— Конечно, во всяком новом эксперименте есть доля риска. Но я решила, что в декабрьском номере мы поместим большое интервью с Лили.

Выпускающий редактор посмотрела на Кейт таким взглядом, будто только что вместо канапе с икрой она проглотила жабу, и отчеканила:

— Но уже поздно. Номер сверстан. Переделка может стоить нам целого состояния.

— Это будет кавер-сториnote 1, и, чего бы это нам ни стоило, мы поместим материал, — отрезала Кейт. — Я бы хотела пустить под него два разворота, тем более фото на обложку уже готово и мы его завтра получим. — Кейт скосила глаза в сторону Джуди, и та едва заметно моргнула в ответ из-под своих затемненных очков.

Сотрудники, безусловно ценившие в Кейт ее меткость суждений и профессионализм, были раздражены, но не удивлены. Ее предыдущая работа в различных газетах выработала тот стиль, который сослуживцы называли «задержите верстку, я хочу поменять полосу». Ей, кажется, доставляло особое удовольствие поломать в последнюю минуту редакционные планы ради какой-нибудь «свежинки».

— Мы изложили историю Лили с самого начала, — продолжала Кейт. — Она согласилась рассказать нам все о своей карьере, даже о том, как она тринадцатилетней девочкой попала в порно-кинематограф. Вещи, о которых она раньше никогда не рассказывала.

— И неудивительно, — тихо прошептал кто-то.

— А мы не сможем откопать какой-нибудь ее классический снимок для календаря? — спросил художественный редактор.

Джуди покачала головой.

— Никаких ранних снимков. Только портрет, сделанный специально для нас.

— А как насчет мужчин в жизни Лили? — бросил еще один пробный шар Том, для которого было неясно, что же, собственно, замышляет его жена. Сегодня утром за завтраком Кейт была необычно сдержанна и почти ничего не рассказывала о своей встрече с Лили. — Мы все знаем о ее связях, но о некоторых из них хотелось бы узнать больше. Например, о ее романе с греческим судовым магнатом Джо Старкосом, а после его смерти — с королем Абдуллой. И что у них происходит с Симоном Пуаном. Они собираются пожениться?

Кейт улыбнулась.

— Если собираются, то Лили обязательно сообщит нам об этом. Она обещала рассказать всю правду. Полагаю, вы найдете эту историю занимательной.

Когда все расходились, Кейт ощутила чью-то руку у себя на плече.

— Задержись на минутку, — попросила Джуди. — Я хотела бы поговорить с тобой.

Кейт опустилась на диван.

— Это бесполезно. Ты не сможешь меня остановить. Это ужасно, Джуди, но я чувствую себя совершенно подавленной всеми этими «программами равных возможностей» и проблемами контрацептивов. Я хочу вернуться к настоящим новостям.

— Кейт! Побойся бога! Этот журнал был твоей идеей.

— Ну назначь на мое место Пэт Роджерс. Она, кстати, давно нуждается в повышении. Я уезжаю в Читтагонг.

— Но Кейт! Кому нужна книга о войне в горах Читтагонга? Мы не сможем продать и двух тысяч экземпляров.

— Не в том дело. Я чувствую, что ситуация накаляется.

— А где хоть этот Читтагонг? — Эйфория Джуди начала потихоньку исчезать. Конечно, в течение года она сможет справиться с журналом и без Кейт. Но придется отложить новое издание.

— В Бангладеш, к востоку от дельты Ганга.

Читтагонг не изменил своего положения с тех пор, как месяц назад ты меня о нем спрашивала.

Кейт начинала чувствовать раздражение. — Послушай, Джуди! Именно благодаря тебе я стала писательницей. Ты заставила меня взяться за мою первую книгу. Теперь, будь другом, позволь мне осуществить мою идефикс.

Том под одеялом осторожно коснулся руки Кейт.

— Ты уверена, что хочешь ехать?

— Уверена. Джуди вполне справится без меня.

Она гораздо сильнее, чем я, увлечена идеей журнала. А я хочу сделать что-то свое. — Кейт перевернулась на спину, глядя в потолок, где показался отблеск огней пролетающего самолета. — Через неделю и я буду лететь на нем.

