Он вдруг рассмеялся.

— Что смешного? — спросила я, с трудом сдержав дыхание.

— Ничего, — сказал он, снова прижимаясь губами к моим губам. — Просто справиться с той одеждой, что на тебе сейчас, куда легче, чем с той путаницей из лент, в которую ты была обернута в последний раз, когда мы целовались.

Я поежилась, почувствовав, как его пальцы подтверждают на практике сделанное им наблюдение.

— Ты говоришь о свадебном платье? — спросила я, с трудом выговаривая слова. — Да, эти вещи гораздо удобней, но, согласись, странно носить одежду врага.

— Они тебе больше не враги. И она прекрасно сидит на тебе, — сказал Шей, и я почувствовала губами, что он улыбается. — Особенно мне нравятся эти кожаные обтягивающие штаны.

Его руки снова задвигались, и я почувствовала, что вот- вот упаду.

— Хочешь, начнем с того, на чем остановились там, в моей комнате, когда пришлось спасаться бегством? — спросил он. — Помнишь, на чем мы остановились, когда пришлось уходить от смерти?

Сердце пело, как флейта, но в голове раздался другой голос. Слова, которые я припомнила, тоже были произнесены в тот роковой день.

«Ты его любишь?» Слова, сказанные Реном, гудели в ушах, как звуки церковного органа. Они были такими громкими, что пришлось закрыть глаза. Меня снова накрыла волна противоречивых чувств. «Все дело только в том, кого ты любишь», — его низкий голос прозвучал так отчетливо, что, казалось, Рен был здесь и действительно сказал это. Я мгновенно открыла глаза и приготовилась увидеть молодого вожака — черные волосы, озорная улыбка, губы, готовые произнести: «Привет, Лилия».

Но я увидела лишь высокие окна с частым переплетом. С большой неохотой я высвободилась из объятий Шея. Почему это наваждение не прекращается? Я не могу избавиться от воспоминаний о Рене. Они преследуют меня все чаще и чаще.

— Не нужно нам этого делать, — сказала я, чувствуя, что голос едва повинуется мне, а руки и ноги трясутся. Я не знала, чему приписать эту дрожь — прикосновениям Шея или неожиданному видению. Шей вздохнул, наблюдая за тем, как я отстраняюсь от него.

— В чем дело?

Я не хотела ему рассказывать, поэтому уцепилась за другую мысль, преследовавшую меня на протяжении последних нескольких часов.

— Сегодня была ужасная стычка. Лидия погибла, прикрывая меня. Она отдала за меня свою жизнь. Я поражена тем, что Ищейки не ненавидят меня.

— Я думаю, Итан тебя ненавидит, — сказал Шей, и лицо его перекосилось.

— Это взаимное чувство, — сказала я с печальной улыбкой. — Я имею в виду остальных. Монро осторожничает, но никогда не злится на меня. Коннор вообще чудо.

— А, вот как, — сказал Шей, скрипнув зубами.

— Нет, не в этом смысле. Я имела в виду, у него отличное чувство юмора, и он очень милый. Как и Эдна.

Я намеренно вложила в тон, которым произнесла имя девушки, немного сарказма. В игре, называемой ревностью, могут принимать участие и двое. Но Шей либо не заметил, либо решил не обращать внимания на мою иронию.

— Да, Эдна очень милая. Я провел с ней всю неделю.

— Да? И чем же вы занимались? — спросила я, сдерживая зарождающийся в груди рев.

— О, ты такая красивая, когда сердишься.

Шей погладил меня по щеке и ловко убрал пальцы, когда я сделала вид, что хочу укусить его за руку.

— Ты же знаешь, я ни на кого, кроме тебя, не смотрю.

— Ладно, ладно, — рассмеялась я, хотя ревность все еще покалывала меня, словно игла.

— Нет, серьезно, — сказал Шей, и я была тронута тем, как искренне и нежно прозвучали эти слова. Наши взгляды встретились, потом Шей подался вперед и поцеловал меня в кончик носа. Я растаяла, почувствовав, что он говорит истинную правду.

— Эдна просто показала мне, что здесь и как, — пояснил он. — Мы вместе тренировались. Они здесь придают тренировкам огромное значение.

— Чему же ты учился? — спросила я, гладя его по плечу. Опустив руку чуть ниже, я почувствовала под пальцами тугие мускулы.

— Боевым искусствам, — объяснил он и крепко сжал зубы. Я почувствовала, как напрягся бицепс от прикосновения моей ладони.

