– Неплохо, неплохо… Вы где-то учитесь тут, в Италии?

– Нет, я из Москвы, вернее, из-под Москвы. Из Толстовки, точнее…

– Хм… Что-то знакомое. Так где вы учитесь?

– Нигде. Вот сама. – И улыбнулась.

– Тогда вы определенно талантливы.

– Спасибо. Я хотела сказать… – Она снова замолчала.

– Вы какая-то странная девушка. Хотя все творческие личности немного странные. Ну что ж, удачи вам. Посмотрите картины, погуляйте. Может быть, они вас вдохновят. Мне часто говорят, что мои картины вдохновляют. – И они под ручку удалились. Такие благополучные и красивые. Кира не слышала, да и не поняла бы, что Глория сказала:

– Дорогой, мне показалось, что эта странная русская на тебя очень похожа. Ты не находишь?

– Не обратил внимания, любимая. При случае посмотрю.

И случай не заставил себя ждать. Кто-то сзади потянул его за рукав.

– Снова вы? Скажите же, что вам нужно?

Кира залпом выпила только что взятый у официанта бокал и быстро произнесла:

– Вы мой отец.

«Готовился, старался. Очень красивый мальчик. Интеллигентный, умный, слишком чувствительный, очень самолюбивый и самовлюбленный к тому же. То, что надо». А то ее энергетический центр барахлит в последнее время. В Италии, конечно, полно молоденьких красавчиков, но разве их сравнить с этим. Там полное подчинение, скучно и неинтересно. А здесь, если она не ошибается, этого не будет. Можно даже заключить с журналистом договор, если сам не влюбится. Не девочка уже, скоро пятьдесят. И хоть она следит за своей фигурой, выглядит прекрасно и знает всякие приемчики (впрочем, к нему она постарается их не применять, здесь нужно все по-честному, иначе не сработает), вдруг он все-таки не любит старушек. «Надо предложить ему что-нибудь симпатичное, амбициозное, и немного побаловать, – удовлетворенно размышляла Ада, наблюдая из окна машины, стоящей у входа, как он заходит в кафе. – Пусть подождет». Еще минут двадцать она слушала музыку и думала: если у нее все получится, как изменится его жизнь, и не в лучшую сторону, но зато у нее все будет хорошо. Ей нужен кто-то сильный, молодой, умный, кто умеет сопротивляться и не идти на поводу. С кем можно поскандалить и заняться хорошим сексом. Без этого она теряет свою силу. Последний ее бойфренд сильно запил, а потом повесился, бедняга. Что с него взять, слабая душонка. Не зря, не зря она приехала сюда к друзьям развеяться. Кажется, вернется домой не с пустыми руками. А когда он ей надоест, она просто отправит его обратно.

Она подкрасила губы ярко-красной помадой и вышла из машины.

Ада застала его как раз в тот момент, когда он смотрел на телефон, сверяясь со временем. Нервничает. Это хорошо. Диму уже одолевали сомнения, что она придет. Юле пришлось наврать с три короба, куда это он отправляется в субботу вечером и так старательно собирается. На работу, конечно, куда ж еще. Просила взять ее с собой. Поссорились.

– Чао. Прости, немного опоздала, – услышал он одновременно с легким прикосновением губ к его щеке, потом пальцев, и короткий хриплый смешок. Ну, конечно, помада… Сердце зависло, но, когда она села напротив, вернулось в свой обычный ритм.

«И чего я мучился столько времени. Сколько ей, сорок? Или больше? Не люблю старушек. Глубоко посаженные темно-карие глаза. Смотрят, правда, так, что невозможно глядеть прямо в ответ. Загорелая кожа, ну да, итальянка. Красная помада, губы симпатичные. Но слишком выдающийся нос. Очень худая, невысокая, груди практически нет. Серая водолазка, почти в обтяжку, джинсы, кольца красивые. И руки. Волосы черные, длинные, заплетены в косу. Тоже ничего». – Он разглядывал ее, пока она изучала меню. А Ада специально сразу за меню взялась, пусть расслабится. И он действительно немного расслабился. Мало ли взрослых женщин вешалось на него. Эта хоть иностранка, довольно интересная, впрочем. Спать с ней (а в том, что до этого дойдет, он даже не сомневался), по крайней мере, будет не очень противно. Только что она может ему предложить взамен? И стоило ли нервничать, как подросток перед первым свиданием.

– Ты выбрал уже что-нибудь?

– Нет, тебя ждал. – Его английский был получше, чем у нее. И улыбнулся коротко, глядя в глаза, как девочкам нравилось. И прическа, какую он сделал сегодня, с ободком, им нравилась тоже. Только мог бы и не париться. Хорошо, что догадался в джинсах прийти.

– Ну, я готова заказать. А ты что будешь?

– То, что порекомендуешь ты. Я здесь в первый раз.

– Дыню с ветчиной и спагетти с белыми грибами.

– Не люблю спагетти.

– Тогда просто мясо. С кровью. Оно здесь прекрасное. И вино. Вот это. – Она назвала, но он в винах не особенно разбирался и, кроме кьянти, почти ничего не знал. Надо восполнить пробел, журналист все-таки. С выбором он согласился. Правда, подумал, что слишком оно дорогое, а за чей счет банкет, спрашивать неудобно.

– Давай мясо. И вино. Что ты, кстати, делаешь здесь, в Москве?

– Ищу таланты, – ответила она.

Ночь настала незаметно. Они много смеялись, вспоминая и подбирая слова, чтобы объясниться друг с другом. Он даже успел выучить несколько фраз по-итальянски. И не заметил, как его рука оказалась накрыта ее ладонью. Потом они поехали в какой-то бар, потом долго целовались в машине, после у нее в красивом номере, а когда утром он проснулся, увидел рядом с собой тонкие коричневые плечи с яркими красными бретельками шелковой майки. Да, не красавица, старушка, но в сексе оказалась необычайно хороша и вообще интересная женщина. С другой стороны, он и сам не мальчик. Для разнообразия вполне можно проводить с ней время, пока она здесь. Что-то шептала ему страстно по-итальянски. Или он слишком много выпил и все это ему только показалось. Включил телефон. Двенадцать пропущенных вызовов от Юли и еще пара от двух симпатичных девчонок.

– Tesoro![3] Ты проснулся? – Ада потянулась в широкой кровати. – Я в душ.

Он бегло чмокнул ее в щеку. Мда. Ей срочно требуется макияж, вечернее освещение и по паре килограммов на некоторые части тела. Но ничего, неплохой секс и открывающаяся талантам дорога компенсируют эти несовершенства.

Не только это обстоятельство стало причиной того, что он не оделся по-тихому и не сбежал из этого шелково-коврово-мраморного рая. Странная притягательность, которую источала его новая знакомая и в которой он сам еще не разобрался, не давала ему никаких шансов на стандартное «перепихнуться и забыть». Может, это сила денег, или сила личности, или статус европейской подданной. Все вместе, безусловно, создавало вокруг Ады ореол загадочности и самодостаточности. Но было что-то еще… Кстати, он ничего не помнит о том, какую дорогу предлагают талантам. Слишком много выпил вчера. А спрашивать как-то неудобно.

«Раз-два, сорная трава… – услышал он издалека мотив уже знакомой ему детской песенки. Сначала она доносилась из глубины сада, но потом стала слышна все явственнее, все ближе, и вот уже скрипнула дверь, по полу прошлепали легкие шаги, и песенка зазвучала возле самого уха, и в паузы между словами прорывалось частое и громкое дыхание. Он сразу понял, чье… Лучше и не открывать глаза. Лучше и не жить вовсе. Надо было остаться на дне той ямы и сдохнуть. Жаба допела песенку и засмеялась:

– Ты меня убил, но не избавился. Я с тобой навсегда. Закроешь глазки, а я тут как тут. Так что, если ты не хочешь меня видеть, лучше вовсе тебе никогда не спать. Слышишь меня?! – крикнула она резким голосом и с силой дернула его за руку так, что он вскочил от собственного крика.

Ада накинула любимый халат. Длинный китайский черный халат, расшитый красными цветами. Она всегда возила его с собой. Подошла к зеркалу – под глазами темные круги от усталости и от размазанной туши, много мелких морщин на обезвоженной вчерашними возлияниями коже. Она провела рукой по тому месту, где остался унизительный след от его быстрого и, как ей показалось, немного брезгливого прикосновения. «Да, сокровище, похоже, я не очень тебя привлекаю как женщина. Стареть определенно плохо. Но что поделать? Такова жизнь. У меня есть много других достоинств, и ты скоро о них узнаешь. Ну, и благодаря тебе я все же планирую немного расцвести».