Кэти Мур, еще одна свидетельница катастрофы, решила, что лошади будет лучше не здесь, на привязи, а у нее во дворе, благо он огорожен. Она предложила переночевать у нее дома, всего в километре от места происшествия.

И вот, оставив телегу с вещами на «авось», взгромоздился ваш покорный слуга на Ваню и поехал в гости к Мурам. Такого зрелища обыватели Рейнольдсбурга, наверное, никогда не видывали, да и маловероятно, что увидят в ближайшем будущем. Громадина моей лошади заполняла всю ширину улиц. Цокали копыта по асфальту, детишки выбегали, отрываясь от своих видеоигр и телевизоров, и почтительно следовали за настоящей лошадью.

Ваня с трудом протиснулся через калитку и оказался в замкнутом пространстве двора, заставленном качелями, парниками, миниатюрным прудом, детскими игрушками и всякой другой человеческой чертовщиной. Ему неуютно и тесно было в столь чуждом окружении, с незнакомыми звуками и запахами города. Ваня стал носиться по тесному дворику, и страшно было, что он поранится либо разнесет что-нибудь. Правда, когда привезли сено и зерно, успокоился, поняв, что еда – лучшее лекарство от стресса.

Ближе к полуночи приехал Брюс, и мы при свете фонаря поставили оглобли на место. Удивительно, как быстро делается работа в этой стране.

Семья Танковичей приехала в дом Муров, где я остановился на ночь, и они познакомились и подружились. Уже не первый раз мой приезд создавал повод для знакомства людей, которые так бы и прожили всю жизнь, не зная друг друга.

Утром Кэти позвонила в столицу штата, город Колумбус, и тамошняя конная полиция согласилась устроить меня на своих конюшнях.

А Ваня уже освоился с двором и с неохотой его покидал. Я запряг его в новые оглобли и выехал на 16-ю дорогу, ведущую в Колумбус. Губернатора Джорджа Войновича на месте не оказалось, но его заместитель Огаст Пуст провел меня по Капитолию, поставил печать штата Огайо и расписался в моем журнале.

Около Капитолия ждал меня конный полицейский Донни Христиан, он и сопроводил нас до конюшен полиции. Поместили Ваню в стойло только после того, как проверили бумаги на прививку. Ветеринар тщательно его осмотрел и нашел в прекрасном состоянии, чему я обрадовался несказанно.

Полицейские решили, что почетному гостю штата не пристало ночевать на конюшне, и поместили меня в гости ницу «Экономи Инн». Ясно, что это был отнюдь не «Шератон» или «Хилтон». Как и многие маленькие гостиницы в этой стране, владельцем ее оказался индиец по фамилии Пател. (Для индийцев Пател все равно что для нас Иванов-Петров-Сидоров. И, кстати, читатель, не объясняйте мне, что нужно было здесь написать не «индиец», а «индус». Я и сам так долго считал, пока мой заклятый друг Сашка Коган не пояснил, что индус – это религия, а индиец – национальность). Он, видимо, не мог расстаться с привычными ароматами родного Бомбея, и пахло в гостинице заплесневелыми восточными коврами и американской мочой. В номере было холоднее, чем в Бомбее, однако теплее, чем в Якутске.

Вечером от нечего делать и от желания вырваться на свежий воздух я решил навестить подругу хозяйки моей вчерашней ночевки, Маршу Барк. Я позвонил ей и был приглашен на ужин. Марша содержала пансион в историческом центре Колумбуса, называемом Немецкой деревней.

Отправился я туда пешком и той же дорогой, которой сюда приехал. Когда несколько часов тому назад ехал по городским улицам на телеге, прохожие подходили, пожимали руку, расспрашивали. Теперь же, без лошади, я превратился в ординарную частичку толпы, и бесполезны были попытки остановить машину, чтобы спросить дорогу в центр.

Немецкая деревня в тот вечер была скучна, как симфонии Гайдна и Малера, вместе сыгранные. Она даже отдаленно не напоминала оживленную в любое время суток Гринвич Вилледж в Нью-Йорке, городе, гордящемся тем, что он никогда не спит. Пансион Марши на улице Лэнсинг был рассчитан на трех постояльцев, но жил там только бизнесмен из Детройта Ричард Курт, регулярный гость Марши, который терпеть не мог жить в больших отелях, страдая «отелепатией».

