— Ну это-то я, хоть и дурак-дураком, но понял. А дальше-то что? На хрена я вам понадобился?

— Ну, во-первых, вы познакомили Говорова с Таниным, дав ему отличную характеристику. Уже за одно за это мы вам искренне благодарны.

Ступа на это только хмыкнул и покачал головой. А ведь верно. Он этому Аббату такие дифирамбы, что вспомнить стыдно. Здорово его накололи менты, красиво.

— Во-вторых, — продолжал Сергей, — мы очень рассчитываем на вашу помощь, Афанасий Ефимович.

— А вот этого не видел, начальник, — Ступа вновь сделал неприличный жест и зло рассмеялся. — Разбежался! Туча ещё никогда ментам не служил и служить не будет. Понял ты, жучила?! — Для большей убедительности Афанасий грохнул по столу кулаком.

Очередную выходку воровского авторитета Колесов встретил спокойно. Он и не расчитывал, что тот сразу согласится. Не такой был Ступа человек. Для него нужны были очень веские аргументы. А такие у Сергея были.

— К сожалению, у вас, Афанасий Ефимович, нет другого выбора, — сочувственно проговорил Колесов и даже вздохнул.

— Ври больше, начальник, — насторожился Афанасий, понимая, что мент подготовил ему какую-то очередную подлянку. — Не бери меня на арапа.

— И в мыслях не было, — вежливо улыбнулся Сергей. — Но лишь на мгновение представьте, что будет с вами, когда авторитеты узнают, что по списку, который вы им передали, ни один наш агент не пострадал, зато были ликвидированы самые лучшие и надежные ваши люди. Если это, не дай Бог, случится, то я бы вам не позавидовал. Нет.

Ступа заскрипел зубами от ярости, поняв, что это конец. Конец всему. Все, амба! Как они ловко, в натуре! А крутые уже поставили на них крест — там, мол, одни дебилы остались. Ни хрена себе — дебилы, да?! Вспомнился Аббат. Какое тот кино крутил, сволота! Он и Танина натурально одурачит, как одурачил его, Ступу. Если такие парни у них вкалывают, то крутым не позавидуешь. Точняк. Рано они о своей победе заговорили. Очень рано. А ему, Ступе, хоть круть-верть, хоть верть-круть, а ничего другого не остается, как согласиться. Против лома нет приема. А что, может правда в конце жизни на ментовку потрудиться? Заодно и с Таниным поквитается. А то слишком возомнил о себе, кабан. Надо было бы хотя бы для форсу показать этому Колесову, что Туча не какой-нибудь гопстопник и не позволит на него наезжать. Да только сил уже никаких не осталось. Стар стал. Выдохся.

— Допустим я вам помогу. А со мной после что?

— Там видно будет, — уклончиво ответил Сергей.

— Нет, начальник, так не пойдет. Не зная брода, не суйся в воду. Верно? Давай обо всем на берегу договоримся. На меня тот побег повесят?

— Нет. Это я могу гарантировать. И вообще, все будет зависеть от вас.

— Не понял, начальник. Ты шутишь, или как?

— Давайте, Афанасий Ефимович, без этих «начальников». Зовите меня Сергеем Петровичем.

— Как скажешь, на... Сергей Петрович. Только я что-то тебя не совсем понял. Что значит — все будет зависеть от меня? У меня за спиной четырнадцать лет неотбытого срока. Что же здесь от меня зависит?

— Видите ли, Афанасий Ефимович, сейчас многое поставлено на карту. Или мафия окончательно сломает государство и возмет власть в свои руки. Или... Словом, если вы поможете государству, то оно обязано и вам сделать снисхождение. Понятно? И потом, — улыбнулся Колесов, — о вас очень хорошо отзывался Говоров. Даже готов за вас поручиться.

— Правда, что ли?! — не поверил Ступа.

— Правда.

И Афанасий едва не задохнулся от душной, щемящей волны, поднявшейся у него в груди от этого известия. Она поднималась все выше и выше, и вот — застряла в горле твердым комом. Защипало глаза. И до того ему стало жалко себя и своей загубленной жизни. Кругом один. Не хотелось ему заканчивать жизнь на казенных нарах под завывание ветра за окном лагерного барака. Страсть как не хотелось. Неужто Витек, или как там его, помнит о нем? И только сейчас Ступа до конца осознал до чего же он любит этого крутого парнишку, этого насмешника. Обнять бы его сейчас, прижать к груди, а там и помирать можно. Свидятся ли они когда? Эх, ма! Нет в жизни счастья!

