– Зоя Октавия, – сказал он

Девушка посмотрела на него, закатила глаза и отвела взгляд.

– Ты такая же противная, какой была всегда, – сказал он.

– Так же как и ты, – ответила она.

– Я, возможно, и противный, но я тот, у кого есть экстравагантная двуколка.

Через миг она спросила:

– Как быстроездит твоя двуколка?

– Существует только один способ, каким ты сможешь это узнать, – ответил герцог.

– Ну, хорошо, если ты так настаиваешь, – она вздохнула и взяла его под локоть.

Прикосновение вызвало в нём волну наслаждения, прокатившуюся через него.

Боже милостивый, она действительно опасна, подумал Люсьен.

И всё же, он взрослый мужчина и человек слова. Он справится. В этот момент имело значение только одно: он отвечал за Зою, и пока он был в ответе, он мог удержать её в безопасности.

Марчмонт Хаус

Некоторое время спустя

Привратник с широко раскрытыми глазами наблюдал за парой, пересекающей Сент-Джеймс-Сквер, со служанкой, следующей за ними по пятам. Он вызвал лакея и шепнул ему на ухо. Лакей поспешил из парадного холла, пролетел через обитую зелёным сукном дверь и вниз по лестнице в зал для прислуги, где он нашёл Харрисона, управляющего дома, который просматривал счета вместе с экономкой миссис Данстан.

Внешне Харрисон был именно таким, каким должен быть человек, распоряжавшийся герцогской прислугой. Благодаря высокому росту он мог свысока смотреть на других слуг и большинство посетителей дома. Длинный нос усиливал эффект. Чёрные глаза напоминали вороньи: слишком проницательные и блестящие. Седина, пробивающаяся в тёмных волосах, добавляла ещё больше достоинства и неподкупности его внешности.

– Олни сообщает о приближении его светлости, – доложил лакей.

Харрисон не отрывался от списка продовольствия в своей руке. Однако он насупился, что бросило лакея в дрожь.

Так и было задумано. Нет ничего странного в приходе герцога Марчмонта в его собственный дом, пусть даже и пешком. Это точно не было делом, требующим внимания человека, отвечающего за управление обширным хозяйством герцога.

– С ним женщина, – торопливо добавил лакей.

По-прежнему Харрисон не расставался с колонкой записей и большого количества цифр.

– Какого рода женщина? – спросил он.

– Леди, – ответил лакей. – С ней горничная. Не одна из тёть или кузин Его Светлости. Олни говорит, это та самая, из газет. Выглядит как с картинки, которую он видел.

На этом Харрисон поднял глаза. Он обменялся взглядом с миссис Данстан, скривившей губы.

– Дева Гарема, – сказал он.

Будучи слугами, они были хорошо осведомлены о недавних событиях. Они знали, что их хозяин принял Деву Гарема под своё покровительство. Они знали о пари на тысячу фунтов с Аддервудом. Они знали всё о пари своего господина. Им были известны все его дела.

Дело Девы Гарема являлось возмутительным. Однако у знати имелись свои причуды, и работать у герцога Марчмонта было гораздо выгоднее, чем у любого другого пэра во всей Великой Британии.

Несмотря ни на что, Харрисон не мог радоваться тому, что хозяин приводит домой общественную аномалию.

Женщины гарема, по мнению слуг, занимали положение в одном ряду с балеринами, актрисами и куртизанками – немногим выше уровня проститутки. С другой стороны, баронство отца мисс Лексхэм одно из старейших в Англии. Оно было на столетие или два старше, чем титул его светлости, который шёл третьим по старшинству в королевстве.

Не то чтобы Харрисон охотно верил, что особа, выдававшая себя за дочь лорда Лексхэма, на самом деле была этой леди. Другие могут поддаться чувствительным статейкам в газете, но он продолжал иметь ясное представление о положении вещей.

Настоящая леди не станет навещать жилище холостяка без достойной компаньонки. Большинство людей не сочло бы горничную леди достаточным сопровождением в данных обстоятельствах. Будь с ней её мать, сёстры или тётки, это отвечало бы приличиям. Но нет, эта безрассудная дама расхаживала по площади Сент-Джеймс, повиснув на руке хозяина, не сопровождаемая никем, кроме горничной!