Марша, в свою очередь, страдала раздвоением личности и пыталась поддерживать английский стиль внутри дома и японский в небольшом дворике за домом. Там у нее в желании быть похожей на деревья, которые рисовал японский художник Хокусай, искривлялась молодая сосна. Марша накрыла на стол, зажгла свечи, и около двух часов я пытался быть джентльменом и немножко самураем, поддерживая светский разговор. Но когда кончилось вино, а японского саке в запасах не оказалось, я расшаркался с облегчением – ну, о чем говорить, когда выпить нечего? Рич провез меня по мертвым улицам Немецкой деревни на своем «форде-торесе» и вскорости доставил в отель Патела.

27 марта

Въезжаю на равнинную местность, и не на что глаз положить, но лошади нравится, и она споро тащит телегу на запад. 40-я дорога большей частью проложена поверх той самой Первой национальной дороги. В некоторых местах она спрямлена и видны участки старой дороги. При постройке дорог в начале прошлого века были жесткие стандарты – крутизна не должна превышать пять градусов, то есть на участке в сто метров подъем не должен был быть круче 8,75 метра. Это требование выдерживалось неукоснительно при проведении дороги даже в самой гористой местности. Стандарт же современных американских дорог требует крутизны, не превышающей семи метров на 100 метров дороги.

Несмотря на уже тогда высокое инженерное искусство американцев, у них были сложности при постройке мостов через реки. Строители предпочитали перебрасывать мосты перпендикулярно руслу. Когда же дорога пересекала речку под углом, они закругляли подходы к мосту в форме латинской буквы S, чтобы мост таки пересекал реку перпендикулярно. Современные строители могут пренебречь такой проблемой и строят мосты под любым углом к берегу небольшой речушки.

Директор музея Алэн по поводу этих мостов рассказал мне любопытную легенду (но с изрядной бородой). При постройке мостов в кладку добавляли то ли белки, то ли желтки куриных яиц, которые укрепляли связь между камнями. Строители одного из мостов наняли подрядчика, который должен был доставить на стройку телегу яиц. Скупив у фермеров яйца, тот призадумался по поводу перевозки столь хрупкого товара и нашел гениальное решение – перед погрузкой он сварил яйца вкрутую. Могу представить ошарашенность тогдашнего прораба при получении строительного материала в твердом виде.

S-образные мосты часто встречались мне вдоль дороги – заброшенные, но прекрасные своей искривленной ненужностью. Вероятно, их грациозные выпуклости и вогнутости не понравились бы только одному поэту Павлу Когану, написавшему строки: «Я с детства не любил овал. Я с детства угол рисовал».

В городишке Лафайет я увидел двухэтажное, красного кирпича здание таверны, так и названной «Таверна „Красный кирпич“». Привязал Ваню к старинной коновязи и зашел выпить чашку кофе. Хозяева, Шерли и Джин Фрит, глазам своим не могли поверить: первый раз в их жизни во двор въехал фаэтон, запряженный такой же лошадью, как та, что была изображена на вывеске.

Открытая в 1837 году как гостиница для проезжавших по строящейся дороге состоятельных путников, таверна гордилась тем, что шесть президентов США останавливались в ней. Бывшие спальни на втором этаже переоборудованы в залы для деловых обедов, где теперешняя аристократия обсуждала, как лучше делать деньги. Мне отвели отдельный кабинет, и шеф-повар приготовил фирменный бифштекс с соусом из красного вина, а на десерт подал морковный кекс и кофе.

Хозяйка таверны Шерли почтила меня, написав в дневнике: «Всего вам доброго! Для нас было честью принять вас в таверне „Красный кирпич“. Все работники ресторана в этом и расписываются от моего имени».

Между прочим она упомянула, что недавно ожидали здесь нынешнего президента, проезжавшего эти края с кампанией сбора пожертвований. Я потерял респект к президентам после того, как большинство из них оказалось моложе меня. И даже такие придурочные, как Ким Чен Ир и Каддафи, моложе и глупее меня, что и неудивительно. Они принадлежат к поколению, называемому в Америке baby boomers, то есть рожденному после Второй мировой войны, поколению детей вернувшихся после службы солдат, жадных до половых связей и потомства. Элита этого поколения сейчас «имеет секс» с самыми красивыми женщинами мира и управляет им.