— Я согласен, — твердо сказал он.

— Вот и хорошо. Вы приняли верное решение, Афанасий Ефимович. Вы кому-то здесь подчиняетесь?

— Да. Но только своего шефа в глаза не видел. Все задания получаю через двух парней.

— Кто они такие?

— Понятия не имею. Они меня встречали на вокзале. Назвались Владимиром и Юрием. Кто они и где работают не знаю. Знаю только, что не из блатных.

— Отчего вы так решили?

— Это сразу видно. Они мне дали свои телефоны и телефон шефа, предупредив, что по этому телефону звонить в крайнем случае.

— Вы помните номер телефона.

— Да. — Афанасий назвал номер. Колесов достал записную книжку, авторучку. Записал. Спросил:

— О представителе мафии в ФСБ вам что-нибудь известно?

— Да. Танин мне сказал, как о дополнительном, резервном канале, которым я мог бы воспользоваться в случае провала основного.

— С Таниным связь поддерживаете?

— Нет. Он категорически это запретил.

— С какой вы целью сюда прибыли?

— Создать из блатных надежную систему безопасности.

— Они на это пошли?

— А куда они денутся. Согласились.

— Система безопасности создается только из блатных?

— Не думаю. Но мне об этом ничего неизвестно.

Колесов и Ступа договорились каким образом будут поддерживать связь, выпили ещё по кружке пива и расстались.

Я всю ночь не сомкнул глаз — ждал Беркутова, но он так и не появился. Понял, что его план не сработал. А это могло означать... Нет, только не это. Бахметов — не самоубийца, должен понять, чем все это может для него обернуться. Утром, так и не дождавшись майора, решил сходить к нему домой. Понимая, что если план Беркутова провалился, то у него на дому меня может ждать засада, на всякий пожарный прихватил с собой для страховки Максима Задорожного. По дороге объяснил ему ситуацию.

Около дома Беркутова мы ничего подозрительного не заметили. Постояли поодаль, покурили. Все спокойно.

— Ну ладно, я пошел, — сказал я. — Если Кольцов дома, то я дам тебе знать, А если... Значит в доме засада. Сообщишь об этом Первенцеву. Он мужик сообразительный, придумает, что делать. Понял?

— Понял, — кивнул Максим. Его всего трясло.

— А что трясешься?

— Шут его знает, — пожал плечами Задорожный. — Нервное, наверно. Не нравится мне все это.

— Герой! — насмешливо сказал я. — А ещё в спецназе служил. Ваня Семисчастный говорил, что ты однажды с десятью вооруженными бандитами расправился.

— Когда это было. Может быть вместе пойдем, товариш капитан?

— И вместе вляпаемся в засаду? Нет, это исключено.

— Тогда давайте я первым пойду, — не унимался Максим.

— Я смотрю, ты совсем разучился выполнять приказы. Тебе приказано ждать. Что та должен на это ответить?

— Есть ждать, товарищ капитан, — нехотя ответил Задорожный.

— То-то же.

И я направился к дому. Дверь, ведущая в сени, была чуть приоткрыта. Бесшумно ступая осторожно поднялся на крыльцо, прошел в сени. Прислушался. Тихо. Тихо постучал. Ни ответа, ни привета. Постучал громче. Тот же результат. Достал пистолет, снял в предохранителя, передернул затвор. Приоткрыл дверь. Шагнул через порог. В тот же миг мне на голову обрушился такой мощный удар, что мне показалось будто рухнул потолок. Я упал и потерял сознание.

Пришел в сознание лежащим на диване. Под голову мне была подложена подушка. Лицо мокрое. На руках наручники. Слегка кружилась голова. Подташнивало. Самые мрачные прогнозы подтвердились — я угодил в засаду. За столом сидели первый помощник Бахметова Реваз Салигеев и его подручный Сагил — огромный бородатый детина лет тридцати. Они пили вино. Увидев, что я очнулся, Реваз весело проговорил:

— Здорово, началнык! Как здоровье, дорогой? Почему хмурый? Не ожидал здесь Реваз встретить, да? Хотел кунака своего встретить, а встретил Реваз. Обидно, да?! — Он раскатисто рассмеялся. Его поддержал Сагил. Насмеявшись вволю Салигеев спросил: