Недели через две пришли они в город большой. Нанялась старуха к купцу за свиньями ходить, и изуродованная герцогиня с ней в свинарнике живет, как может помогает. Один глаз понемножку видеть начал. Велела ей старуха себя матушкой звать, а про то, что дочка герцога да Гарда никому не сказывать. А зимой народился у нее мальчик.

А как новая весна расцвела, затосковал Кремень-разбойник. Хоть и не любил он Фанта-Гиро, а все тянет на то место взглянуть, где она ходила. Никому не сказал, один поехал.

Недолго искал, нашел то место лихое. Трава молодая едва-едва через горелое пробивается. Все голое, обугленное, на земле кости человеческие валяются. И сад черный, мертвый стоит. Не по себе даже разбойнику стало. Слез он с коня, пошел по саду. Вдруг блеснуло что-то. Наклонился он. Видит, это жемчужины из ожерелья девичьего по земле рассыпаны. Какие потемнели, а несколько штук — живые, горят. Собрал он их в ладонь, сжал кулак и заплакал. Первый раз за всю свою разбойничью жизнь заплакал. Во всем раскаялся.

Да недолгое оно, воровское раскаяние. Чуть дружков увидал, вина выпил и опять за разбой принялся. Только иногда вытащит из кармана жемчужины, вздохнет и назад положит.

Шли дни за днями, годы за годами. Стал сынок герцогинин подрастать. Красивенький, быстроглазый мальчишечка получился. Понравился он хозяевам. Хоть и богато жил купец, за морями торговал, да не было у него детей. Стали они мальчика к себе в дом пускать, читать, писать учить. А он все на лету ловит. Купчиха мальчика балует, лакомствами кормит. А он все матери унести норовит. Ласковый такой. Джованни.

Собрался купец однажды на ярмарку и решил Джованни с собой взять. И веселее, и все лишний глаз за товаром смотрит.

Ехали они долго ли, коротко ли, а дорога через те места, через горелые, страшные. Едут, купец крестится и говорит:

— Эх, какие тут сады да яблоки были, я их у герцога возами покупал да по яблочку продавал. Какой же лиходей загубил здесь все!

Съездили они на ярмарку, назад вернулись. Купец на Джованни не нарадуется. Насыпал ему полный карман денег и платок шелковый для матери дал. Джованни дома про ярмарку расспрашивают, про дорогу, не было ли разбойников.

— Разбойников мы не видели, а ехали мимо горелого места. Купец очень жалел, что сад сгорел, нет нигде теперь таких яблок.

— Как это нет?! Есть, я сохранила! — говорит нянюшка.

— Молчи, няня, совсем с ума сошла! — испугалась герцогиня.

А бабка слушать ее не стала и говорит Джованни:

— Зови купца, я ему про яблоки расскажу.

Мальчик бегом к купцу. Так, мол, и так, сеньор, бабушка вам про яблоки рассказать хочет. У купца глаза загорелись. Купцы, они прибыль за сто земель чуют. Побежал он в свинарник.

— Ты что, старая, столько лет у меня живешь, мой хлеб ешь, а такое скрываешь! Рассказывай!

— Отпишите Джованни все свое богатство в наследство, скажу.

Стали они торговаться. Как-то уж поладили. А герцогиня молчит, как бы не узнал купец, кто она такая. Стыдно.

Ну, сели они на лошадей, поехали. А там лес, пешком идти нужно. Купец сам старуху под руки ведет. Вышли они к той полянке, а ее не узнать. Сад, на деревьях яблоки крупные, налитые, огнем горят. Старуха сама удивилась: и то деревце уцелело, да еще новые повырастали. Чудо.

Купец рад-радешенек. На другой день работников послал, сад огородил, сторожей поставил. Яблоки поснимал, в сено уложил и торговать поехал. Джованни, понятно, с собой взял, а герцогине с нянюшкой дом с прислугой нанял.

Хоть Кремень-разбойник воровство свое не бросил, только его на берег озера Гарда все чаще тянуть стало. Съездит, а потом неделю с тоски пьет. Тошно ему, седой весь стал. Волк и есть волк. Ни семьи, ни детей.

А купец Джованни как родного сына любил. И доход от яблоневого сада год от году все больше. Только задумался однажды купец: откуда старуха про сад знала? Почему знала, а сама удивлялась? Как бы проведать? А старуха к тому времени померла. Мать Джованни он спрашивать боялся: больно лицо-то обожженное страшно. Ну-ка, думает, лицо обожжено, сад сожженный. Стал он догадываться: уж не хозяйка ли сада?

