Мишке Белому, провоевавшему на этой войне под началом Медведя всю срочную службу, лишнего пояснять не было необходимости. Сержант метнулся куда-то влево и исчез из поля зрения Игоря, склонившегося над радиостанцией.

– Глаз, ответь Путнику! Глаз, ответь Путнику!

Но в ответ было гробовое молчание.

– Рашид, мать твою, отвечай! – шептал Игорь и продолжал вызывать.

А тем временем над кишлаком, на том склоне, где должен был находиться Бах со своей группой, разгорался нешуточный бой.

– Глаз! Мать твою! Заснул, военный?! Ответь Путнику!

И рация ожила, но другим голосом:

– Гнездо вызывает Путника!

– Путник Гнезду! – ответил Игорь.

– Гора на связи. Медведь, доложи обстановку.

– Путник за «стеной»! Разместились без «двухсотых» и «трехсотых». Ждем гостей. На «гоп» взяли!

– Отлично! Что Бах?

– Молчит! И, кажется, его зажали.

– Высылаю «карлсонов»! Держись, Медведь! И возвращай Баха – он свое уже сделал. Все, отбой!

Где-то совсем рядом мощно рванули два взрыва.

«Вот и мы дождались», – подумал Игорь.

– Что?!

– «Лошарики» пошли! Всем гамузом! – проорал Гриб в ответ, оттягивая затвор «АГСа». – Только хрен им всем в тачку! Мы, братишка, с этими пукалками потяжелели, а они-то «легкие»… Не-е! Не возьмут они нас теперь – кишка тонка!

– Дук-дук-дук-дук! – ударила первая очередь «АГСа». – Дук-дук-дук!

И около десятка земляных грибов выросло прямо перед бегущими со склона «духами».

– Залп! Залп! Залп! – проорал Гриб. И снова нажал на гашетку.

Практически одновременно рявкнули «РПГ», и пять белесых дымных хвостов прочертили свой недалекий путь. И взрывы, стена взрывов.

– Б-ба-бах! Б-бах-бах-бах! Б-ба-ба-бах!

И дружный, отчаянный огонь из всего наличного оружия.

И «духи» попятились, хоть жгучая злоба и душила их сердца. Атака захлебнулась.

– А-а-а! И-йа-ха-ха! – орал в боевой горячке Гриб. – Йо-хо-хо!

Да и «салажата», окрыленные этой первой победой, почувствовали, что не так-то и просто их «спеленать», когда рядом такие воины, как Гриб и Медведь. Даже очень не просто…

– Глаз! Глаз! Ответь Путнику! Отвечай же, Бах! – Игорь продолжил вызывать своего «замка», как только они отбили первую атаку.

Над ними на склоне вовсю шел бой, и рация Баха молчала.

– Мать твою! – рявкнул в сердцах Игорь и натолкнулся на взгляд Гриба.

– Молчит?

– Молчит!

– И помочь им никак.

– Выскочат! Ты же знаешь Баха…

– Может, из «АГСа» лупануть, может, им это поможет?

– А если их же и накроешь? Ты знаешь, где кто?!

– Где же Зеля с рацией?!

…Скорее всего, оскорбленные, а потому озлобившиеся до звериного состояния «духи» захотели взять реванш. Но с дувалом им не повезло. Не окажись в кишлаке такого арсенала, разведчикам Медведя пришлось бы противостоять своим преследователям с «калашами», а потом метать «эфки», и еще неизвестно, чья бы взяла. Враг имел тройной перевес в силе, даже больше, если учесть отсутствие самых опытных бойцов группы Рашида Бахтеярова. Да, с дувалом вышел большой облом. И тогда озверевшие моджахеды решили уничтожить тех, кто прикрыл разведвзвод плотным огнем, понимая, что уж их-то горстка…

– Медведь, их же там убивают сейчас! – кипятился Гриб. – Слышишь ты меня! Братишек наших убивают!

– Замолчи, сержант, самому тошно… – Медведь вслушивался в звуки боя.

Вот, только что, экономные, в два-три патрона, очереди автоматов.

«Это наши!» – пронеслась мысль.

И сразу же длиннющая очередь крупнокалиберного «ДШК» и, в полный рожок, «калашей».

«…С-суки! Долбят, не стесняясь!..»

Вдруг почти неуловимый в этой какофонии звуков одиночный выстрел и очередь «ДШК» захлебывается на высокой ноте, и нечеловеческий вой, сопровождаемый свинцовым ливнем автоматов, а на фоне всего этого деловые, скупые очереди «ПКМ» – его басовитый голос невозможно спутать ни с чем.

«Рашидушка, молодчага – заткнул-таки «ДШК», да и Сёма трудится на совесть».

И вдруг резкий, воющий взрыв «МОНки», и второй.

«…Хреново! Ежик никогда не ставил растяжки дальше ста – ста пятидесяти метров… Что ж вы их подпустили-то так близко, Бах? Ведь не дадут же уйти!..»

– …Слышал, ты слышал, «кусок»! Там «МОНки» рванули! – Гриб орал прямо в лицо Игоря. – У них метров сто осталось! Их же там прямо сейчас убивают, а ты тут сидишь, прапор, мать твою! Дай я пойду! Сам! И «АГС» на себе выволоку! Да делай же что-то, не сиди придурком!

– Молчать! – Медведь схватил сержанта за грудки и рванул на себя. – Мол-чать, истеричка!.. – Он практически прошипел последнее слово: – На тебя же «желторотые» смотрят! Подбери сопли, сержант! Ты же со мной все свои полтора года отвоевал, и это я тебя всему научил! Так?

Игорь бешеными глазами смотрел прямо в лицо сержанта.

– Так?! – встряхнул сержанта Медведь.

– Так.

– И то, что я Рашиду уже один раз жизнью обязан, знаешь?

– Знаю! – вскрикнул Гриб.

– Молчать, я сказал! Ты разведчик спецназа ВДВ или баба?!

Миша дернулся было, но вырваться из стальных рук Медведя удавалось немногим.

– Замри! – пророкотал Медведь в самое ухо. – Замри! И слушай! Вспомни, чему тебя учил «дядя Медведь» и почему ты с этой войны поедешь домой не в «цинке».

Медведь разжал пальцы, и Гриб опустился на ближайший камень.

Бой на склоне почти закончился, переместившись выше на несколько сот метров. Редкие одиночные выстрелы сопровождались десятисекундным всплеском автоматных очередей.

Внезапно заговорила рация:

– Путник, Путник!

– Путник на приеме! – ответил Игорь.

– Это Бурят.

– Игнат! Что там у вас, говори!

– Зеля и Ежик – «двухсотые»… Зеля сразу, а Еж на своем «сюрпризе» – ему не дали уйти. Сёма со мной… – Было слышно, что Бурят еле ворочает языком. – Он уже почти «дошел» – в грудь навылет… Бах уводит «чурок» в горы, а нам приказал схорониться…

– Ты сам-то как – в норме?!

– В норме… Только копыта мне отстрелили, оба… И нас нашли…

– Игнат, не дури! – Игорь знал этого «представителя малых народностей».

– Мы с Сёмой решили в плен не ходить. Все, командир, мы отваливаем в самоволку… Отбой!

Игорь тупо смотрел на микрофон радиостанции.

И в этот момент на этом проклятом склоне мощно рванул взрыв…

– Все… – прошептал он. – Спите с миром, братья…

А Гриб плакал. Горько и беззвучно. И по волевому квадратному подбородку стекала струйка крови из прокушенной губы – «салажата» не должны видеть редкую слабость командира…

На склоны проклятого Гиндукуша стремительно падали сумерки.

«Все… Не успели винтокрылые или не нашли… – думал Медведь. – Теперь самое главное дотянуть до дня – там полегче будет. Если не вырежут нас всех тут как баранов за ночь… И связь. Теперь на связь!»

– Гнездо, Гнездо, ответь Путнику! Гнездо вызывает Путник…

– Путник Гнезду!

– Медведь на связи.

И тут же родной, знакомый голос:

– Гора. Слушаю тебя, Путник!

– «Пропеллеры» не получил!

– Они вас не нашли.

– Неудивительно…

– Обстановка?

– Я потерял «Глаз». Может, только один Бах и выскочит, если повезет…

– Мать твою… – Дзюба оценивал ситуацию несколько десятков секунд. – Что у тебя?

– Я тяжелый – есть «груз»: и «200», и «300».

– Продержишься до утра?

– Как повезет…

…Та ночь была для десантников очень длинной. Пыль медленно оседала на серые от усталости лица разведчиков. А за стеной дувала медленно отдалялся по склону вой раненых моджахедов.

Где-то очень далеко отсюда рождалось утро – далекие горные пики только-только начали золотить свои верхушки.

«Отбились, слава богу… – подумал устало Игорь. – Теперь уже и до утра недалеко. А там и «летуны» подтянутся. Скорее бы…»

– Гриб! – позвал он сержанта и не получил ответа. – Гриб!

Тишину нарушали только приглушенные стоны раненых.

– Кто видел сержанта Белого? – задал Игорь вопрос в никуда.

– На той стороне кишлака был, где «духи» прорвались… – тихо ответил кто-то.