— О, не вставай! Ты играла сонату Гайдна, которую я попросил выучить для меня.

— Пытаюсь играть! Ее еще рано демонстрировать слушателям.

— Попытайся еще разок. Я тебе буду переворачивать ноты.

Она подчинилась. Ротерхэм подошел к окну и сел рядом с Фанни. В течение нескольких минут он следил за парой в другом конце гостиной, но лицо его оставалось непроницаемым. Потом повернул голову, взглянул на соседку и заговорил пониженным голосом:

— Я понимаю, что этот брак одобрен вами, леди Спенборо.

— Да, я уверена, майор Киркби сделает Серену счастливой.

— Правда?

— Не может быть иначе. Он такой добрый и… так преданно любит ее.

— Он сообщил мне.

— Это действительно так. Гектор преклоняется перед ней и, думаю, сделает все, чтобы угодить молодой жене.

— Великолепно! А майор с ней не ссорится?

— Нет, нет! У него превосходный характер, и он такой терпеливый. Я чувствую, что его мягкость и терпимость лишают ее возможности ссориться с ним. — Она заметила улыбку на его губах и спросила: — Вам он не нравится, лорд Ротерхэм?

Тот пожал плечами.

— Я не увидел в нем ничего плохого.

— Я так рада, что вы дали свое согласие.

— Отказ ни к чему не привел бы.

Фанни встревоженно посмотрела на него и нервно произнесла:

— Боюсь, вы не совсем довольны. Он ей не ровня по положению и состоянию, но достоин ее, уверяю вас.

Он прервал ее в своей бесцеремонной манере:

— Напротив! Я более удовлетворен, чем ожидал. Если бы я знал… — Он замолчал. Фанни заметила, что улыбка полностью исчезла с его лица, а брови снова нахмурились. Так он просидел несколько минут.

Ей показалось, что его лицо помрачнело у нее на глазах. Словно ощутив ее взгляд, Ротерхэм вышел из своего забытья и повернулся, чтобы встретиться с вопрошающими глазами Фанни.

— Таким людям, как вы и майор Киркби, можно позавидовать, — сказал он. — Вы совершаете ошибки, но не по вине своего дурного характера. Я должен идти. Не вставайте!

Она очень удивилась и только спросила:

— Вы останетесь на чай?

— Благодарю, нет! Сегодня будет чудесная ночь. Еще не стемнело, а на небе полная луна. — Он пожал ей руку и прошел проститься с Сереной и майором.

— Так скоро! — воскликнула Серена, быстро поднявшись со своего стула. — Боже, надеюсь, я не отпугнула вас своим жалким музицированием?

— Я и не слушал. Сегодня я ночую в Мальборо или Ньюбери и не могу оставаться.

— Вы не пожелали мне счастья.

Наступила пауза, пока они смотрели друг другу в глаза.

— Разве? Я желаю вам счастья, Серена. — Пожатие его руки было немного болезненным. Он выпустил ее руку и повернулся к майору — Я также желаю удачи и вам. Думаю, что вы будете счастливы.

Короткое прощание, и он ушел. Серена закрыла крышку пианино. Майор с минуту смотрел, как она собирает ноты.

— Больше не будешь? — ласково спросил он.

Серена отнесла ноты в кабинет и ответила:

— Не сегодня. Я должна еще попрактиковаться, прежде чем снова сыграть тебе. — Она повернулась и положила свою руку на его, доведя жениха до середины комнаты. — Что ж, все прошло вполне прилично. Жаль, что я рассердилась, но это он виноват. Ты возненавидел его?

— Он мне не понравился, — признался жених. — Но маркиз отнесся к моим претензиям с добротой, которой я от него не ожидал.

— Твои претензии! Зачем ты говоришь такие абсурдные вещи! — нетерпеливо сказала Серена. Майор промолчал, и она пожала ему руку, произнеся более дружелюбно: — Знаешь, мне скоро двадцать шесть. Я очень признательна, что ты сделал мне предложение! Я уже отчаялась создать респектабельный альянс.

Он улыбнулся, но ответил:

— Перестань, Серена. Ты не должна отмахиваться от разговора. Мы должны серьезно обсудить все.

— Не сейчас. У меня болит голова. Не дразни меня, Гектор.

— Моя дорогая! Тогда иди приляг. Не надо было мне просить тебя играть на пианино. Тебя знобит?

Она высвободила руку.

