— Что такое, моя дорогая? Что тебя растревожило?

— Ничего. Ты рассказывал мне о сеньоре, а я тебя перебила.

— Просто я пытался объяснить, почему Ракель должна была находиться там.

— Она присматривала за благородным лордом, ведь так? Он производит приятное впечатление… особенно, когда никто не знает, что он благородный лорд.

— Он именно такой, Юдифь. Но с того момента, как я впервые увидел Серену де Фенестрес, я догадался, что она ждет ребенка, поэтому беспокоился, что из-за своего горя она не будет есть и пить, как необходимо в ее положении, — продолжал он. — Ракель находилась в поместье в большей степени, чтобы присматривать за ней, чем за лордом Улибе, который даже при своих тяжелых ранах был способен позаботиться о себе сам. А теперь этим занялась и ее дочь, и, насколько я понимаю, они присматривают друг за другом со всей тщательностью.

— А как ты догадался? — спросила Юдифь.

— Даже не знаю. В женщине, которая ждет ребенка, есть что-то такое… настроение, манера говорить, возможно, даже запах говорят о ее беременности.

— Интересно, почему же в таком случае ты не заметил во мне ничего такого? — буркнула она. — Или это получается, когда речь идет о незнакомой тебе женщине?

Возникло долгое молчание, нарушаемое лишь стрекотом насекомых в теплой летней ночи. Исаак глубоко вздохнул.

— Ненаглядная моя, — наконец произнес он. — Это правда? Трудно поверить, ведь прошло столько лет…

— Близнецам всего восемь. А еще был ребенок, которого я потеряла, — сказала она. — Не так уж много времени прошло. И я не такая старуха.

— Конечно, нет, любовь моя. Свадьба и ребенок. Я самый удачливый из людей, — он легонько коснулся пальцами ее лица.

— Не говори ерунды, — сказала она. — Удача тут ни при чем. — И она зашлась веселым смехом, когда он нежно обнял ее.