Глаза Серены начали сиять, но она скромно сказала:

— Это совершенно верно! Я с нетерпением буду ожидать момента, когда смогу представить вас ей. Надеюсь, вам она не покажется слишком ужасной.

— Так вы позволите мне зайти? — торопливо спросил Гектор. — И она не будет возражать?

— Я уверена, что она очень мило примет вас.

— В одном этом сочетании — «милый прием» — есть что-то отвратительно надменное, — сказал он. — А что же до самого слова «вдовствующая», оно сразу же вызывает в голове картины, способные напугать самых отважных храбрецов. Если ваша мачеха носит тюрбан, так я уже заранее дрожу, это напомнит мне об одной из моих престарелых теток, которую я еще мальчиком смертельно боялся. Когда мне можно будет зайти к вам? И где вы живете?

— Мы разместились в Лаура-плейс. — Серена вдруг оглянулась и неожиданно рассмеялась. — Бог ты мой, а вы знаете, как далеко мы забрели? Если глаза не обманывают, мы дошли почти до самого конца Грейт Путтеней-стрит. Если я действительно вела вас в нужном направлении, должно быть, это было просто инстинктивно. Я даже не помню, как мы переходили через мост.

— И я тоже, — признался майор, поворачивая назад и приноравливаясь к ее легкой поступи. — Мне кажется, я иду как во сне. Я мечтаю, чтобы сейчас мы оба были на другом конце города, мне не хочется расставаться с вами так скоро. Я так боюсь, что мой чудесный сон скоро кончится!

— Майор Киркби, я начинаю думать, что вы превратились в закоренелого сердцееда.

— Я? Ах, вы опять смеетесь надо мной! Я думаю, что никогда ни с кем не флиртовал за всю мою жизнь.

— Боже милосердный, и вы хотите меня убедить, что ни одна прекрасная испанка не оплакивает ваш отъезд?

Он покачал головой.

— Ни одна, клянусь честью!

— А я и не знала, что жизнь в Испании так скучна.

— Я не видел там ни одной, которую мог называть красавицей, — сказал он просто.

За разговором они вскоре подошли к Лаура-плейс. Гектор расстался с ней у дверей. Он чуть помедлил, взял ее руку в свою и проговорил:

— Скажите же мне, когда я могу навестить вас?

— Когда вам будет угодно, — ответила Серена, улыбаясь.

Майор поднял к губам ее руку, горячо поцеловал и, с трудом оторвавшись, широким шагом отправился прочь, боясь оглянуться назад, чтобы не спугнуть ненароком свою материализовавшуюся мечту.

Спустя минуту Фанни с облегчением приветствовала Серену.

— О, как я рада, что ты вернулась! Я так боялась, что с тобой что-то случилось, ведь тебя не было столько времени. Но, Бог мой, дорогая, у тебя такой вид, словно с неба на тебя свалилось целое состояние.

— Никакое не состояние! — сказала Серена. Глаза ее искрились и ярко сияли, а в уголках рта еще блуждала улыбка. — Намного лучше, чем состояние, и уж до чего неожиданно. Я повстречала старого знакомого!

— Интересно, кто бы мог заставить тебя так выглядеть? Ну, пожалуйста, дорогая, будь серьезней, прошу тебя.

— О, я не могу! Ты когда-нибудь чувствовала себя девочкой, словно опять наступил твой первый сезон? Я и представить себе не могла, до чего это замечательно. Я сказала ему, что он может навестить нас: и пожалуйста, будь добра полюбить его. Будет такая восхитительная картина, когда я представлю его тебе: он воображает, что ты носишь тюрбан!

Фанни уронила пяльцы.

— Он? — Ее лицо внезапно просветлело. — Не… О, Серена, неужели ты хочешь сказать, что снова повстречала того молодого человека? Помнишь, ты рассказывала мне, что любила его? Ну, тот самый, единственный?

— Правда? Я тебе так говорила? Да, это он.

— О, Серена! — в восторге прошептала Фанни, — Как же я за тебя рада! Это точь-в-точь как в романе. По крайней мере ведь он все еще холост, верно, дорогая?

— Да, конечно! То есть я даже не спросила его, но ничуть не сомневаюсь. Интересно, когда он сочтет приличным зайти к нам? Думаю, это будет совсем скоро.

