— Недавние обычно легко узнать по виду и поверхности, — говорит Рут. — Со старыми сложнее. Иногда почти невозможно отличить кости пятидесятилетней давности от двухтысячелетней. Для этого нужно радиоуглеродное датирование.

— Профессор Гэллоуэй специалист по сохранности костей. — Это снова Фил, не желающий оставаться в стороне. — Она работала в Боснии на военных захоронениях…

— Поедете взглянуть? — перебивает его Нельсон.

Рут делает вид, что задумывается, но на самом деле она очень заинтересована. Кости! На Солончаке! Где она проводила первые незабываемые раскопки вместе с Эриком. Это может быть чем угодно. Даже открытием. Или…

— Вы подозреваете, что это убийство? — спрашивает она.

Нельсон впервые кажется смущенным.

— Пока рано говорить, — неторопливо отвечает он. — Поедете взглянуть?

Рут встает.

— В десять у меня лекция. Могу пожертвовать обеденным перерывом.

— К двенадцати пришлю за вами машину, — говорит Нельсон.

К тайному разочарованию Рут, Нельсон не присылает полицейский автомобиль с мигалкой, а приезжает сам в грязном «мерседесе». Она ждет, как условились, у главных ворот, а Нельсон даже не вылезает из машины, лишь распахивает пассажирскую дверцу. Рут влезает внутрь, чувствуя себя располневшей, как всегда в таких случаях. Она патологически боится, что привязной ремень окажется для нее слишком коротким или какой-то невидимый датчик веса издаст пронзительный сигнал. «Двенадцать с половиной стоунов! В машине двенадцать с половиной стоунов! Аварийная ситуация! Нажмите кнопку выброса».

Нельсон бросает взгляд на рюкзак Рут.

— Взяли все, что нужно?

— Да.

Она прихватила свой оперативный набор для раскопок: остроконечный мастерок, маленькую лопатку, пластиковые пакеты для образцов, рулетку, записную книжку, карандаши, кисти, компас, цифровую фотокамеру. Переоделась в спортивный костюм и накинула непромокаемую куртку, с раздражением думая, что выглядит ужасно.

— Значит, вы живете у Солончака? — спрашивает Нельсон, выезжая, взвизгнув шинами, на дорогу. Машину он гонит как сумасшедший.

— Да, — отвечает Рут с легким вызовом, сама не зная почему. — У новой дороги.

— Новая дорога! — Нельсон издает отрывистый смешок. — Я думал, там живут только свихнувшиеся.

— Знаете, один из моих соседей — смотритель птичьего заповедника, — говорит Рут, силясь оставаться вежливой.

— Вот не подумал бы, — удивляется Нельсон. — Слишком отдаленное место.

— Мне оно нравится, — заявляет Рут. — Я занималась там раскопками и не захотела уезжать.

— Раскопками? Археологическими?

— Да.

Рут вспоминает то лето десятилетней давности. Сидение у костра вечерами, жареную колбасу, сентиментальные песни. Пение птиц по утрам, лиловое от цветущей лаванды болото. Как-то раз овца истоптала их палатки. А однажды Питер увяз в приливном болоте, и Эрику пришлось ползти на четвереньках, чтобы его вызволить. Невероятный восторг, когда они обнаружили первый деревянный столб, доказывающий, что хендж действительно существовал. И голос Эрика, кричавшего им через начинающийся прилив: «Мы нашли его!»

Она поворачивается к Нельсону.

— Мы искали хендж.

— Хендж? Вроде Стонхенджа?

— Да. Это просто круглая, обнесенная канавой насыпь. Обычно со столбами внутри круга.

— Я где-то читал, что Стонхендж представляет собой просто большие солнечные часы. Способ определять время.

— Мы не знаем точно, для чего он был предназначен, — говорит Рут, — но можно с уверенностью сказать, что для какого-то ритуала.

Нельсон бросает на нее странный взгляд.

— Ритуала?

— Да, для поклонений, подношений, жертвоприношений.

— Жертвоприношений? — повторяет Нельсон. Теперь он кажется искренне заинтересованным, в голосе уже не слышится легкой снисходительной нотки.

— Иногда мы находим их свидетельства. Горшки, копья, кости животных.

