В зале стояло роскошное кресло, напоминающее трон. Княжна села. Прислужницы встали по обе стороны от нее. Чуть поодаль встали приближенные советники. Она приказала зажечь факелы и поднять полог шатра. Горцы, толпою стоявшие перед шатром, все как один склонились в поклонах.

Пленника вывели вперед.

— Кто ты такой? — спросила княжна.

— Если светлейшая княжна Рштунийская желает узнать, кто я, пусть прикажет развязать мне руки.

Горцы посмотрели на незнакомца с подозрением, удивляясь его дерзости. «Уж не собирается ли он посягнуть на жизнь княжны?» — думали они.

— Развяжите ему руки, — велела княжна.

— Язык-то у него не связан, княжна, пусть говорит, если есть что сказать в оправдание, — заметил один из приближенных.

— Развязать его! — повторила княжна.

Приказ исполнили.

Пленник сунул руку за пазуху, вынул какую-то небольшую вещь, завернутую в кусок шелка, и поднял сверток над головой.

— Вот! В этом свертке мой ответ. Пусть светлейшая княжна соблаговолит развернуть и посмотреть.

Один из приближенных княжны подошел, взял сверток и подал княжне. Со смешанным чувством радостного волнения и надежды она развернула шелковую ткань. Внутри был перстень. Эта красивая вещица была ей хорошо знакома и дорога. Она снова завернула перстень в ту же материю и спрятала на груди.

— Этот человек не соглядатай, а добрый вестник. Зря вы его так мучали. Оставьте нас наедине, вы все свободны.

Удивленная толпа разошлась, незнакомца ввели в шатер и полог задернули. Княжна сделала знак приближенным удалиться. Она и незнакомец остались с глазу на глаз.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Малхас.

— Где сейчас князь?

— Расположился со своими людьми у Ахтамарской пристани.

«Значит, он приехал увидеться со мной... А вместо меня нашел руины наших замков... — горько подумала она. — Значит, он знает, что случилось».

— Сколько с ним воинов?

— Человек пятьдесят, не больше.

— Что так мало?

— Не знаю, княжна.

— А зачем он послал тебя?

— Послал, чтобы я разыскал светлейшую княжну Рштуни и дал знать своему господину, где она.

Княжна задумалась. Самвел, ее любимый, радость ее жизни, хочет увидеться с нею. Но сколь желанно было это свидание, столь же оно было и опасно. Где встретиться? Самой ли поехать к нему или назначить время, чтобы он приехал к ней? Но можно ли пригласить его в свою армию, не подстерегает ли его здесь неожиданная опасность? Как пригласить в свой стан сына того, кто обратил в руины замки князей Рштуни и увез в плен княгиню? Княжна хорошо знала, как разъярены ее люди, как злы они на Мамиконянов и на всех таронцев вообще. Что сказать им тогда? Как успокоить?..

Княжна колебалась в нерешительности, и ее прекрасное лицо выражало нетерпение. Она пыталась найти выход, но выдержка и благоразумие изменили ей.

Малхас восхищенно смотрел на нее и радовался, что его князя любит такая прекрасная и такая умная девушка.

Княжна встала, подошла к выходу, отодвинула полог и взглянула на небо. До рассвета было еще далеко. Надо было воспользоваться ночной темнотою. Она решила, что сама поедет к Самвелу, но встретится с ним не в стане Мамиконянов, а где-нибудь в другом месте.

Она снова села в кресло и обратилась к Малхасу.

— Тебе знакомы наши места?

— Да, княжна.

— Где Манакерт, знаешь?

— Знаю, княжна. С этой скалы Маначихр сбросил в озеро семерых дьяконов святого Акопа Мцбинского.

Знаешь родник у подножия Манакерта?

— Знаю, «Источник слез». Он родился из слез святого Акопа Мцбинского, когда его дьяконов сбросили со скалы. Там еще есть грушевое дерево, женщины вешают на него яркие лоскутки, чтобы исцелиться от лихорадки.

— Хорошо. За какое время доберешься до князя?

— Если снова не схватит, до зари доберусь.

— Тебя не схватит. Скажешь князю, чтобы ждал меня у «Источника слез».

Она дала Малхасу свой шелковый платок.