Это действительно случилось очень скоро. Майор Киркби нанес им визит на следующий день, явившись в Лаура-плейс сразу после сильнейшей грозы. Лайбстер, который помог ему снять насквозь промокший плащ и шляпу, приказал одному из слуг принести мягкую тряпку, чтобы вытереть высокие, безукоризненного покроя сапоги майора, а сам тем временем позволил себе осмотреть с особым интересом необычного гостя, которому столь бурная погода не помешала прийти в дом с утренним визитом. Его предупредили, что миледи ожидает, что майор Киркби зайдет к ним как-нибудь. Его воображение нарисовало образ постоянного жителя Бата средних лет, и поэтому когда он открыл дверь высокому красавцу-джентльмену, на редкость аккуратно и опрятно одетому и никак не старше тридцати лет, слуге пришлось пережить немалое потрясение, однако он сразу же сделал абсолютно правильные выводы. Пока мальчик вытирал грязь с безупречных сапог майора, а гость поправлял свой накрахмаленный галстук, Лайбстер совершил быстрый, но тщательный осмотр, причем за несколько секунд успел заметить, что длинный голубой фрак из тонкого сукна высшего качества является творением рук модного портного, что майор имеет неплохой вкус и недурно разбирается в жилетах, прекрасно знает, как повязать галстук, следуя последней моде. У него были отличные плечи и стройные ноги, позволявшие ему носить плотно облегающие панталоны. Дворецкий с одобрением заметил, что черты его лица правильные, а весь вид майора — на редкость достойный. Он повел посетителя наверх, в гостиную.

Дверь была открыта, имя майора Киркби объявлено, и он вступил в гостиную. Первой, кого он увидел, была хрупкая леди невысокого роста, вся в черном, сидевшая за письменным столом.

Застигнутая врасплох, Фанни быстро подняла глаза, все еще сжимая в пальцах перо. Майор замер у порога, пристально глядя на нее. Он увидел прелестное личико с огромными, мягкими голубыми глазами, и ротиком с дрожащей застенчивой улыбкой, и золотистые кудряшки, что кокетливо выглядывали из-под кружевного чепчика, — существо это производило впечатление юного и хрупкого. Дикие мысли, что он случайно вошел в чужой дом, вихрем пронеслись у него в голове; изрядно ошарашенный, он забормотал:

— Я… Прошу прощения! Я думал… Я пришел… Я, должно быть, ошибся адресом! Но я же спросил вашего дворецкого, принимает ли леди Спенборо… и он провел меня наверх!

Фанни отложила перо в сторону, поднялась на ноги и направилась к нему, очаровательно покраснев и смеясь.

— Леди Спенборо — это я. Здравствуйте!

Он взял ее руку, но не смог сдержать восклицания:

— Вдовствующая леди Спенборо? Но этого же не может быть! — Смутившись, он тоже расхохотался и сказал: — Простите меня. Я представлял себе… скажем, совсем другую даму.

— В тюрбане? Со стороны Серены было очень нехорошо так обмануть вас, майор Киркби! Но, прошу вас, садитесь. Серена скоро спустится, она попала в эту ужасную грозу, и ей пришлось пойти переодеться.

— Гулять в такую погоду? Надеюсь, что она не простудится! Это было бы таким несчастьем.

— О, не беспокойтесь! Она никогда не простужается, — спокойно ответила Фанни. — Она ездила со своим отцом верхом в любую погоду, вы же знаете. Она прекрасная наездница — совершенно неустрашимая.

— Да, вполне могу в это поверить. Однако я никогда не видел ее в седле, наше… наше прежнее знакомство было в Лондоне. Так вы теперь живете здесь с ней? Или нет! Кажется, она говорила мне, что вы приехали только ненадолго.

— О да! А до тех пор после смерти лорда Спенборо мы жили в моем Доуэр-хаусе в Милверли.

— А, тогда выходит, ей не пришлось покидать свой дом. Я помню, как она была к нему привязана. — Он тепло улыбнулся. — Когда я прочитал известие о смерти лорда Спенборо, то подумал, что ей, верно, придется жить с леди… с кем-то, кто ей, возможно, неприятен. Я уверен, что она, должно быть, счастлива жить с вами, мэм.

— О да! То есть это я очень счастлива! — наивно ответила Фанни. — Она так добра ко мне. Не знаю, как бы я со всем справлялась, если бы не она.

В эту минуту Серена вошла в комнату — ее медные кудри были еще влажными и сильно вились. Закрыв дверь, она лукаво проговорила: