Охнув от удовольствия, Ева погрузилась в горячую воду. Она на миг закрыла глаза, упиваясь благоухающим паром, а потом взяла из баночки мыла и вспенила его на ладонях.

Потянувшись как можно дальше за плечи, она намылила спину. Отвратительные бугры — рубцы шрамов — никуда не делись. Возможно, они еще не полностью затянулись и поэтому красные. Ева намочила тряпочку и выжала ее над спиной, чтобы смыть пену.

Шрамы в ее душе по-прежнему болели. Почему тогда должны зажить рубцы на спине?

Проходя через переднюю по пути в кабинет, Николас увидел Дайу, сидевшую перед парадной дверью в непостижимой индийской позе спокойствия. Увидев Ника, служанка поднялась и сложила перед собой ладони.

— Прошу вас, не подумайте, что я бездельничаю, лорд Ник, — проговорила женщина с глубоким восточным поклоном. — Я жду пакет для мисс Евы. Ах! Наверное, это он.

На круге подъездной аллеи остановилась двуколка, и с козел соскочил мужчина, держа в руке большой пакет. Дайа выбежала на улицу, чтобы забрать его, и поспешила в дом.

— Должно быть, в нем что-то ужасно важное, — с улыбкой сказал Ник.

— Конечно. Это новая нижняя юбка.

— Я за нее заплатил, значит, она моя. Почему бы мне не доставить ее самому? — Ник попытался забрать пакет, но Дайа, вопреки ожиданиям, не выпустила его из рук по первому требованию. — Где она, черт побери?

— В своей комнате, но она принимает ванну, сэр, и не захочет, чтобы вы входили.

Дайа тянула пакет к себе, но Нику в конце концов удалось его забрать.

— Принимает ванну? Хм-м-м!

Воображение побаловало Ника распутной картинкой: Ева поднимается из ароматной воды, и ее чистая, порозовевшая кожа сияет, как у Венеры, явившейся из морской пены. Из-за подавляемого желания Николас почти постоянно испытывал возбуждение. Если так пойдет и дальше, придется обсудить с портным кое-какие изменения в покрое его брюк. Ник прижал пакет к себе. Чудесно, если Ева увидит доказательство его возбуждения, но смущать жену садовника он не хотел.

— Разве ты никогда не слышала, что чистота сродни набожности, Дайа? До набожности мне далеко, как до неба. Возможно, следует удовлетвориться ее сестрой?

— Ах, мисс Ева рассердится на меня! — сказала Дайа, пытаясь дотянуться до пакета.

— Ты работаешь на меня, а не на мисс Апшелл. Если я доволен, тебя больше ничто не должно беспокоить. — Ник развернулся и направился в крыло, где располагались спальни. — Не переживай, — бросил он через плечо служанке. — Ты наверняка слышала мерзкие сплетни, будто я выдаю себя за джентльмена. Я постучу, прежде чем войти.

Не его вина, что Ева ответила на его стук словами:

— Входи, Дайа.

Ник повернул ручку и медленно толкнул дверь. Джентльмен немедленно объявил бы о своем присутствии. Николас это знал.

К счастью, он не был настоящим джентльменом. У него была душа контрабандиста. В прошлом хитрость и изворотливость служили ему верой и правдой. Ник выглянул из-за двери.

Тысяча чертей! Она огородила ванну ширмой, но было слышно, как по другую сторону тонкой, обтянутой шелком перегородки плещется вода.

— Просто оставь пакет на кровати, — сказала Ева. — Я сама разверну. Можешь быть свободна, спасибо.

Николас на цыпочках пересек комнату, стараясь ступать как можно тише, и положил сверток на край кровати. Оказавшись на этой позиции, он сделал радостное открытие: оказывается, ширма не закрывала ванну целиком. Более того, над туалетным столиком весьма кстати обнаружилось зеркало, наклоненное под таким углом, что в нем можно было частично разглядеть хозяйку комнаты.

Теперь Ник мог наслаждаться видом намыленного колена Евы, высунувшегося над бортиком медной ванны. Немного наклонившись, он различил плавные линии грудей. Колено лишало его возможности увидеть влажный сосок. Еще виднелась часть изящной руки. От этой дразнящей картины у Ника заныло все тело.

Он мысленно сделал заметку: при первом же удобном случае поставить в комнате большое зеркало.

— Я сказала, можешь идти, Дайа.

Ева приподнялась в ванной, и Ник разглядел в маленьком зеркальце ее пупок, выглядывающий между колен.

Он на цыпочках подошел к двери и, не выходя наружу, открыл и закрыл ее так же тихо, как сделала бы Дайа. На всякий случай Ник осторожно, беззвучно задвинул засов. Вода хлюпнула, когда Ева опустилась в ванну глубже.

Ширма была не очень высокой. Он наверняка сможет заглянуть за нее, если только сумеет подобраться вплотную. Ник с мучительной неспешностью снял ботинки и в одних чулках пошел к ширме мягким, крадущимся шагом.

Дерзость всегда в прошлом приносила ему богатые плоды. Настоящее не стало исключением.

Ева сидела к нему спиной, но откинувшись на бортик ванны, так что он видел ее макушку. Ее золотисто-каштановые волосы были собраны в узел на затылке, оголяя шею. Несколько выбившихся прядей щекотали чувствительную кожу.

Нику до боли хотелось попробовать ее на вкус как раз там, на линии волос.

С его позиции открывался отличный вид на восхитительные груди Евы. Они оказались именно такими, как и представлял себе Николас: кремовые холмики с розовыми вершинами, только-только начавшие хорошо ложиться в мужскую ладонь. Ник мог бы утонуть в ложбинке между ними, не жалея ни о чем.

Его взгляд направился к югу, вдоль ребер, мимо впадинки пупка к самой границе воды. Тайны Евы скрывались под слоем мыльной пены.

Ник бесшумно потянул носом. Сладкий жасмин. Пряный и экзотический, этот запах шептал ему о жарких летних ночах и мокрых от пота, причудливо сплетенных телах. Морские путешествия приводили Николаса в такие уголки мира, где физическое наслаждение дарили и принимали легко, почти без ограничений.

О, как бы он хотел научить эту чопорную английскую розу щедрому разнообразию первобытных удовольствий!

Ева взяла банку с мылом и обмакнула в нее пальцы. Потом она намылила тело, касаясь всех тех мест, к которым Нику так хотелось притронуться самому. Когда пальцы Евы скользнули по груди и начали обмывать кожу вокруг сосков, а те сразу затвердели, Николас, как шекспировский Ромео, всем сердцем пожелал быть перчаткой на ее руке. Он чуть не застонал, когда Ева раздвинула колени и расслабила ноги. Рука скользнула между бедер, чтобы омыть потайные складки.

И задержалась на влажных завитках.

Николас судорожно сглотнул. Магдалена однажды позволила ему смотреть, как она ублажает себя. Но тогда он не чувствовал и доли такого волнения, как сейчас, тайком заглядывая в сокровенные девичьи желания.

Он хотел научить Еву Апшелл искусству ублажать плоть, но, возможно, она сама может преподать ему пару уроков.

Слой пены на воде разошелся, и Ник увидел в мерцающем сумраке, как пальцы Евы скользнули между мягкими нижними губами. Она легонько поглаживала. Она водила подушечками пальцев по кругу. Она широко раскрыла свои складки второй рукой.

Николас был близок к тому, чтобы пролить семя прямо в штаны.

Но тут Ева издала стон разочарования и остановилась, а затем положила обе руки на края ванной.

Ник прикусил язык, чтобы не потребовать продолжения.

Ева склонила голову набок. Она вздохнула и забормотала в чей-то адрес пикантную обличительную речь. Ник не расслышал имени, но Ева ставила под сомнение законность происхождения некоего человека, а также нескольких поколений его предков, обвиняла его в совокуплении с различными домашними животными, предлагала ему «проваливать к чертовой матери» и закончила прочувствованной мольбой к князю тьмы «забрать его в самое пекло».

Ник ухмыльнулся, надеясь, что проклятия предназначались ему: Ева произносила их почти ласково.

Она глубоко вздохнула. Потом поджала под себя ноги и поднялась. Вода струйками стекала по изгибам ее тела. Тонкие мыльные ручейки исчезали в расселине между ее ягодицами в форме сердца.

Но вместо того чтобы вызвать приятное возбуждение, это зрелище заставило Ника нахмуриться. Его больше не интересовала хорошенькая попка Евы. Внимание Николаса приковала стройная спина.