Я перестала улыбаться, подавила законное желание придушить собственного брата, отвернулась и вылезла из кровати.

— Ну вот, уже лучше, — довольно выдал брательник. — Это мне Адим подсказал, что надо тебя как-то расшевелить.

— Ну спасибо! Значит, он посоветовал сказать мне гадость! Я была о нём лучшего мнения, — я вышла из ступора, одёрнула ночнушку, зашла за ширму и открыла сундук с платьями.

— Он сказал, что тебе нужна встряска. Но поскольку никто из них не сможет сказать тебе что-то такое… — невозмутимо пояснил Фёдор.

— Он хорошо выбрал! — возмутилась я. — Только родной брат может так плюнуть в сторону сестры!

— Славка! Извини.

От удивления я выглянула из-за ширмы. Федя хмуро уставился на меня:

— Чего?

— Я не ослышалась?..

— Нет! Только не надо, как в тупых американских фильмах: я не расслышал, повтори громче!

— Да ладно. Я вообще поражена самим фактом того, что ваше высочество изволило принести мне извинения… — я обвела взглядом кучу цветастых тряпок и сказала: — Ты не мог бы попросить Алилу принести мне чёрное платье?

Федька тяжко вздохнул и покинул комнату. Я уселась на вынутую из сундука одежду и подумала, что он прав: отлёживаться в объятьях Ладимира, объедаясь совместными творениями Алилы и Алентины, безусловно, дико приятно и полезно в отношении душевного и телесного здоровья. Но абсолютно некрасиво по отношению к памяти Адрея и ко всем тем людям, которые вынуждены думать не о насущных пролемах, а о жалкой эгоистке, которая трусливо спряталась от действительности.

Скрипнула дверь, и Ладимир встревожено позвал:

— Слава!

— Я здесь, — отозвалась я.

Только он зашёл за ширму, как снова скрипнула дверь, и раздался дикий вопль:

— Слава? Лад! Слава пропала!

— Мы здесь, — успокоил её Ладимир.

Алила подлетела к нам, уронила на пол ворох платьев.

— Ой, какая ты прелесть без одеяла! — она всплеснула руками и с размаху плюхнулась рядом. — Здорово, что ты выбралась из постели! Но почему чёрное? Ты сейчас бледная, тебе нужен какой-нибудь другой оттенок…

— Чёрный — цвет траура, — спокойно пояснила я.

— Бледно-лиловый, — машинально поправила Алила, потом посмотрела на меня: — Ой! Хотя чёрный тебе всё-таки больше пойдёт…

— Я не хочу, чтобы мне что-то шло, — отрезала я и встала на колени перед сундуком. — Здесь было бледно-лиловое, — я выудила закрытое платье без отделки (забавно, я всё время искала что-то в этом роде, и вот оно само нашло меня). Встряхнула, разворачивая, Лад встал и отступил за ширму.

— Я тебе помогу, — Алила расстегнула платье, помогла надеть и тяжело вздохнула. — Село, как на тебя сшито.

— Ну и хорошо, — я одёрнула платье, хотя в этом и не было необходимости, и спросила: — У тебя не найдётся ещё белья и обуви? Все мои вещи остались в том мире.

— Есть! Всё есть! — обрадовалась моему интересу Алила. — Я ещё полмесяца назад попросила сделать! Пойдём!

Алила схватила меня за руку и увлекла прочь из комнаты. Ладимир последовал за нами, а я подумала, что с пассивным существованием покончено, и начинается новая жизнь, в которой мне придётся принимать решения и действовать.

Решать самой? Ха-ха! Только не когда рядом Алила и только не в отношении моего внешнего вида. Тем не менее, я проявила стойкость и добилась нормального белья, чулок и туфель, пресекла попытки накрасить себя и соорудить из волос нечто восхитительное и просто закрепила их заколкой.

Потом я устроилась с ногами на бескрайних просторах кровати Алилы и попросила Ладимира ввести меня в курс дела.

— Если не возражаешь, я позову твоего брата, — предложил он, прикрыл на секунду глаза и сказал: — Он сейчас придёт. Я мало знаю, не интересовался тем, что там у них происходит…

Алила засмеялась, обращаясь ко мне:

— Он со всеми ребятами из организации и с самим Витором вдрызг разругался! Поэтому не думаю, что они сами особо хотели с ним общаться!

— Если кто и разругался вдрызг, так это ты, — хмыкнул Ладимир и усмехнулся. — Слава, ты бы видела, что она там устроила. А сколько новых слов я узнал!

