Я совсем одна.

Я не понимала этого, но в тот момент мне стало совершенно очевидно: никогда еще в жизни мне не было так одиноко. У меня всегда были друзья, моя стая. Что бы ни случилось, я знала: они рядом. Теперь их не было, и я чувствовала себя потерянным человеком, лишенным определенных целей, не знающим, что делать дальше. Я бежала из Вейла не только для того, чтобы спасти Шея, но и чтобы помочь друзьям. Теперь возможность помочь им перешла в разряд эфемерных надежд, и даже мне казалось маловероятным, что моя мечта когда-нибудь осуществится.

Что же я в таком случае здесь делаю?

Я легла на живот, спрятала лицо в подушку и закрыла глаза. В комнате было холодновато, но я и не подумала накрыться толстым одеялом, лежавшим на постели. Руки и ноги мерзли, и от холода мысли приобретали все более безутешный характер. Дверь в спальню открылась. Я напряглась, но не пошевелилась, услышав, как кто-то входит. Щелкнул замок — дверь снова закрылась. Я уловила знакомый запах согретой весенним солнцем травы и клевера.

Стараясь ступать тихо, Шей пересек комнату и встал надо мной.

— Я знаю, ты не спишь, Калла.

Вздохнув, я перевернулась на спину, чтобы посмотреть на него.

— Что, урок уже окончен? — спросила я, чувствуя, что говорю слишком уж ехидно, и еще больше рассердилась от этого. Мне было обидно, что Эдне удалось так легко задеть меня.

— Мне захотелось убедиться, что у тебя все в порядке, — сказал он, осторожно забираясь на кровать. Я откатилась, чтобы держаться от него подальше.

— Что же ты оставил Эдну в одиночестве? Ей так хотелось научить тебя играть.

И не только на гитаре, добавила я про себя.

— Ей пришлось отправиться в Денвер, — сказал Шей. — Пришел Силас и передал ей приказ. Там нужна ее помощь. Я пришел к тебе, но ты, похоже, не рада меня видеть.

Мне было непонятно, удивлен он или раздосадован. Я решила не отвечать и посмотрела вверх, на звезды. Внезапно тень Шея загородила их призрачный мерцающий свет. Я чуть не вскрикнула от изумления, потому что вместо того, чтобы вытянуться рядом, он лег на меня, плотно прижав мое тело к кровати.

— Шей, — прошептала я потрясенно, но не испытывая при этом ни малейшего страха. — Что ты делаешь?

С трудом просунув руки между нашими телами, я уперлась в его грудь и слегка отодвинула Шея.

Он схватил меня за руки и развел их в стороны.

— Я не хочу, чтобы ты пряталась за свои страхи, Калла. Не нужно больше бежать от этого, — сказал он. — Если хочешь, можешь откусить мне обе руки. Но сейчас я тебя поцелую.

Взглянув в его глаза, я увидела в них огонь, свидетельствующий о бесстрашии и полнейшей уверенности в своей правоте. Он не боялся меня. Он держал мои руки нежно, но сквозь нежность я чувствовала силу. Это возбуждало. Шей больше не испытывал былого трепета, как тогда, когда я была волчицей, а он — человеком. Теперь он был Воином. И не просто Воином, а Наследником. На его шее был знак креста — оружия, подобного которому в мире еще не было. Он стал истинным воином, мы были ровней. Быть может, он был даже сильнее меня. Я не смогла сдержать улыбку, когда поняла, что его ранимость, спровоцировавшая во мне желание спасти его жизнь, исчезла без следа, сменившись силой, которая была под стать его несгибаемой железной воле. Он больше не нуждался в защитниках, но я все еще была ему нужна. Он желал меня и хотел знать, желаю ли его я — это читалось по лицу. И я хотела его.

Я свободна. Я люблю его. Ничто нас не остановит.

Шей отпустил мои руки и завис надо мной в ожидании. Он ожидал ответного хода. Я не оттолкнула его, положила руки на его грудь и погладила напряженные мускулы. Его лицо приблизилось, и я обняла его за шею, лаская пальцами мягкие завитки волос.

Его губы прижались к моим, нежно раздвигая их. В поцелуе я почувствовала вкус долгожданной свободы. Он был нежным и сладким, как свежие побеги, тянущиеся к весеннему солнцу. Я закрыла глаза и погрузилась в водопад ощущений. Мед и клевер. Казалось, мои губы и тело омывают струи теплого весеннего дождя. Поцелуй был похож на первый жаркий луч весеннего солнца, прогоняющий холод зимы.