— Привяжешь к концу своего копья, и ни один рштуниец тебя не тронет.

Потом позвала одного из приближенных.

— Проводи этого человека. Пусть ему вернут оружие и снарядят в дорогу.

Малхас опустился на колени, приложился к краю одежды княжны и вышел из шатра.

Княжна осталась одна. Она была счастлива. Снова достала перстень и глядела на него с радостью и умилением. Она была в таком опьянении восторга, что прижала его к губам, и слезы радости брызнули из ее очей. Эта немая безделушка доносила до нее голос ее единственного, ее бесценного возлюбленного; эта холодная, бесстрастная вещица доносила горячее дыхание его уст, и княжна сливалась душою со своим обожаемым ангелом...

Она велела позвать начальника охраны.

— Прикажи седлать коней и вызови десять телохранителей сопровождать меня.

— Прямо сейчас? — изумился тот.

— Прямо сейчас, сию минуту.

III «ИСТОЧНИК СЛЕЗ»

Солнце уже взошло, но в ущелье, где находился «Источник слез», было еще совсем темно: первые лучи дневного светила окрасили нежно-розовым светом лишь выси гор. В воздухе разливалась острая бодрящая прохлада, напоенная свежим ароматом пышной листвы и травы.

Все безмолвствовало вокруг. Молчал и лес, раскинувшийся до самого берега озера. Слышалась лишь грустная мелодия струй заветного родника, нарушавших эту глубокую тишину своими горестными вздохами. Она звенела в тишине, как горькая жалоба страждущего сердца. Родник, возникший из слез скорбящего католикоса, струил слезы и сейчас...

У родника стояла княжна Рштуни.

Озабоченные взоры княжны были обращены на воды родника, которые чистым серебристым потоком изливались из расщелины скалы, сбегали вниз, обнимая и покрывая лобзаньями пестрые камушки на своем пути и уносились дальше, грустно шепча берегам: «Прощайте, мы больше не увидимся»...

Попрощаться пришла сюда и возлюбленная Самвела.

Княжна была вооружена. Она была первым ребенком у родителей и заменяла им и сына и дочку, поэтому ей дали мужское воспитание, хотя рштунийские девушки и так не уступали в храбрости мужчинам. Она была в золоченом шлеме, в стальном панцире и держала в правой руке легкое копье. В этом вооружении дева гор напоминала Афину Палладу, которая посетила источник слез окаменевшей Ниобеи.

Недалеко от родника в чаще деревьев щипали траву лошади. Около них можно было заметить и лежавших на травке людей. Это были телохранители княжны.

Она стояла у родника с сильно бьющимся сердцем, словно олицетворение нетерпения, и с тоской и тревогой глядела в ту сторону, откуда должен был появиться Самвел. Она знала, что страна охвачена волнением, знала, что за каждым камнем, за каждым деревом в ее родных горах устроены засады. Она знала и упорство и безоглядную отвагу Самвела. Все, что угодно, могло с ним случиться... любые опасности подстерегали его на пути. И ради кого — ради нее! Эта мысль радовала, переполняла немыслимым блаженством ее сердце, но не менее и ужасала, когда она думала, что Самвел может пасть жертвою своего чувства.

Вдали показались два всадника. Еще один человек бежал впереди как вестник-скороход. Княжна просияла. Те несколько минут, которые должны были пройти, пока всадники подъедут ближе и выяснится, кто они, — эти минуты показались ей вечностью.

Они пришпорили коней. Люди княжны, отдыхавшие в тени деревьев, вскочили, натянули луки и прицелились в пришельцев. Один окликнул их, задав вопрос, который обычно задают незнакомые люди, встретив друг друга на дороге: «Враг или друг?»

— «Друг», — отозвались те.

Княжна все еще неподвижно стояла у родника.

Теперь всадники неслись во весь опор, хотя на каменистой горной дороге кони каждую секунду могли споткнуться и сорваться в бездну вместе с седоками. Когда они были уже совсем близко, княжна бросилась навстречу. Один из всадников соскочил с копя и обнял ее.

— Ах, Ашхен! — воскликнул он. — Чем утешить тебя?..

— Тем, что ты в моих объятьях!