Трое оставшихся выехали из-под сени раскидистых деревьев. За время их короткого привала день раскалился от зноя. Пыль, поднятая копытами лошадей уехавших, все еще висела в воздухе: нигде не было ни дуновения ветерка. Ракель забралась на мула и огляделась. Молодые стражники уехали, капитан был поглощен своими заботами, и не беспокоился о ней, окрестности пустовали. Она немного приподняла вуаль с лица, но даже легчайшее прикосновение ткани к горячим щекам и лбу были невыносимы.

Она откинула вуаль за спину, и та повисла на булавке, вколотой в пучок волос у нее на голове.

— Пакет, который вам дали, мастер Исаак, — тем временем говорил капитан, — следует доставить на ферму, расположенную вдоль узкой дороги слегка впереди от нас. И будет лучше, если вы с дочерью доставите его без моей помощи.

— Конечно, капитан, — сказала Ракель с большей уверенностью, чем она чувствовала.

— Сверните на первую дорогу справа и езжайте вдоль реки, пока она не сделает резкий поворот. Вы увидите прудик и маленький водопад.

Сразу за этим местом вы найдете вход в дом.

— Его преосвященство дал мне необходимые указания, — сказал Исаак. — Похоже, задание довольно простое.

— Так оно и есть, — согласился капитан. — Но, мастер Исаак, если не возражаете, вместо того чтобы дожидаться вас здесь, я поеду на небольшом расстоянии за вами. Если там все будет в порядке, я просто проеду мимо, а потом догоню вас на обратном пути.

— Конечно, капитан, — согласился лекарь. — Мы будем рады знать, что вы где-то поблизости.

Как и обещал капитан, ехать пришлось совсем недалеко. Дорога лежала вдоль реки, скрытой от посторонних глаз деревьями, — такая узкая, что даже повозке, запряженной быками, было бы трудно здесь проехать. Однако в тени деревьев было приятно и прохладно, поля на другой стороне реки были засажены зерном, а береговые склоны заросли оливами и лианами, увешенными недозревшими фруктами. Вместо того, чтобы волноваться о Юсуфе или страдать по Даниэлю или раздумывать, а так уж ли ей и в самом деле хочется замуж — ее обычное занятие, когда голова не была занята более серьезными вопросами, — Ракель начала мечтать о жизни в спокойном местечке наподобие этого, скрытого от мирской суеты.

Эти мечты об идиллическом существовании были прерваны резким взрывом звуков. Крики и вопли разнеслись по холмам, становясь громче по мере того, как они приближались к своей цели.

— Отец, что это?!

— Кто-то очень сильно раздраженный? — с легкой усмешкой предположил Исаак.

У них за спиной капитан пришпорил коня и вскоре их нагнал.

— Шум доносится со стороны фермы, — сказал он. — Я поеду вперед, чтобы убедиться, что там ничего плохого.

— Действительно, — согласился лекарь. — Не хотелось бы попасть прямо в центр баталии.

При этих словах лошадь капитана ринулась в быстрый галоп, отбросив из-под задних копыт им в лицо пыль и мелкие камешки. Мулы, подстегнутые к действию неожиданным обстрелом и поспешным отбытием их напарника по конюшне, припустили рысью. Ракель, лишь совсем недавно научившаяся ездить верхом, с большим трудом управляла мулом отца, оставаясь верхом на своем. Мулы тем временем перешли в легкий галоп и свернули на хорошо утоптанную дорожку.

Впереди лошадь капитана перешла на спокойный шаг. Мулы нагнали ее и, мигом потеряв интерес к скачке, двинулись к траве на обочине дорожки. Виновником скандала явно служил высокий человек на лошади. И он, и его лошадь были покрыты дорожной пылью и обильно потели, будто преодолели значительное расстояние. Он рычал на престарелого слугу, защищавшего дверь дома, словно солдат от неприятельской армии.

— Старый болван! Я не уеду, пока не получу позволения! — завопил человек на этого невольного героя.

— Хозяин запрещает пускать в дом чужих, когда его нет, — сказал слуга — смело, но, тем не менее, дрожащим голосом. — И кого бы вы ни искали, никого похожего здесь нет.

Капитан спешился, вытянул из ножен меч и приблизился к всаднику.

— Что здесь происходит? — спросил он.

Оба участника противостояния повернулись к нему — вооруженному, в высоких сапогах со шпорами и в форме капитана епископской гвардии.

— Этот господин угрожает лишить меня жизни, если я не выдам ему некую особу, которой не существует, — сказал старик. — Особу, которая здесь не живет и никогда не жила, в течение моей жизни. Я отвечаю за имущество моего господина, — продолжал он. — И не могу пускать в дом чужих в его отсутствие.

— То, что здесь происходит, вовсе не касается гвардии епископа, — сказал человек на лошади. — Как и его сомнительных знакомых и еще более сомнительных компаньонов, — добавил он, пристально глядя на Ракель достаточно долго, чтобы у нее на щеках заиграл румянец. — Я собираюсь навестить своего знакомого. Только и всего.

Неожиданно вспомнив про свою вуаль, Ракель поспешно опустила ее на лицо.

— Мир и порядок в епархии имеют ко мне прямое отношение, — холодно заметил капитан. — Если я не могу проехать мимо чьих-либо владений без того, чтобы меня не привлекли звуки угроз, это мое дело. Я настаиваю, сударь, что вы ошиблись домом. А также настаиваю, чтобы вы уехали и преследовали жертву где-нибудь еще и оставили лекаря и его дочь без оскорблений. — Взмахом руки он указал на старика, Исаака и его дочь.

— И я настаиваю, злодей, чтобы вы отправились в ад и оставались там с вашей матерью — вечной блудницей! — сердито выпалил всадник и, дав шпоры своему коню, ускакал прежде, чем капитан успел как-то отреагировать.

— Знаете, отец, мне кажется, это был мастер Луис, — сказала Ракель. — У этого человека очень неприятный характер.

— Похоже, это и впрямь был мастер Луис, — поддержал ее капитан. — Интересно, что на него находит и заставляет так себя вести?

— Похоже, сегодня утром он в очередной раз встал не с той ноги, — усмехнулся Исаак.

— Он редко бывает в добром расположении духа, — сказал капитан. — Но даже для него подобное поведение — крайность.

— Должно быть, на него подействовала жара.

— Очень даже может быть. — Капитан покачал головой. — Надеюсь, вы меня извините, но мне пора ехать.

— Конечно, капитан, — кивнул Исаак, дождался, пока стук копыт его лошади растает вдали и обратился к старому слуге. — Я говорю с Далмо?

— Да, господин. Чем могу служить?

Исаак спешился. Лишенный своего посоха, да еще на незнакомом месте, он помедлил, нащупывая дорогу ногой. Ракель соскочила с мула и бросилась на помощь.

— У меня есть для вас кое-что, Далмо, — сказал лекарь. — От Его преосвященства епископа. — Он достал пакет из кожаного кошеля под плащом и вытянул его перед собой, чтобы Далмо мог видеть печать.

— Если вы, господин, с вашей дочерью зайдете в дом, — сказал старый слуга, — то и у меня для вас кое-что найдется. Возьмите меня за руку, — добавил он, — я провожу вас внутрь и доставлю обратно в целости и сохранности.

Исаак пошел рядом со стариком, Ракель следовала за ними. Далмо миновал тяжелую входную дверь и повел их к маленькой дверце в высокой каменной стене. Внутри оказался двор, прохладный от журчащей воды и деревьев.

— Если вы подождете здесь минутку, сударыня, мы скоро вернемся. — Они пересекли вымощенный плиткой двор и остановились. Далмо заколотил в дверь. — Открывай, идиот, — прошипел он. — Это Далмо.

Послышался глухой удар отодвигаемой щеколды, а вслед за ним — скрип ключа в открываемом большом замке. Затем дверь распахнулась, и поток прохладного воздуха заключил лекаря в объятия. Осторожно ступая, он последовал за слугой.

— Кто это, Далмо? — послышался откуда-то сверху встревоженный женский голос.

— Это слепой лекарь, госпожа, посланный епископом. Он привез послание для хозяина. А предыдущий господин попал не в тот дом. Он уехал.

— Понятно, — с облегчением сказала женщина. — Передай лекарю пакет со стола, Далмо, и предложи ему освежиться.

— Ваша хозяйка очень любезна, — сказал Исаак.

— О, это не хозяйка, — сказал Далмо. — Это домоправительница.