— А ты уверена, что застанешь меня здесь, когда вернешься?

— Будь здесь, пожалуйста. — Кейт провела ладонью по его щеке.

Одна из причин, по которой она до сих пор не рисковала осуществить свой замысел, была в том, что ей не хотелось, пусть даже на время, расставаться с этим замечательным человеком. Том любил ее, не претендуя на то, чтобы владеть ею, как собственностью, помогал ей, не забирая над нею власти, и восхищался ее талантом, не считая возможным его эксплуатировать.

— Я буду скучать по тебе. Будь осторожен.

— Иди сюда, женщина!

— Что-то есть на твоей стороне кровати, чего нет на моей?

— Есть.

Джуди протянула Гриффину его коктейль — водка с мартини.

— Итак, когда? — спросил Гриффин.

— Я еще не уверена, Гриффин.

— Не уверена в чем? — Он сделал глоток. — Расскажи мне, пока одеваешься. Нам надо выйти через двадцать пять минут.

Джуди заторопилась к себе в комнату, обрадовавшись предлогу оттянуть свой ответ. Она перебирала вещи, решая, что надеть, но Гриффин, последовавший за ней, стоял теперь, опершись о косяк двери.

— Ты уже определила дату нашей свадьбы?

— Еще нет. — Джуди отвернулась и надела выбранный ею черный пиджак, потом сняла его и повесила обратно в шкаф. — Может быть, никогда, — обернувшись к Гриффину, но избегая смотреть на него, сказала она. — Я думаю, стоит признать, что оба мы независимые люди. Ведь именно в силу этого я так устраивала тебя в качестве любовницы. Я вовсе не требовала, чтобы ты развелся и женился на мне.

— Но мы же так долго ждали! Мне всегда казалось…

— Я долго ждала, Гриффин. Ты ведь это имеешь в виду? Слишком долго. Это ожидание стало для меня образом жизни. Мне слишком часто приходилось придумывать для тебя разные оправдания. Слишком много Дней благодарения я провела без тебя, и рождественских праздников, и просто, выходных, а они самые длинные дни недели, Гриффин!

Вся комната, включая потолок, была отделана зеркалами, и сотни высоких темноволосых Гриффинов изумленно разглядывали Джуди.

— То есть ты хочешь сказать, что не собираешься за меня замуж?! — Гриффин задохнулся. Неужели она действительно отказывает одному из самых преуспевающих издателей, чья империя включает в себя несколько лучших журналов Америки? Отказывается от темно-красного «Роллс-Ройса», слуг, дома в староанглийском стиле, социального статуса и дивных часов в постели?

Гриффин наморщил лоб в сомнении. — Что такое с тобой сегодня?

— Просто здравый смысл. — Джуди решила крепко стоять на своем. — В конце концов, что я о тебе знаю? Почти ничего, кроме того, что ты любишь насмехаться над собственной женой. А вдруг, когда твоей женой стану я, меня будет ждать та же участь?

— Ну что же! Ты нанесла ощутимый удар. Только не жалуйся, если окажется, что бьешь саму себя.

Джуди молча взглянула на него. Он считает себя замечательным любовником, и он прав. Но для Гриффина главное удовольствие в признании его достоинств, а не в том, что им хорошо вдвоем.

Именно ненасытная жажда поклонения заставляет его все время флиртовать с другими женщинами.

Гриффин теребил рукою галстук, что являлось верным признаком раздражения.

— Ну и что же дальше? — мрачно поинтересовался он.

— А почему бы не оставить все как есть? Я могу приезжать к тебе в Скарсдейл и проводить там ночь. Мы будем вместе три-четыре дня в неделю и, может быть, воскресенье.

На самом же деле Джуди имела в виду следующее: «Я не хочу, чтобы ты считал меня вещью, данной тебе навсегда. Я не хочу уютной семейной уверенности. Или неуверенности — так будет точнее».

Гриффин не привык к тому, что расположение женщины надо завоевывать. Он хотел, чтобы его подруга была преданной, целиком зависимой от него, а главное, всегда ждущей.

Работающему в запой Гриффину была необходима уверенность, что дома его обязательно ждут — вне зависимости от того, где он и чем он занят.