Шей прижался ко мне еще сильнее, и я обхватила его ногами. В его груди зародился низкий рев, похожий на стон. Поцелуи стали долгими и страстными, язык проникал между губами, и после каждой новой ласки в груди разгоралось желание. Я гладила его спину руками, чувствуя силу плеч, желая большего. Он расстегнул пуговицы на моей рубашке, проник под нее и стал гладить обнаженный живот, поднимаясь все выше и выше. Я почувствовала, как закипает кровь.

Задрав рубашку, я сняла ее через голову и отбросила в сторону. Когда Шей посмотрел на меня, я почувствовала, как напряглись его мышцы. Я просунула руки под его рубашку и опустилась ниже, взявшись за пуговицы на джинсах, играя с ними, желая расстегнуть их. Я не знала, стоит ли это делать или нет. Он теснее прижался ко мне и поцеловал жарче прежнего. Я извивалась в его объятиях, желая быть еще ближе, чувствуя, что оставшаяся на мне одежда мешает и сковывает движения. Он гладил руками мое полуобнаженное тело, и кожа горела от его прикосновений. Я расстегнула первую пуговицу на джинсах.

— Калла, — шепнул он, прижимаясь губами к моим губам, — ты не представляешь, как долго я об этом мечтал.

Что-то в его словах подорвало мою уверенность. Я почувствовала, что погрузилась во тьму и падаю в глубокий колодец без дна. Внезапно показалось, что на мне лежит не Шей, а Рен. Его черные глаза сияли во тьме комнаты, руки гладили полуобнаженное тело.

— Позволь мне поцеловать тебя, Калла. Ты не представляешь, как долго я об этом мечтал.

Мне показалось, будто на нас налетел порыв ледяного ветра. Только что я чувствовала внутри огонь от прикосновений Шея, и вдруг жар сменился лютой стужей. Я поежилась и почувствовала боль в желудке. Пришлось замотать головой что было сил.

— Что случилось? — спросил Шей, перестав гладить меня.

— Остановись, — попросила я, упираясь в его грудь крепко сжатыми кулаками. Я так сильно оттолкнула его, что он вздрогнул и отпрянул. Я закрыла глаза и стала искать рубашку. В глаза ему я взглянуть не смела. — Я не могу.

Тело, руки и ноги тряслись, как в эпилептическом припадке. Я едва справилась с рубашкой. Дыхание, казалось, уходило сквозь похожую на черное ущелье трещину, внезапно образовавшуюся в груди. Я ненавидела себя за то, что отстранилась от него, зная, что я люблю и хочу его. Почему я не могу избавиться от прошлого? Что со мной?

Шей заговорил со мной. Его голос был полон тревоги.

— Что случилось? Ты побелела как полотно.

Он попытался обнять меня, но я вырвалась и скатилась с кровати.

— Прости, прости, — бормотала я, не находя слов, которыми можно было бы описать чудовищную бурю эмоций, бушевавшую в моей душе. Я прижала руки к груди. Сама от себя не ожидая, я дотронулась пальцами до кольца, подаренного Реном.

Вдруг в ушах зазвучал его голос.

«Обещай, что ты вернешься в стаю. Вернешься ко мне».

Мне показалось, будто стены комнаты сорвались с места и понеслись по кругу, как будто я находилась в центре обезумевшей карусели. Я оставила его. Он поставил на карту все ради меня, и вот чем я ему плачу. Отдаюсь другому, хотя была обещана ему. Что я здесь делаю? Зачем я общаюсь с людьми, которые всегда были моими врагами? Я принадлежу своей стае. Огонь, горевший в крови от прикосновений Шея, сменился ледяным холодом. Я поняла, что ошиблась, думая, что свободна. О свободе не может быть и речи, пока стая в опасности. Часть моей натуры будет вечно в плену у страха, потому что я обрекла своих друзей на страшные испытания.

— Калла, да что случилось?

Шей шагнул ко мне, но внезапно кто-то забарабанил в дверь руками и ногами, и мы, не сговариваясь, обернулись на звук. В следующую секунду дверь распахнулась, и в комнату влетела Эдна.

— Калла! — завопила она, бешено сверкая глазами. — Нужно немедленно мчаться в Денвер!

— Да что случилось, Эдна? — воскликнул Шей, подбегая к ней. — Нападение? Хранители?