— Ну тебя! — Алила вытянула ногу и чуть пнула Ладимира. — А слова эти я сама недавно узнала от Славиного брата. И я по-прежнему считаю, что было подлостью отказывать Славе в поддержке. Пусть даже они только-только узнали, что она принцесса, и были в шоке!

— В этом я с тобой согласен, — немного мрачно сказал Ладимир.

Открылась дверь, послышались шаги, и из-за полога кровати показался хмурый (занятно, от этого его голубые глаза синеют) Адрей-Синеглазка. Он поднял голову, увидел меня, его лицо мгновенно просветлело, и он одним прыжком оказался на кровати и сжал меня в объятьях:

— Слава! Ты встала с постели! Урррааа!

— Ты меня сейчас задушишь, дорогой мой Синеглазка, — пробурчала я. Адреем я его теперь точно никогда называть не буду.

Он отпустил меня, взял за руки, умоляюще сказал:

— Слава, ты сможешь когда-нибудь простить меня? Я должен был поддержать тебя, а сам стоял и слушал, как Станти говорит тебе гадости!

— Проехали, что было, то прошло, — вздохнула я.

Он улыбнулся МОЕЙ улыбкой провинившейся дворняжки:

— О, Слава, ты самое нежное и доброе создание на свете!

— Ну тебя, я сейчас совсем не добрая, — отмахнулась я. — Давай-ка, садись и присоединяйся к нашему военному совету.

— Нет! — Синеглазка подскочил и с испугом уставился на меня. — Слава! Ни в коем случае! — он сжал мои руки. — Не надо, не лезь в это. Забудь о восстании!

— Не собираюсь. Так что давай, выкладывай всё, что знаешь, — отрезала я.

Синеглазка мрачно посмотрел на меня, потом сел рядом.

— Это крайне рискованное предприятие, — оптимистично начал он. — У нас мало сил для того, чтобы ударить сразу в четырёх местах, как того хочет Витор. Это опасно, за нами постоянно следят. Знаешь, что с тобой будет, если тебя поймают?! — он снова взял меня за руки и неожиданно строго и серьёзно посмотрел на меня. — Слава, милая моя, я снова прошу тебя, забудь об этом! Мы справимся и сами, а тебе лучше пока ещё пожить здесь. В безопасности, в тишине и покое…

— Покой нам только снится, — процитировала я уже ставшую расхожей строчку из Блока и вздохнула. — Я сойду с ума от тоски, если буду продолжать бездействовать. Хватит, отсиделась в тылу. Пора на передовую…

— Нет! — Синеглазка выпрямился и резко сдвинул брови. — Только через мой труп!

— Челси с удовольствием об этом позаботится! — фыркнула я. — Поэтому, чтобы так не случилась, давай, напугай меня и убеди, что не стоит в это лезть.

— Не стоит, — тут же уверенно заявил он, видимо, решив последовать моему совету. — Смотри, — он извлёк из воздуха карту и разложил передо мной. — Смотри, моя прелестная принцесса. Это всё твоё. Точнее, будет твоё, когда отвоюем, но это уже детали! — он широко улыбнулся, я старательно ответила ему улыбкой, хотя и не такой широкой, Лад с Алилой засмеялись. — Вот, — он ткнул пальцем в неровный овал на западной части карты, — это столица. К северо-востоку от неё находится королевский дворец, ныне оплот Челси и Совета по совместительству…

— Ой! — вспомнила я. — А глава Совета выздоровел?

— Нет, — немного удивлённо сказал Синеглазка. — А откуда ты знаешь?

— От охранника Челси. Он сказал, что они его отравили каверданой.

— Точно! — удвился друг. — Интересно, с чего это он так разболтался.

Я хмыкнула:

— Понятия не имею. Наверное, для него я уже была трупом, вот он и разоткровенничался. Ладно, с этим всё ясно, что там дальше с восстанием? — вернулась я к интересующей меня теме. — Ну, где Челси, понятно…

— Как раз нет, — фыркнул Синеглазка. — Он испугался, и теперь постоянно носится по всей стране, благо магические возможности позволяют, он осторожно обниял меня одной рукой, а другой продолжил водить по карте. — Смотри, это Город-у-Гор — их сторожевой пост перед нашими землями. Вот этот порт, Ларента, связь с материком Лайры, где в состоянии боевой готовности всегда ждёт сигнала подкрепление. Вот эти два города — ворота от эльфов. По плану Витора, мы должны занять в них ключевые посты и удерживать, пока отборный отряд не займёт королевский дворец и не доставит тебя к камню.