Едва отстали эти, навалились следующие. С вопросами относительно "Евгения Онегина" Текст поэмы был восстановлен по памяти триста лет назад и в нем много пробелов и спорных мест. Пришлось признаться, что он в этом ни петь, ни читать, и вообще он из Бразилии, а у них в школе учили других авторов. Но, чтобы поправить дело, вызвал на свой терминальчик текст из корабельного инфа, показал, какие клавиши давить, и оставил читать.

А тут одна девушка со знакомой уже просьбой. Хочет стать мамой, и чтобы папой был Педро. Ну не отказывать же.

Фая разбудила его пораньше. Закрепить успех. А потом проводила на поезд. Свой терминальчик он нашел в столовой.

На сей раз, путь лежал в основном по поверхности. Километров через двадцать после отправления состав вынырнул из тоннеля и покатил через веселый солнечный лес. Становилось жарко, и оставалось только радоваться, что, вняв Фаиному совету, он оделся по-местному. Пассажиров в единственном вагоне оказалось всего трое, зато сзади тянулось с десяток тяжелых цистерн. Миновали несколько безлюдных разъездов, потом короткая остановка. К хвосту прицепили вагон рефрижератор. И снова вперед. Педро намеревался сойти в порту Мидхабиб, что на пересечении реки Хабибы и железной дороги. Оттуда вниз до Устьхабиба, и дальше пароходом на Северный материк. Там сейчас таинственный "преверсов" в поселке Железякино занят чем-то на литейном заводе.

Интересный мир. Стоило Педро разок заикнуться о том, что хотел бы заехать к "преверсову", как радио в новостях стало передавать, где того можно найти и куда он собирается ехать. А вообще здесь все слушают одну программу, состоящую сплошь из новостей и разных познавательных передач. Музыка бывает редко и... так себе. Даже хорошо, что редко.

Вдруг на поезд набросилась стая павнов. Разом и со всех сторон наскочили. Облепили окна, и давай сквозь решетки лупить по стеклам. Пришлось стрелять, но не на испуг, а на поражение. Настырные твари, ничего не боятся. Кровищи было! Спасибо, решетки на окнах выдержали, да и стекла тоже.

А на следующем разъезде в вагон внесли раненого. Четыре бородатых мужика так и остались держать носилки на весу. Цистерны отцепили и машинист притопил так, что только мелькало. И фельдшерица с капельницей. Педро сразу при ней в роли штатива пристроили, да и другим пассажирам дела нашлись. У кого группа крови не подошла, те носилки держали, остальные стали донорами.

Один из мужиков все сокрушался, что не уберегся Иваныч. Стар стал, пора на спокойную работу, а он все в охотниках.

А дела были неважные, и фельдшерица не справлялась с ситуацией. Педро отдал ей капельницу и вытащил из сумки аптечку. Здоровая она и тяжеленная, но не просто коробка с лекарствами, а целая больница. И диагност, и токсиколог и хирург. Не гениальный, конечно, но рану зашить или аппендикс вырезать вполне способна. Вот ее то он и пустил в ход.

Пучок жгутиков быстренько проник под повязки, на кронштейнах вылезли камеры, манипулятор лазерным скальпелем разрезал бинты, и началось. Многие отворачивались, двое вывесили головы за окно. Их мутило. Но крупные сосуды эта штуковина сшила и занялась остальным. Нехватку медикаментов восполнила из фельдшерского чемоданчика, забравшись туда своими усиками. Фельдшерица услужливо отламывала головки ампул и открывала биксы, но эта электронная привереда брала далеко не все. А вот в доноров буквально вцепилась и, не стесняясь, качала их кровушку. Педро и фельдшерица в этой роли ее тоже устроили.

Через полтора часа, когда добрались до Мидхабиба, состояние раненого не ухудшилось. Аптечка закончила работу и втянула в себя все свои конечности. Педро запихал ее обратно в сумку. А прямо с перрона в вагон вошли четверо мужчин в белых халатах. Фельдшерица доложила им о происшедшем и подробно описала проведенную операцию. При этом перешла на профессиональную терминологию, и у присутствующих повяли уши. Зато хирург был доволен. Пока шел разговор, раненому вливали кровь, принесенную вновь прибывшими, и прилаживали аппарат искусственного дыхания. Потом все это в сборе понесли вниз по склону к пришвартованному у берега самолету на поплавках.

