Вот дождь. Вот бассейн. Больше ничего нет.

Загромыхал гром, молния прорезала небо, тиски страха снова сжались, и Дэнни побежал. Он бежал напролом, продираясь вслепую сквозь кипарисы, подныривая под нависающие ветки, наступая на сучья, которые отскакивали ему в лицо. Запнувшись за корень, он растянулся плашмя, и рот тут же наполнился медным земляным вкусом. Дождь хлестал, намокшие бинты отяжелели, вода с них заливалась Дэнни в нос и в глаза, он задыхался. Но продолжал бежать, пусть в этом не было уже никакого смысла. Каждой клеточкой он чувствовал, что бежать бессмысленно, но он бежал, не мог остановиться, потому что было страшно. В нем боролись два начала: одно здравомыслящее, другое напуганное до смерти, до полной потери разума — такая борьба знакома многим из нас. Хотя, конечно, в жизни все совсем не так, как я тут описываю, внутренние голоса говорят не по очереди, а одновременно, и все запутывается и затягивается в тугой узел. И так оно и происходило сейчас у Дэнни в голове:

Он специально вызвал меня сюда, чтобы мучить. Чтобы отомстить.

Не верь. Это червь.

Он меня ненавидит.

Ты открываешься, ты впускаешь червя.

Хочет меня уничтожить.

Возьми себя в руки. Пока червь снаружи, у тебя есть шанс.

Он нарочно все это подстроил, чтобы у меня помутился рассудок.

Дерьмо, бред собачий. Если ты свихнулся, никто в этом не виноват. Никто, кроме тебя.

Это все он, с самого начала он. Может, и мое падение из окна — его рук дело.

Ты порешь чушь и прекрасно это понимаешь.

Я попался, мой мозг поврежден, и уже начался затяжной сон.

Это червь.

Студенты с ним заодно.

Червь.

И Мик с Анной тоже.

Ты сам тащишь своего червя внутрь. Ты, никто другой.

Бежать отсюда, скорее.

Что это изменит?

Нет, бежать, бежать! На самолет и в Нью-Йорк. Только бы выбраться живым.

Некуда тебе бежать, Дэнни. Червь внутри тебя. Он в тебе.

Помогите.

Никто не поможет, выбирайся сам.