Не дожидаясь продолжения, Медведь валкой трусцой припустил к тому злополучному месту. Здесь царили хаос, бедлам, Содом и Гоморра. То тут, то там встречались безобразные трупы моджахедов с разбитыми головами или разодранными в кровавые клочья халатами – накал страстей у десантников дошел до такого градуса, что со своими врагами они уже не церемонились, стреляя в упор или попросту разбивая головы, словно гнилые арбузы, тем, что попадало под руку.

Но и разведчикам досталось. Были раненые. И были погибшие. Четверо салажат и двое «стариков»…

А под самой стеной дувала отыскался и сержант Белый.

Он лежал на мертвом афганце спиной кверху. И то, что тут произошло, было понятно без особых объяснений: Гриб схлестнулся с матерым «духом», вооруженным «ПКМ». Тот, скорее всего, спрыгнул со стены и попытался поучаствовать в бою с этим мощным аргументом, но здесь, к счастью, оказался Гриб. Миша, за отсутствием времени, попросту схватил пулемет за ствол и задрал его вверх, но не слишком проворно, получив от «духа» две пули в левое плечо. Это была последняя пулеметная очередь в жизни моджахеда – сержант его просто удавил, схватив здоровой «клешней» за горло.

А ствол «ПК» он так и не выпустил…

– Ты что ж наделал-то, дурень? – Медведь бросился бережно, словно ребенка, переворачивать своего сержанта. – Ты на кой хрен на пулемет полез?

– Я на него не лез, командир… – Миша с трудом ворочал языком. – Я те че, Матросов? Это он на меня полез… А я не успевал…

– Дуралей! А если бы совсем не успел? – Медведь очень осторожно отрезал рукав куртки, явив на свет жуткие раны.

Что и говорить, пулеметная очередь с расстояния в полметра – это страшно… Одна из пуль прошла через мышцы плеча навылет, вырвав большой кусок плоти. Со второй же пулей было куда хуже… Видимо, ствол пулемета находился под таким углом, что пуля, ударив в сустав, срикошетила, и только после этого, скользнув по лопатке Гриба, выбралась наконец наружу рядом с позвоночником, пробурив дыру размером с грецкий орех. Тяжелое ранение…

Ни один из жизненно важных органов задет не был, и слава богу! Только… После таких ранений умирали от болевого шока.

– Держись, сержант… – Медведь бинтовал безрассудного Гриба как умел, наворачивая горы бинтов. – Держись, браток! Там ерунда! Так, задело чуть-чуть по касательной, и все…

– А болит что-то сильно… – прошептал Миша. – Мочи нет терпеть…

Из его глаз, из самых уголков, выкатились две непроизвольные слезы.

«Как же ты терпишь-то до сих пор, сержант?! – думал Медведь с болью в сердце. – С тебя куски мяса пошматовали, дыра в спине как скворечник, а ты держишься и даже не стонешь… Держись, родной, держись!»

– Держись, спецназ…

– За что держаться, командир?

– За жизнь держаться! Мы с тобой в твоей Полтаве еще зададим девкам перца!

– Если перец не отсохнет… – У него еще оставались силы шутить!

– Отставить эти настроения, Гриб! – Игорь сидел на земле и, слегка покачиваясь, словно баюкая ребенка, качал на своих руках это большое, израненное тело. – Ты нам нужен, Мишка… Мне, вот этим пацанам… Нам всем! И не «грузом 200», а живым и сильным сержантом! Тебе еще их выводить к «вертушкам». Так что я тебе сейчас еще один промедол вколю, и вставай, давай, родной ты мой!.. Это приказ!

– А ты?

– А я, Гриб, потяну этих чурок за собой, пока совсем не рассвело. – Игорь обернулся к находившемуся неподалеку младшему сержанту Цыбульскому, последнему из «дембелей» взвода. – Цыбуля, пойдешь со мной?

– А куды ж ти без мене? Та й нема ж більш вжэ нікого з «старих». Щє й Баха знайти треба – йому зараз скрутно. Авжеж піду! Й не питав би! Хіба ж хохол хохла кидав колись у тяжку хвилину? Коли це було? – Этот хохол из Львовской области был смел и бескомпромиссен.

– Рашид – хохол? – Такой поворот удивил даже израненного Гриба.

– А яка різниця? Він наш.

– Значит – решили!.. – подытожил Игорь. – «АГС» я забираю, Миша – тебе он теперь без надобности, а больше никто и не сумеет. А Цыбуля потащит «РПК», мой «калаш» и все остальное…

«Хоть бы он не вырубился в самый неподходящий момент… – подумал прапорщик. – Тогда все…»

– Ты как, выдюжишь?

– Справлюсь, не беспокойся…

– Я вызываю «летунов» из бригады прямо сейчас и ставлю рацию на радиомаяк. Слышишь меня, Миша?

– Слышу… Ты это… Посади меня, командир… Ладно? Я посижу малехо и пойду к «салабонам»… А вы уж нас прикройте…

– Прикроем, сержант. Цыба, рацию, быстро!

– Гнездо, Гнездо, я Путник! – проговорил в радиоэфир Медведь спустя минуту.

– Гора на связи! Как у тебя, Медведь?! Почему не выходил на связь?!

– Иду искать Баха. С «зелеными» остается Гриб. Он «тяжелый трехсотый», но пока держится. Больше «старых» нет. С ним пятнадцать «зеленых», половина «трехсотые». Ставлю маяк для «карлсонов». Гора… – Игорь заговорил тише. – Их должны найти и снять! А я «посмотрю» сверху…

– Другого решения нет? – Дзюба доверял опыту Медведя, но как командир обязан был спросить. – Это риск почти без шансов.

– Другого выхода нет…

– Игорь, рейд закончен – «летунов» нашли «каскадеры». Они от тебя километрах в десяти-двенадцати… И идут к тебе.

– Это три с половиной часа или больше… Нам не дадут столько времени, Гора! А «каскадеры» помогут Грибу. Все! Конец связи!

Медведь переключил радиостанцию на маяк и спрятал под большим камнем.

– Все слышали?

Гриб и Цыбуля кивнули в ответ.

– И отлично! Через пару часов домой поедете… – Он поднялся во весь рост и сбросил с себя бронежилет.

– Надень «броник», Игорь, не шути с Костлявой! – проговорил Гриб.

– Я не олимпийский чемпион по поднятию тяжестей – только один «АГС» полсотни кило, а нам еще на горку корячиться, мать ее… Ничего, проскочим! Ну что, Цыба, готов?

– Як пiонер… Завжди!

– Тогда пошли… Выведи «салабонов», Миша, как брата прошу. – Он еще раз взглянул в бледное, измученное лицо сержанта и махнул Цыбульскому, уводя того за собой.

…Когда утро пришло в этот забытый и наверняка проклятый Богом кишлак, Медведь и Цыбуля повалились от усталости на камни кряжа, нависавшего над дувалом.

– Время? – прохрипел Игорь.

Поднять руку сил не осталось, и Цыбуля просто повернул голову в сторону руки Медведя:

– 7.15 на твоих.

– Из дувала выходили в 5.05. Много. Много времени потеряли. Можно было бы и побыстрее.

– Ага, можно… На «вертушке»… А если под зад подложить десяток «эфок» да чеки повыдергивать, так совсем быстро – четыре секунды, и ты здесь. Кусками, правда, но это не главное.

– Хорош болтать, «младшой», солнце высоко, а нам еще позицию готовить.

Они установили гранатомет, оборудовав с грехом пополам позицию, и нашли место для «РПК». Все… Больше ничего эти двое сделать не успели – где-то, пока еще очень далеко, послышался рокот винтов – спасительные «вертушки» шли на радиомаяк разведчиков. То же самое поняли и афганцы и «зашевелились» – ах, как они не хотели, чтобы их добычу вырвали практически из зубов.

Это был последний, отчаянный штурм.

«Духи» бежали к дувалу в полный рост, поливая «огнем» из всех стволов и горланя что-то несусветное так, что волосы вставали дыбом. Психическая атака… Практически такая же, как и меньше суток назад. Только тогда штурмовали разведчики, и у них получилось. Наверное, «духи» ее вспомнили и подумали, что во второй раз тоже получится…

– Хренушки вам, воины Ислама! – Игорь прильнул к прицелу «АГСа», сверившись в последний раз, и оттянул трос затвора – он был готов. – Не канает ваша песня… Цыба! Как дойдут до камня – начинаем!

Метрах в двухстах от дувала высился огромный валун, эдакое естественное укрытие для пяти-шести человек.

Рев винтов нарастал, и «духи» побежали быстрее.

– Начали, «младшой»! – скомандовал Медведь и открыл огонь.

– Дук-дук-дук-дук! – отработал «АГС», подпрыгивая, словно дурной козел.

Последние разрывы гранат легли далеко от «духов». Ему бы вкопать сошки станка или хотя бы притоптать в землю, да где же ее тут было взять… Шипастые лапы станка скользили по камням при каждом выстреле, и изменить что-либо уже не было времени.