– Я лишь сказала, чтобы ты ориентировалась на мои вкусы.

– А как насчет вкусов Оливера?

Эвелин задумчиво усмехнулась.

– Сокровище мое, он, по-моему, вообще лишен какого-либо вкуса.

– А по-моему, у него вкуса в избытке, – вырвалось у меня. – Если кто-то не разделяет твоих вкусов, это не значит, что он не имеет собственного.

– Я не обобщаю, – примирительно сказала Эвелин. – Для тебя мне кажется подходящим шведский стиль загородного дома, несмотря на то, что это далеко не мой стиль. На кухне я подумываю о частичке Англии.

– На кухне?.. – затравленно прервала я ее.

– …настоящая катастрофа, – словно продолжила мою фразу Эвелин. – Ужасный потемневший дуб и дурацкая зеленая готовочная поверхность – это, конечно, приемлемо, если для приготовления пищи ты используешь лишь микроволновку. Если питаться только так, то, естественно, будут появляться прыщи.

– Ты всегда обращаешь внимание на мои прыщи, но я до сих пор не увидела ни одного у тебя, – сказала я. – Да, кухня и в самом деле в ужасном состоянии.

Слово «кухня» было применимо для любого помещения в нашем доме. За исключением, конечно, гостевой комнаты. Теперь там было нечто в шведском стиле.

– Этот дуб остался еще от предыдущего владельца дома. Мы только поменяли плиту. Да и она не новая. Но…

– Да-да, я знаю, – прервала меня Эвелин на полуслове. – Новая кухня будет стоить очень дорого. Поэтому я вижу решение этой проблемы несколько в ином аспекте: внутреннее состояние помещения еще более-менее сносное, поэтому не следует ничего сносить и обдирать. Но если смонтировать новую столешницу, то все будет выглядеть куда лучше. Затем заменить бордюры и плинтусы, выбросить старые стулья, и все – кухня как новая.

– Гм, – только и нашлась сказать я.

Эта дама меня доведет, честное слово. Сначала она прибирает к рукам моего мужа, а затем и мою кухню! И еще собирается выращивать на моих плантациях наркотики.

– Конечно, можно было бы заменить несколько плиток на зеркальные, но я нахожу много привлекательнее отделку белым деревом.

– Гм, – снова произнесла я, что Эвелин расценила как возглас согласия. – Вот только в окружении белого цвета нельзя делать ничего фальшивого и жить надо честно.

– Да, здесь мы едины во мнении! – Она улыбнулась с таким энтузиазмом, которого я еще никогда не видела на ее лице. – В строительном супермаркете есть потрясающие столешницы из массива бука по совершенно бросовой цене, – продолжала Эвелин. – Я уже поговорила со Штефаном на эту тему, и он считает, что немного краски и колеровки и несколько лишних центов – и столешница будет просто изумительная.

– Несколько центов, – хмыкнула я. – Скорее, несколько сотен евро!

– Скажем так, три сотни, «под ключ», – заявила Эвелин. – Но это суперцена за практически новую кухню в стиле загородного дома! Новый пиджак Штефана стоит почти половину.

– Что? – закричала я.

– Армани, – пожала плечами Эвелин. – Но сидит на нем превосходно.

– Это ты ему подобрала? – ревниво спросила я.

– Нет, – ответила Эвелин. – Я совершенно не интересуюсь мужской модой. Так, вернемся к нашей кухне. Какабульке уже выразил готовность приложить и там свои руки.

– Его фамилия Кабульке, сколько можно тебе об этом говорить!

Эвелин совсем не выглядела смущенной.

– Послушай, я еще раз переспросила его, и он отчетливо произнес, что его фамилия Какабульке. Честно!

Я вытаращила глаза.

– Бедный старик заикается, почему ты никак не можешь это уяснить?

К моему большому разочарованию, конопля, посеянная Эвелин, росла великолепно. Через пару недель семена дали прекрасные всходы, а купленная рассада прибавила по нескольку новых листочков.

Вопреки ожиданиям жизнестойкость растений тронула меня. И я не могла представить себе, что смогу так просто вырвать это все из земли и бросить в компостную яму.

– Здесь никому не дозволено ломать человеческие судьбы, – объявила я Эвелин. – Иначе все мы окажемся за решеткой, даже быстрее, чем успеем об этом подумать. Если господин Кабульке увидит эту рассаду…

– Ты можешь сказать, что это помидоры, – предложила Эвелин.

– Помидоры! Господин Кабульке, может быть, немного глуховат, но в помидорах он кое-что понимает. Кроме того, эти стебельки растут здесь так плотно, что окажется достаточно одного вдоха, чтобы почувствовать, что это такое!

– Господин Какабульке – не предатель, – возразила Эвелин. – Я скорее стану опасаться Штефана.

– Штефана? А что, он не знает, чем ты здесь занимаешься?

– Ты с ума сошла? – спросила Эвелин. – Эти Гертнеры по сути своей консервативны дальше некуда. И к тому же набожны. Истинные католики. Они зарыдают от возмущения, если увидят то, что здесь растет.

– Ох! – только и смогла произнести я.

Да, наверное, Эвелин была права. Большинству людей незачем было знать, чем она здесь занимается. И мне тоже не следовало лезть в это дело. Это было незаконно. И аморально.

– Относительно Штефана тебе не следует беспокоиться, – неожиданно произнесла я. – Емумы без опаски можем сказать, что здесь посажены помидоры – он за сотню лет не разберется, чем конопля отличается от томатов. Только что дальше? Будем скручивать косячки из листиков?

– Нет-нет-нет, – запротестовала Эвелин. – Используются соцветия. И в первую очередь мне необходимо правильно выделить наиболее крепкие материнские цветки. Мужские должны быть беспощадно отсортированы. Вот видишь? Вот так и здесь с ними, с мужчинами. От них никакого толку. Они бесплодны. Цветут еще куда ни шло, но совершенно бесполезны. – Эвелин принялась выдергивать с грядки мужские стебли.

– Несчастные, – сказала я.

– Совершенно бесполезные ленивцы, – возразила Эвелин. – Но я могу их распознать. А затем – прочь! – Она снова склонилась над грядкой. – Вот ты здесь – девочка, не правда ли? Скоро зацветешь и сторицей вернешь мамочке ее труды. Смотри, они уже начинают формировать бутончики. Как быстро идет дело!

– А разве у них не нужно пикировать боковые побеги, как у томатов?

– Пикировать? А что это значит?

– Смотри, – сказала я и взяла в руку один из побегов. – Берется вот здесь…

Эвелин ударила меня по руке.

– Убери руки! – закричала она. – Здесь мояклумба. О цветочках я сама буду заботиться! Я не знаю, что значит – пикировать, но немедленно проконсультируюсь в Интернете, следует ли делать нечто подобное с моими цветочками!

– Мне кажется, то, что растет на этой клумбе, нельзя называть цветочками, – позволила я себе сделать замечание.

– Называй это, как тебе нравится, только оставь их в покое, – сказала Эвелин. – Сейчас я должна уйти, у меня встреча с Оливером. Завтра у меня овуляция.

– Что, снова? – с известной долей злорадства спросила я.

Оливер был прав. Похоже, программа расчета благоприятных дней на компьютере Эвелин дала сбой.

Я расстроенно смотрела вслед Эвелин, когда она усаживалась в свой «Z4» и выезжала на нем со двора, словно звезда шоу-бизнеса. Это было так несправедливо. Эта женщина запросто получала все: каждую неделю у нее случалась овуляция и секс со своим и моиммужем!

– Но ты же не можешь утверждать это наверняка, – сказала Элизабет, когда я вновь заговорила об этом (что случалось теперь каждый раз, когда мы с ней виделись).

Но я почему-то была в этом уверена.

– Предположим, ты на часок оставишь Каспара с блоком жевательной резинки наедине. И ты думаешь, он не залезет и не перепробует ее всю? – спросила я Элизабет.

– Конечно, перепробует.

– Вот видишь, – сказала я. – Точно также со Штефаном и Эвелин.

– Но Каспару только четыре года, – принялась успокаивать меня Элизабет. – А Штефану тридцать семь. Тебе не кажется, что он несколько более разумное существо, чем четырехлетний ребенок?

– В отношении жвачки – пожалуй, – ответила я. – Но не следует забывать, что Эвелин – не жвачка.

– Тем не менее оснований подозревать их у тебя нет, – заявила Элизабет. – Кроме того, ты же его все равно простила заранее.