Посоветовался он с женой. А она и говорит:

— Возьми, муженек, кушаний дорогих, вина молодого, да поди узнай, может, там еще богатство какое есть. Джованни нам как сын родной. Чего ей нас бояться.

Купец сделал, как жена сказала, и пошел. Приходит. Очень герцогиня удивилась. А купец мнется. Мялся-мялся, да и спросил наконец:

— Я вас давно знаю. Джованни мне вместо сына. Скажите, кто вы такие? Я плохого не сделаю, Господь свидетель.

Фанта-Гиро заплакала:

— Место горелое — мой дом отчий. — И все купцу рассказала.

Очень купцу их жалко. А Джованни как про Кремня-разбойника услыхал, как вскочет:

— Из-под земли, — говорит, — гадину достану и убью.

— Нельзя живого человека убивать, — мать ему говорит. — Грех большой. А к тому ж отец он тебе. Родителей, говорит, не выбирают. Не видел ты его никогда, ну и забудь. Теперь мы хорошо живем. Мой отец Кремню мстил, вот как все и вышло.

Задумался Джованни.

Пришел купец домой. Все жене рассказал. Она говорит:

— Возьми людей верных и поезжай на герцогово пепелище. Не верю я, чтобы там кладов каких-нибудь в подвалах не было.

— Ладно, на тот год поеду.

Собрал купец урожай, других товаров накупил, Джованни прихватил и поехал на ярмарку. А Кремень-разбойник про те яблоки где-то прослышал. Не поверил сначала. Сам же видел: сгорел сад. И люди все погибли. А потом увидел яблоки и поверил. Вот, думает, найти бы тот сад, можно бы и нажиться.

Стал он купца выслеживать. Только на след напал, как вдруг понял, что на герцогово пепелище приехал. Слез с коня, пошел бродить. Вдруг слышит: едет кто-то. И наперерез поскакал. Это купец с Джованни с ярмарки возвращались. А купцовы люди поотстали. Э-э-э, думает Кремень, со старым да малым я один справлюсь. И притворился, будто с коня упал. Лежит, стонет.

Джованни услыхал и говорит:

— Слышите, стонет кто-то, помочь надо.

— Это место такое, здесь не то услышится, — отвечает купец и коней гонит.

А Джованни все одно: стонет, помочь надо. Подъезжают ближе: лежит кто-то на дороге, а вдали конь бродит-ходит. Джованни со своего коня спрыгнул и спрашивает:

— Вы, сеньор, кто будете? Может, помочь чем?

— Ах-ах, упал, ногу сломал, коня поймать не могу!

— Подождите, сеньор, — говорит разбойнику Джованни, — я вашего коня поймаю.

А купец что-то почуял и говорит:

— Не ходи, Джованни, наши следом едут, догадаются, поймают. Дело-то к ночи.

— А давайте, дядя, — Джованни уж давно купца дядей звал, — давайте в сад ночевать не поедем. Здесь где-нибудь остановимся. Скорее бы домой попасть. Матушке мазь заморскую привезти.

Смекнул тут Кремень: эге, думает, это же сада хозяева. Если убью сейчас, так про сад ничего и не узнаю.

Остановились. Коней распрягли, костерок развели. Сыром да вином своего гостя угощают. А Кремень стонет, до ноги дотронуться не дает. А конь его поодаль пасется.

Уж очень купцу спутник подозрительный. А Джованни — ничего, все про мать вспоминает.

— Скорее бы, дядя, домой! Только бы матушку красивой сделать, такой, как до пожара.

Купец молчит, в костер смотрит. А Кремню интересно: чудно, в его руках люди, а убить жалко. Так у костра хорошо. И мальчик такой славный. Вроде бы лицо знакомое. И что он там про пожар толкует, лучше бы про сад узнать.

— А что, Джованни, кто мать-то твоя?

— Она, сеньор, герцога сожженного дочь, — отвечает Джованни, — этим местам хозяйка.

— Только жизнь-то по-другому решила, — купец говорит.

Начал тут Кремень догадываться:

— А кто, парень, твой отец будет? Как его звать-то?

Джованни вспыхнул.

— Нет у меня отца. И не было. Злодей он, хоть мама и не велит говорить про него худое.

Задумался Кремень-разбойник. Может, открыться? Тогда уж прощай нажива, да и не очень, сдается, рад будет Джованни своего родителя видеть. Отвернулся он, а Джованни к ручью за водой пошел. И вдруг Кремня как кто по плечу стукнул. Вскинул глаза, а на Джованни из куста волк нацелился, вот-вот схватит. Забыл про ногу Кремень. Кинулся на волка и насмерть голыми руками задушил. Купец видит, а с места сойти боится, одеревенел весь со страха.