— Нет, нет! Ничего страшного. А вот и чай!

Он озабоченно смотрел на нее, а Фанни заволновалась:

— Болит голова? У тебя, дорогая? Ты никогда раньше не жаловалась! Надеюсь, ты не перегрелась на солнце? Иди скорей в постель. Лайбстер, попроси горничную отнести немного уксуса к ней в комнату.

— Нет! — почти взвизгнула Серена. — Ради Бога, оставьте меня в покое! Я — самое отвратительное существо на свете. — Она замолчала, глубоко вздохнула и с усилием улыбнулась. — Прошу прощения! Вы оба так добры, но поверьте, мне не хочется натирать виски уксусом или поднимать такой шум из-за ерунды. Мне станет лучше после чая.

Казалось, майор хочет что-то сказать, но едва он раскрыл рот, Фанни перехватила его взгляд и слегка покачала головой.

— Передайте эту чашку Серене, майор, — сказала она спокойно.

Но сначала он помог Серене подложить подушечку под голову и скамеечку под ноги. Руками она вцепилась в подлокотники, так что костяшки пальцев побелели, а губы плотно сжала. Но когда Гектор поставил чашку на столик возле нее, Серена снова улыбнулась и поблагодарила. Фанни заговорила с майором, отвлекая своим мягким голосом его внимание от невесты. Через несколько минут Серена села, дав подушечке соскользнуть ей за спину, и пригубила чашку. Разговаривала она в своей обычной манере, но, допив чай, отправилась в постель, сказав, что ее мигрень прошла и ей хочется спать.

Майор обменялся озабоченным взглядом с Фанни.

— Вы думаете, она серьезно нездорова, леди Спенборо?

— О, надеюсь, что нет! — ответила та. — Возможно, лорд Ротерхэм рассердил ее. Если утром бедняжке не станет лучше, попытаюсь убедить ее послать за доктором. Но она никогда не прислушивается к моим советам. — Графиня извиняюще улыбнулась. — Серена терпеть не может суеты вокруг себя. По правде говоря, я боялась, что она вспылит, когда вы помогали ей устроиться поудобнее в кресле. Хотите еще чаю?

— Нет, благодарю. Я должен идти. Если можно, я загляну завтра с утра узнать, как она себя чувствует.

Но когда он появился в Лаура-плейс на следующее утро в десять часов, то застал обеих леди за завтраком. Серена была в костюме для верховой езды. Она приветствовала его, шутливо надув губки, и потребовала объяснить, почему жених ее обманул.

— Целых десять минут я прождала тебя на мосту, а это, позволь заметить, дольше, чем я ждала любого мужчину до тебя. Повезло, что ты не появился, иначе бы мы поругались. Фанни, я запрещаю угощать его кофе! Он пренебрег мной.

— Я и представить себе не мог, что ты будешь кататься верхом с утра! — воскликнул Гектор. — Я зашел только узнать, как твое здоровье. Ты уверена, что все в порядке? Ты ездила не одна?

— С Фоббингом.

— Зря ты ездила, слишком жарко.

— Напротив, было великолепно. Конечно, я не стала гнать Мейд Мариан галопом.

— Я беспокоился о тебе, а не о лошади!

— О, перестаньте! — сказала Фанни смеясь. — У нее на все найдется ответ.

— И, заметьте, ни слова извинения.

— Мое раскаяние слишком глубоко. Ты ведь не станешь больше выходить? По крайней мере, в самую жару.

— Да, я убедила Фанни не ходить пить ее ужасные воды, а поехать со мной в Мелксхэм-форест. Надеюсь, ты оценишь ее героизм.

— Но ведь вы не поедете в своем ужасном фаэтоне?

— Скорее всего да.

— Серена, не в одиночку, я умоляю.

— Вы с Фоббингом поедете сзади, чтобы охранять нас от разбойников и ставить фаэтон обратно на колеса, если мы вдруг перевернемся. Обещаю, что больше двух раз этого не произойдет.

Она несла полную чушь. Весь день Серена пребывала в отличнейшем настроении и была само обаяние, но когда они наконец расстались, он почувствовал, что так ни разу и не был с ней по-настоящему рядом.

Майор решил, что лучше всего не возвращаться немедленно к волнующему вопросу о ее наследстве, и когда спустя десять дней он все же рискнул завести разговор, Серена удивила его тем, что выслушала не перебивая тщательно продуманные аргументы и сказала, когда он закончил: