Бриане хотелось вновь испытать это. И много чего еще. Но он закрыл ей вход в свой сон. Станет ли он делать это снова?

Осборн не хотел следить за тем, как она принимает ванну. Ему нужно было лишь принести побольше дров, но затем он услышал вздох Брианы. Берсеркер в нем пробудился, и он помчался, намереваясь защитить ее. Но крик Брианы не был вызван испугом, он был вызван ее сильным возбуждением.

Сколько же еще агонии из-за одного человека ему придется вынести?Он прислонился к стволу дерева, заставляя свое тело расслабиться. Прошло пару минут, и она завернула за угол, остановившись, когда заметила его. Ее щеки запылали, и она закусила нижнюю губу. Капли воды сияли на ее коже, на ней было лишь полотенце, свободно держащееся на ее груди.

Он знал, ее лицо будет и дальше краснеть. Знал, что, когда она вздохнула чуть раньше, она ласкала себя и думала о нем.

Вот и ответ на предыдущий вопрос. Видимо, ему придется вынести много мучений.

- Осборн, мыло, что ты купил для меня, было… потрясающим.

Ее голос был хриплым, как у еще не дошедшей до пика женщины. Он представлял себе, что она так же будет вздыхать, когда он будет входить в нее.

Она не твоя.

Бриану любили и защищали для другого, конечно же, не для такого мужчины, как он. Однажды у него было предназначение стать, кем-то лучше, чем он был сейчас, воином Урсы. Следующего зову чести и борющегося лишь в праведном бою. Тот же, кем он был сейчас, мог предложить ей лишь стыд и жизнь, наполненную жаждой мести.

Собственные шаги Брианы вели ее в том же направлении. Он уже пытался ее отговорить от этого.

Попытка было слишком сложна.

Но как он мог воспротивиться ей, когда она тянулась к нему? Поднимая себя к его носу?

- На моей коже оно пахнет иначе, чем в бутылке.

Аромат мыла, которое он купил, обволакивал его, но Бриана, как женщина, пахла еще лучше. Он был так близко. Слишком близко. Он мог бы коснуться ее плеча. Пройтись своим языком вдоль этих дразнящих изгибов ее спины.

- У меня просьба.

Боги, что угодно…если только он сможет продолжать вдыхать ее запах. Продлить мучающее его видение, как он обнимал своей рукой ее бедра, снова притягивая ее к своей восставшей плоти.

Она сделала глубокий вдох.

- Во сне я должна буду вернуться в свое прошлое, в ночь осады.

Он покачал головой, и она схватила его за бицепсы. Жестко.

- Мне еще многое нужно узнать о той ночи. Я не смогла пройти дальше, когда, ну, ты знаешь, когда ты нашел меня.

Плачущей во сне.

- Когда я помещаю себя в сон, я всегда вижу дверь, а затем захожу в нее в своей голове. Там всегда была дверь, которая вела к тебе.

Притягательное удовлетворение расплылось в его груди.

- Но вчера вечером там было две двери. В мое прошлое, и рядом с ней твоя.

Осборн напрягся.

- По какой-то причине они стояли рядом. Думаю, потому что, когда я входила в твою дверь, чтобы побыть с тобой… меня ничего не пугало.

- А должно было бы. Я должен был тебя пугать, – то, что он хотел сделать с ее телом, чего хотел от нее - все это должно было ее напугать.

- Но это не так, - она провела пальцами по его челюсти. – Ты никогда не причинишь мне боли. Я поняла это недавно.

Он не знал этого. В самом деле, она могла практически рассчитывать, что он сделает ей больно. Это было неизбежно. Из-за его прошлого. Из-за его решений. Всего, что могло причинить ей боль. Когда его братья будут готовы, он покинет дом и найдет тех, кто убил его семью. Его планы не предполагали мужчины, заботившегося о жизни женщины. Он сжал ее пальцы, все еще прикасавшиеся к нему.

- Помнишь, как мы вместе проводили наши сны? – спросила она, не давая ему убрать свою руку. – Как все было совершенно?

Он мог бы заняться с ней любовью в том придуманном мире, который был создан ею, пока они спали. Его член восстал от этой мысли. Да. Он мог бы ласкать каждую частичку ее тела. Отмечая ее своими прикосновениями. Войти в нее, что так требовало от него его тело. И он мог бы удержать ее там.

Но какой бы удивительной не была их связь во сне, Осборн знал, что он не удивится, когда начнет жаждать этого же в реальности, пока и вовсе не сойдет от этого с ума.

- Эти сны были ложью, - сказал он ей, стиснув зубы.

- Разве тебе даже не любопытно?

Черт, да, ему было любопытно. Любопытно, каково было бы встретиться с ней взглядом, когда он войдет в ее тело. Желание познать ощущение ее мягкости, когда она снова примет его, было болезненным. Он умирал, он так хотел узнать…

- Это ложь, - снова сказал он. Просто чтобы сохранить здравомыслие.

Ее рука упала, а выражение лица стало печальным.

- Если тебе станет от этого легче, порой то, что я разделяла с тобой там, было единственным, чего я с нетерпением ждала, - Бриана развернулась на пятках и пошла от него.

Кровь стучала в его голове. Эти сны не приносили ему ничего, даже капельки счастья. Пока он не нашел ее спящей в своей постели.

Все, чего она хотела - мечтать вместе с ним. Быть с ним во сне. Как он мог отказаться?

Он дотянулся рукой до ее плеча, сжимая пальцы на ее коже.

- Я сделаю это.

Бернт отдал Бриане свою кровать. Вместе с Осборном они начали делать новую уже на следующий день. В кладовой было тесновато, но немного переместив и сделав один удар по углу, кровать Брианы была установлена в кладовой.

Она расцеловала его в обе щеки.

- Большое спасибо, - сказала она, ее голос был таким счастливым, словно Осборн даровал ей редчайший драгоценный камень. Где-то там, в одной из земель, есть мужчина, который будет дарить Бриане подарки с драгоценными камнями и платьями и всем тем, что нравилось женщинам.

Но сейчас она была с ним.

Бриана быстро накрыла кровать теплыми одеялами и шкурой. Они не будут больше спать перед огнем, и теперь ей понадобится больше покрывал, чтобы согреться. Также на старой кровати Бернта не было места для двоих. Бриана подняла одеяло и подползла к краю кровати, придвинутого к стене.

- Что ты делаешь? – спросил он.

Ее губы озарились улыбкой.

- Освобождаю немного места для тебя, - сказала она, глядя на его широкие плечи и длинные ноги. Она осмотрела его так, словно он был самым сильным и могущественным человеком в мире и, что еще лучше, он хотел быть для нее именно таким.

- Мне нравится, когда ты прижимаешься к моей спине, - сказала она.

И обхватила свою грудь. В результате его член снова восстал. Он тоже это любил. Многое из этого. И он решил проверить. Кровать скрипнула под его весом, когда он приземлился рядом с ней. Осборн хотел закопать свое лицо в ее волосах. Потеряться в ее ночной одежде, разделявшей ее кожу от его. Он положил свою руку поверх одеяла на округлом изгибе ее бедра.

Он закрыл глаза, заставляя свои мышцы расслабиться. Воображая запах гнилой пищи, чтобы прогнать от себя ее эротичный аромат. Хоть что-то, чтобы он смог уснуть.

- Я не могу уснуть, - шепнула она, после нескольких минут молчания.

- Я тоже.

- Поговори со мной. Расскажи историю.

Она пошевелилась рядом с ним, и он тихо застонал. Каждый ее мягкий изгиб задевал его тело. Осборн сосредоточился на ее просьбе, но не мог ничего придумать.

- Я не знаю таких историй, как у тебя. Там нет фей. И волки не прячутся в лесах, выслеживая девочек в красном плаще.

- Тогда расскажи мне что-нибудь реальное. Из того времени, когда ты был маленьким мальчиком, - предложила она.

Осборн старался не думать о тех временах. Воины не грустили. Они отбрасывали свои эмоции в сторону. Уничтожали их.

- Там нечего рассказывать.

- А как насчет великой партии? Расскажи мне о том времени, когда вы облачались в нарядную одежду и танцевали под музыку.

Он снова вдохнул аромат ее волос и попытался вспомнить. Его люди предпочитали простой образ жизни. Маленькая горстка властей, несколько высокопоставленных лиц и господ. Они все были просто урсанцами. Они готовились к боям, как только к ним взывали их союзники. Немногие осмеливались пойти войной на урсанцев. Ночью они устраивали большие кострища. Собиралась целая деревня, они разговаривали и пели под звуки барабанов. Улыбка заиграла на его губах. Он совсем позабыл о тех ночах, когда старейшины указывали на небо и учили их, как распознавать звезды для путешествия. Он забыл о тех песнях. Осборну следовало бы вырезать барабан и научить своих братьев нескольким старым песням урсанцев. Может быть, в один прекрасный день у его братьев появятся жены, и они научат этим песням своих дочерей и сыновей, и эта надежда заполнила его грудь.