— Теперь всюду встречаешь выходцев из Московии, — заметил я.

Уотсон, уютно устроившийся в кресле, словно находился в лондонском клубе, пробормотал в знак согласия что-то дружелюбное — именно так и общаются члены клуба. Поскольку я сыграл такую важную роль в спасении кузена Шерлока, Уотсон относился ко мне терпимо. Пока что. Сейчас он, сняв туфли, положил ноги в носках на оттоманку, всё остальное было прикрыто газетой. Я подозревал, что Уотсон дремлет.

Нужно ли говорить, что я питал к этому человеку, начисто лишённому воображения, сложные чувства? Однако я отозвался на его призыв так быстро, как только смог, уверенный, что он не стал бы беспокоить меня по пустякам.

Итак, я продолжил читать.

Я отложил свою газету в сторону. Газета Уотсона сейчас приняла форму палатки, за которой он похрапывал. Вскоре в комнату вошёл Холмс, и я вступил с ним в спор. Дело в том, что я сильно сомневался, следует ли считать похитителя Холмса единственным злодеем в пьесе. Откуда нам знать, не сдалась ли Луиза Алтамонт добровольно своему клыкастому соблазнителю ещё до «несчастного случая» с лодкой? Если тщательно расследовать эту катастрофу, то, по моему мнению, её можно было бы истолковать несколько иначе.

Кузену не особенно понравилась моя гипотеза, хотя он и согласился, что у таинственного вампира с русским акцентом в далёком прошлом действительно могло быть украдено сокровище.

Немного подискутировав, я объявил о своих ближайших намерениях и выскользнул за дверь. Быстро превратившись в летучую мышь, под покровом благословенной ночи я нанёс второй визит Саре Керкалди. Должен признаться, что она казалась мне всё привлекательнее. Ай-яй-яй, скажете вы. Ведь братец Абрахам всё ещё лежит в гробу в гостиной!

Вообще-то в ту ночь я отказался от всех романтических поползновений: Сара бодрствовала у гроба. Несколько минут я любовался этой трогательной сценой, глядя в окно, потом облетел вокруг дома, чтобы убедиться, что его обитателям не угрожает опасность. В конце концов я решил, что мне лучше повременить с соблазнением Сары. Ну, хотя бы до завтрашней ночи.

Глядя в окно гостиной, я также заметил Ребекку Алтамонт. На неё я смотрел не так долго и с гораздо более невинными мыслями. Она, как примерная девочка, читала книгу (название которой мне не удалось разобрать), дежуря вместе с Сарой. Эта молодая женщина, исполненная сознания долга, теперь проводила почти всё своё время с родителями, стараясь оградить их от дальнейших бед.

Мне подумалось, что мисс Алтамонт тоже грозит опасность со стороны сумасшедшего врага её семейства. Я решил, что мистер Дракль должен завтра же найти возможность предупредить Бекки, как Сару, о том, что опасно дышать ночным воздухом в одиночестве. Конечно, если бы бунтарка Бекки знала, что мистер Дракль тайно связан с мистером Холмсом, она, вероятно, с презрением отвергла бы его советы.

Даже если отложить ухаживание на одну ночь, его всё равно можно расценивать как весьма стремительное. Но Сару определённо нельзя было оставлять без присмотра. Мотив моего следующего визита к ней будет поистине альтруистическим: я предложу ей помощь и защиту.

И я легко представил себе сцену, которая могла бы иметь место, если бы я проник в комнату, где она мается бессонницей…

Она встретила бы моё бесцеремонное вторжение с возмущением, к которому, впрочем, примешивалось бы что-то ещё.

— Откуда вы взялись?

— Вы позвали меня, Сара.

— Не звала! — возразит она, натягивая простыни до самого подбородка, однако гнев её будет наигранным.

— Быть может, меня позвала ваша красота… И голосу её я был не в силах противиться.

Ну что же, довольно скоро я, вероятно, разыграю эту сцену в реальности. Интересно, общалась ли моя будущая возлюбленная с нашим главным противником после того рокового сеанса? И не забыл ли на время о Саре и её мёртвом брате граф Кулаков, у которого, по мнению кузена Шерлока, расстроен рассудок и все помыслы которого сосредоточены на мщении? Если так, то для них это великое благо. Впрочем, лучше не рассчитывать на такую удачу.

Когда я решил, что сделал всё возможное, дабы обеспечить безопасность Сары и дома в целом, то полетел в гостиницу к кузену Шерлоку и достойному во всех отношениях доктору Уотсону. По пути мне встретился Армстронг в своём ревущем «мерседесе», направлявшийся туда же (разумеется, он меня не заметил).

Собравшись в своём импровизированном штабе в «Голове сарацина», мы снарядились для ожидавшего нас предприятия. Взяты были и инструменты для взлома, так как без них даже у меня могли возникнуть трудности при проникновении в склеп.

А дальше пусть опять продолжает Уотсон.

Как уже говорил ранее Холмс, отныне склеп Алтамонтов можно было рассматривать как жилище, где обитает живое (хотя и бездыханное) человеческое существо. Даже если бы двери были широко распахнуты, они были бы закрыты для любого вампира, не получившего приглашения войти.

Армстронг, знакомый с деревней и всей этой округой, раздобыл кое-какие инструменты. Когда мы вышли из гостиницы, ночь была почти безлунная и небо затянули тучи, что способствовало осуществлению наших замыслов.

Отвечая на вопрос Холмса, я заверил его, что захватил свой старый армейский револьвер.

— А деревянные пули?

Я с достоинством ответил, что и это необходимое снаряжение не забыто.

Армстронг так взглянул на нас обоих, словно был убеждён, что мы сошли с ума.

(Холмс сказал мне, что проявил такт, подождав, пока Дракула отлучится по какому-то делу: не хотелось вооружаться при нём такими зловещими инструментами, как деревянный кол и молоток. Правда, Дракула признал бы их необходимость, если бы сегодняшнее расследование привело нас прямо к вампиру, который был насильником и убийцей. Тем более если бы тот, по счастливой случайности, лежал в своём гробу. Да и в любом случае было бы трудно скрыть от графа такие громоздкие предметы.)

Итак, наш отряд выступил около полуночи. Мы тайно отправились на кладбище в нанятом экипаже. Дракула лично запряг лошадей, чтобы не будить помощника конюха.

Нетерпение Мартина Армстронга, которому так и не удалось выяснить местонахождение живой Луизы, достигло опасного предела. Отчаявшись получить официальное разрешение на эксгумацию, он готов был провести эту операцию на скорую руку, чтобы посмотреть, кто лежит в гробу Луизы.

Он сказал, что собирался сделать это сам, но рад будет к нам присоединиться. К тому же будет лучше открыть гроб при свидетелях.

Хотя ночь выдалась такой тёмной, что, кажется, даже лошади с трудом разбирали дорогу, Дракула легко управлялся с экипажем и без света. Минут через двадцать мы уже подъехали к кладбищу, и решено было оставить лошадей и экипаж неподалёку от него. Животные заволновались, но Дракула каким-то образом их успокоил, и они начали щипать траву.

Мы приблизились к фамильному склепу Алтамонтов, стены которого белели в ослепительном свете электрических фонариков, и тут над головой с уханьем пронеслась сова. Над гроздьями пурпурно-белых цветов жимолости, которые распускаются по ночам, кто-то летал. Я подумал, что это летучая мышь. Однако Дракула сказал, что это просто один из гигантских ночных мотыльков, которые опыляют эти цветы.