Всё же Харрисон гордился, тем, что никогда не терялся в любой ситуации. Ничего другого он не мог себе позволить. Персонал воспринял бы любое проявление сомнения или неуверенности как слабость. С точки зрения Харрисона, прислуга ничем не отличалась от собак или волков: и те, и другие чувствовали страх и слабость. Затем пускали в ход клыки.

– Я разберусь с этим делом, – сказал он.

Парадный холл Марчмонта был огромным, напоминающем пещеру, помещением.

Высокий слуга, как заметила Зоя, не издал ни звука, пересекая пол в шахматную клетку. Он перемещался подобно аромату, как слабый запах воска, исходящий из одной из комнат поблизости.

Лондонский особняк ее семьи был элегантным и ухоженным. Он был значительно меньше Марчмонт-Хауса, разумеется, который растянулся вдоль немалого отрезка площади Сент-Джеймс. Лексхэм-Хаус к тому же выглядел как дом, принадлежавший большой семье. Как не усердствовали слуги, они не всегда могли стереть следы бесконечных приходов и уходов многочисленных отпрысков лорда Лексхэма, их супругов, супруг и отпрысков. Можно было заметить здесь шаль, там брошенную книгу, стол или кресло, не совсем правильно расположенные.

В Марчмонт-Хаусе всё было совершенно иначе, как она успела заметить, хотя главным образом она увидела только прихожую, суровое общественное место, призванное наводить священный ужас на посетителей.

Она была скрупулёзно – нет, скрупулёзноне подходило и близко. Прихожая содержалась в фанатичномпорядке.

Двери красного дерева сияли. Блеск мраморного пола придавал ему вид жемчуга и полированного оникса. Чёрный мрамор камина излучал свет. Сверкание люстры резало глаза. Зоя вполне уверилась, что ни единой пылинке не дозволялось осесть на поверхность здесь или где-либо в этом огромном доме.

Высокий мужчина, представленный ей как Харрисон, должно быть, отвечал за это состояние дел. Благодаря лекциям своих сестёр по ведению хозяйства, Зоя знала, что в иерархии крупного – или очень богатого – знатного дома, управляющий находится на верхушке социальной лестницы. Он подчинялся лишь хозяину и его доверенному лицу. Управляющий дома получал в два-три раза больше, чем следующий за ним по статусу главный повар. Чуть ниже повара, но равным господскому камердинеру считался дворецкий.

Вся структура на самом деле была проста, и Зоя без труда представляла её в голове в виде диаграммы, охватывающей все позиции, до самых нижних по рангу, слуг по дому и вне дома, в городе и в деревне.

В любом случае это было проще в сравнении с запутанной паутиной вечно изменяющихся альянсов и иерархий в доме Юсри-паши.

Харрисон естественно не выполнял никакой фактической работы. В ту же минуту, как герцог снял шляпу и перчатки, появился младший лакей, он учтиво освободил хозяина от названных предметов и исчез. Остальные слуги застыли поблизости.

Никто из них не выказал ни любопытства, ни других эмоций. Казалось, все находятся на своих местах. Все были подобающе одеты и аккуратно причёсаны.

И все находились в состоянии сильного напряжения.

Зоя могла это почувствовать. Марчмонт выглядел рассеянным. Что было неудивительно.

– Мы только зашли за двуколкой, – сообщил герцог своему управляющему. – Я везу мисс Лексхэм на прогулку. Распорядитесь приготовить экипаж и сообщите Хоару. Он захочет сменить мне что-то: шляпу и перчатки, как я полагаю. В то же время, мы должны вспомнить о манерах и предложить леди подкрепиться закусками и напитками.

Он повернулся к Зое. Дневной свет, заставлявший плясать радуги на люстре, блестел в его светло-золотистых волосах. Одна непослушная прядь свисала через лоб, придавая ему вид беспечного мальчишки, и ей пришлось сжать в кулак свою руку, чтобы удержаться и не откинуть её назад.

Она помнила прикосновение его губ. Ещё не улеглась буря желаний, вызванная незавершённым поцелуем. Она насладилась сполна этим дразнящим моментом. Ей бы хотелось наслаждаться им дольше.