— А человеческие? Находили когда-нибудь человеческие кости?

— Да, иногда человеческие.

Наступает молчание, потом Нельсон говорит:

— Странное место для хенджа, разве не так? Прямо у моря.

— Тогда здесь не было моря. Ландшафт меняется. Всего десять тысяч лет назад эта страна еще соединялась с континентом. Отсюда можно было дойти пешком до Скандинавии.

— Шутите!

— Нет. Кингс-Линн некогда был громадным приливным озером. «Линн» — «озеро» по-кельтски.

Нельсон поворачивается и недоверчиво смотрит на нее, машина опасно виляет. Кажется, он счел, что Рут все это выдумала.

— Но чем же тогда была эта местность, если не морем?

— Неглубокое болото. Мы полагаем, что хендж находился на краю болота.

— И все-таки, по-моему, это неподходящее место для строительства чего-то подобного.

— Болото в доисторические времена играло важную роль, — объясняет Рут. — Это своего рода символический ландшафт. Мы объясняем его значительность тем, что это связь между землей и морем или между жизнью и смертью.

Нельсон фыркает.

— Я не понял.

— Ну, болото не море и не суша. Некое соединение того и другого. Нам известно, что доисторическому человеку это было важно.

— Откуда это известно?

— На краю болота мы находили оставленные по обету клады.

— По обету?

— Подношения богам, помещенные в специальные или священные места. Иногда тела. Слышали о телах в болоте? О человеке из Линдоу?

— Возможно, — осмотрительно отвечает Нельсон.

— Похороненные в торфе тела сохранились почти полностью, но кое-кто считает, что хоронили в болоте с практической целью. Чтобы умилостивить богов.

Нельсон снова бросает на нее взгляд, но ничего не говорит. Они уже приближаются к Солончаку, едут от нижней дороги к автостоянке. Сиротливо высятся потрепанные ветром стенды со списками водящихся на болотах птиц. Яркие краски рекламы мороженого на заколоченном киоске поблекли. Трудно представить, что люди устраивают здесь пикники, едят, греясь на солнце, мороженое. Это место словно бы создано для ветра и дождя.

На автостоянке одиноко стоит полицейская машина. С приближением Нельсона и Рут из нее вылезает человек, судя по виду, продрогший и истомившийся.

— Доктор Рут Гэллоуэй, — бодрым голосом представляет Нельсон. — Детектив-сержант Клаф.

Детектив-сержант угрюмо кивает. Рут думает, что пребывание на продуваемых ветром болотах не самое его любимое времяпрепровождение. Нельсон, однако, явно оживлен, слегка приплясывает на месте, как скаковая лошадь при виде галопирующих собратьев. И первым направляется по мощенной галечником тропе, именуемой «дорога для приезжающих». Они проходят мимо деревянного, стоящего на сваях домика. В нем никого нет, вокруг валяются пакеты из-под хрустящего картофеля и баночка из-под кока-колы.

Нельсон не останавливаясь указывает на мусор и отрывисто приказывает:

— Собери в пакет.

Рут, хотя и не в восторге от его манер, восхищается скрупулезностью старшего детектива-инспектора. Ей приходит на ум, что работа полицейских несколько схожа с археологией. Она тоже собрала бы все на месте раскопок и снабдила бирками, определяя связь между предметами. Тоже приготовилась бы искать дни и недели в надежде найти что-то значительное. Ведь и она, сознает Рут с внезапным содроганием, имеет дело главным образом со смертью.

Рут запыхалась, когда они подошли к месту, огражденному бело-синей полицейской лентой, напоминающей ей о несчастных случаях на дорогах. Нельсон уже ярдов на десять впереди, руки в карманах, голова вытянута вперед, словно он нюхает воздух. Клаф с трудом тащится следом, в руке у него пластиковый пакет с валявшимся возле домика мусором.

За лентой неглубокая яма, наполовину заполненная мутной водой. Рут подныривает под ленту и опускается на колени, чтобы взглянуть. В густой грязи ясно видны человеческие кости.

— Как вы нашли их? — спрашивает она.

Отвечает ей Клаф:

— Одна женщина прогуливала собаку. Животное принесло в зубах одну из костей.