— О, — сказала я. — И что это за боевые искусства?

Шей рассмеялся:

— Теперь я знаю, как нужно драться.

— Ты и так неплохо в этом разбирался, — заметила я.

— Ты бы видела меня сейчас, детка, — ухмыльнулся Шей.

— Никогда меня так больше не называй, — потребовала я. — А то боевые искусства тебе точно понадобятся.

— Правильно, — сказал он, поднимая руки и делая вид, будто сдается. — Никаких дурацких имен. Я изучал Академию и смотрел, чему здесь учатся Ищейки. Но что мне придется делать в будущем, так и не узнал. Так и хожу в неведении.

— Шей… почему до сегодняшнего дня ты не говорил им о том, что Халдис у тебя?

Что-то меня беспокоило в отношении этого вопроса, и я решила узнать информацию из первых рук.

— Я не хотел им ничего отдавать. Мне нужно было убедиться, что им можно доверять. Я ждал, пока ты придешь в себя, — сказал он, и я снова почувствовала, как под моей кожей бурлит горячая кровь. — Теперь я уверен: им можно доверять.

— Значит, они молчали, и ты молчал?

— Да, именно так, — рассмеялся Шей. — Я хотел убедиться в том, что их слова о союзе с Воинами — правда. Мне нужно было быть уверенным в том, что, когда ты очнешься, они не причинят тебе вреда.

— Спасибо тебе за это, — сказала я, хотя в голове все еще никак не укладывался тот факт, что Шей фактически солгал Ищейкам. — Ты знал о том, что мы будем пытаться найти стаю. Почему ты нас не остановил?

— Ты сама хотела пойти, — запротестовал он, но я знала, что его слова лишь уловка.

— Я не могла думать ни о чем другом, — сказала я. — Мне даже в голову не приходило, что патрулирование прекращено… Я догадалась лишь тогда, когда поняла, что на горе нет их следов.

Шей не смог скрыть улыбку, как ни старался.

— Ты знал, — зарычала я. — Ты знал, что мы их не найдем.

— Я не знал, — пояснил он. — Я лишь догадывался.

— Почему же ты ничего не сказал? — воскликнула я, чувствуя, как удивление сменяется гневом. Два человека погибли. — Инстинкт вожака одержал верх, когда я бросилась искать Анселя и остальных. Я не могла думать ни о чем другом. Ты должен был предупредить меня.

— Я хотел, чтобы ты была в безопасности, — признался он, и я почувствовала рукой, как напряглись его плечи. — Я думал, ты сможешь проявить себя перед Ищейками, не рискуя собой.

— Нас подстерегала серьезная опасность, — зарычала я, бесясь от мысли о том, что он мог защищать меня и при этом лгать. — Погибли люди. Хорошие люди.

— Я знаю, — сказал он поспешно, и я увидела, что он сердится уже не меньше меня. — Я сожалею об этом. Калла, я ничего не сказал, потому что думал: возле пещеры Халдис волков нет. Как я мог знать о том, что они вас поджидают?

Потому что охотиться и поджидать — то, ради чего волки появляются на свет, подумала я. Поняв, что не стоит больше злить Шея, я прикусила язык и вслух ничего не сказала. Слезы жгли мне глаза, и я всем телом почувствовала навалившуюся усталость, от которой ломило кости. С трудом дойдя до постели, я села. Меня угнетали даже не потери, которые понесли Ищейки. Тяжелее всего было то, что я была разочарована крушением собственных надежд. Я сломя голову ринулась на поиски, потому что надеялась на воссоединение со своей стаей. Теперь же я даже не знала, что с ними случится и удастся ли мне когда-нибудь их найти.

Я упала на матрас и зарылась головой в подушку. По щекам из-под закрытых век скатилось несколько слезинок. Кровать подалась под тяжестью тела — Шей лег рядом. Он прикоснулся губами к плечу, но я была не с ним. Мысленно я вернулась в Вейл, к стае. Встретив сегодня Эмиля лицом к лицу, я не только поняла, с чем придется иметь дело, но и лишний раз убедилась в том, как много потеряла. Я презирала вожака старшего поколения Бэйнов, но не испытывала ненависти к его сыну. «Пришла просить прощения? Боюсь, уже слишком поздно».

Сбежав, я обрела свободу, но Рен остался в Вейле. И он солгал, чтобы дать мне возможность убежать. Как Эмиль отреагировал на предательство сына? Даруют ли Хранители прощение Рену и каково оно будет, если будет? Жив ли он вообще?