Педро смотрел вслед удаляющемуся гидроплану, на груди его рыдала фельдшерица, а четыре бородатых мужика топтались рядом. Педро добыл из кармана носовой платок и помог девушке удалить слезы из глаз, и высморкаться. "Интересно, - подумал он, - а ей не хочется стать мамой? Кажется, я начинаю входить во вкус"

Пароходик стоял у пристани и ждал тот самый рефрижератор, который они отцепили вместе с цистернами на предыдущей станции. Капитан показал Педро койку в кубрике и пошел по своим делам, предоставив его самого себе. Ну что ж, сначала поесть. Столовая легко отыскалась по запаху и еда здесь нашлась. Потом осмотр города. С архитектурной точки зрения - примитив. Восемь коробок в два ряда обнесены проволочной изгородью, через которую пропущен ток. Почти все пространство внутри этого прямоугольника покрыто навесами и галереями. Климат заставляет ценить тень, а деревья могут послужить укрытием для павнов.

В центре бассейн, в котором плещутся ребятишки под присмотром нескольких взрослых. В одном из зданий какое-то производство. Оттуда скрежещет и ухает. Еще в одном тоже люди работают, но пахнет едой. И вывеска "Консерваторий" Из третьего слышны выстрелы. Ага, в подвале тир. Это подходяще. Надо поупражняться.

Да, бледный вид имел Педро после того, как расстрелял первую обойму. Его пули лишь изредка попадали в щит, установленный в десяти метрах. Хромой тирщик немедленно взялся за него. Выдал пистолеты меньшего калибра, подобрав их по форме рукояток, и занялся обучением. Нельзя сказать, что дела быстро пошли на лад, но упражнение по стрельбе навскидку (так здесь называли стрельбу на дистанцию десять метров) он освоил. Хуже всех, кто заходил поупражняться, но в контур павна попадал уверенно. Вообще-то в училище ему приходилось стрелять, но там пистолеты были легче.

Потом попробовали из карабина. Ну, тут Педро оказался на уровне. Потом почистил оружие, смазал, зарядил и двинулся дальше. Уже звон в ушах стоял от стрельбы. Только вышел - от реки гудок. Пора.

Рефрижератор поставили на палубу, сняв его с железнодорожной платформы краном. Потом закрепили, дали гудок и отчалили. Тяжелые плицы зашлепали по воде, и пароходик выбрался на фарватер. Педро подтаскивал дрова из поленницы на баке. Топка гудела, пар свистел, бронзовые шатуны вращали огромные колеса, а наверху у пулемета дежурил сигнальщик. Мимо скользили приветливые берега, то лесистые, то песчаные, то низменные и равнинные, то холмистые.

Часов через восемь Педро отправили спать. Когда он проснулся, начинало смеркаться. Снова настала его вахта, и он принялся за дрова. Вскоре миновали перекат, и, глядя на поднятую колесами со дна муть, Педро понял, что плавать по этой реке на судах с винтом было бы опрометчиво.

Останавливались трижды. Сгружали ящики и тюки, грузили мешки и корзины. Принимали и высаживали пассажиров. Своеобразный уклад жизни этих людей стал настолько уже привычен Педро, что он и не думал удивляться, когда на берегу оставались те, кого он считал членами команды. Или наоборот, новый пассажир принимался носить дрова, стряпать обед или промерять глубину. Или становился на вахту у пулемета на крыше рубки. И все, мужчины и женщины, отсыпались в одном кубрике.

Часов через двадцать после рассвета характер местности изменился. Русло расширилось и течение замедлилось. Здесь произвели загрузку дров, и пошли дальше. То, что простиралось вокруг, соответствовало представлению Педро о смысле слова "плавни". Кругом острова и островки, все низменные, болотистые, заросшие кустарником и высокой травой. И камыши, камыши, камыши...

Множество мелей заставляли петлять, делать промеры глубин, а иногда и возвращаться назад, чтобы поискать путь в другой протоке. Из воды то и дело показывались спины каких-то существ, то ли рыб, то ли пресмыкающихся. Встречались очень крупные экземпляры. На носу и на корме смонтировали дополнительные пулеметы и теперь у них дежурили шестеро, по паре человек у каждого. Но местные твари довольно долго оставались безучастными к мирно идущему пароходу. Дозорный с крыши рубки доложил, что видит Устьхабиб, когда его напарник прошил длинной очередью воду справа по борту. К нему присоединились пулеметчики с носа и кормы, и вода вспенилась от врезающихся в нее пуль. Наверное, достали. Поскольку ничего не произошло. И только немного погодя далеко за кормой всплыло кверху светлым брюхом узкое тело метров двадцати в длину.