Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И Конал Победоносный отрубил голову Лугайду, сыну Курой.

Он уехал, увозя с собой эту голову. Он настиг войско уладов в Ройрене, что в Лагене.

Улады не нашли в себе мужества, чтобы вступить с торжеством в Эмайн-Маху в эту неделю. Мужество это принадлежало лишь Кухулину. Его душа явилась пятидесяти женщинам королевского рода, которых его выезд на бой поверг в скорбь. Предстало зрелище невиданное: колесница Кухулина в воздухе, над Эмайн-Махой, и, стоя на ней, Кухулин, мертвый, пел:

 - О Эмайн-Маха! О Эмайн-Маха!
 Великое, величайшее сокровище!

Саги фантастические

Исчезновение Кондлы Прекрасного, сына Конда ста битв

Почему прозван Арт Одиноким? Не трудно сказать.

Однажды Кондла Красный, сын Конда Ста Битв, был вместе с отцом в Верхнем Успехе, когда увидел он женщину в невиданной одежде, приближавшуюся к нему.

— О женщина, откуда пришла ты? — спросил он.

— Я пришла, — отвечала женщина, — из страны живых, из страны, где нет ни смерти, ни невзгод. Там у нас длится беспрерывный пир, которого не надо готовить, — счастливая жизнь вместе, без распрей. В большом сиде обитаем мы [419], и потому племенем сидов зовемся мы.

— С кем говоришь ты, мальчик? — спросил Конд сына, ибо никто не видел женщины, кроме одного Кондлы.

Отвечая за него, запела женщина:

 — Он ведет беседу с юной женщиной,
 Прекрасной, из благородного племени.
 Которой не коснутся ни дряхлость, ни смерть.
 Я полюбила Кондлу Красного
 И зову его на Равнину Блаженства,
 Где царит король победоносный, —
 В страну, где нет ни жалоб, ни страданья
 С той поры, как он в ней царствует.

И она продолжала, обращаясь к Кондле:

— Пойдем со мной, о Кондла с украшенной шеей [420],
 О Кондла Красный, алый, как пламя!
 Золотой венец покроет твой пурпурный лик,
 Чтоб почтить твой царственный облик.
 Пожелай лишь — и никогда не увянут
 Ни юность, ни красота твоих черт,
 Пленительных до скончания века.

Тогда Конд обратился к друиду своему, по имени Коран, за помощью, ибо все слышали слова женщины, самой же ее не видел никто:

— Прошу тебя, о Коран, помоги мне!
 Ты владеешь могучими песнями,
 Владеешь могучей тайной мудростью.
 На меня напала сила некая,
 Большая, чем разум мой и власть моя.
 Никогда еще не являлся мне враг такой,
 С той поры как принял я власть королевскую.
 Ныне борюсь я с образом невидимым,
 Он одолевает меня чарами,
 Хочет похитить сына моего,
 Песнями женскими волшебными
 Вырвать его из царственных рук моих.

И друид спел такое сильное заклятие, что не слышеи для всех стал голос женщины и сам Кондла перестал видеть ее. Но прежде чем удалиться от песеи друида, женщина дала Кондле яблоко. И целый месяц Кондла не ел и не пил ничего, ибо ничто не казалось ему вкусным с той поры, как он отведал этого яблока. Но, сколько ни съедал он его, оно не уменьшалось и оставалось цельным. Тоска охватила Кондлу по женщине, которую он один раз увидел.

Однажды, по прошествии месяца, был он вместе с отцом своим в Maг-Архоммине, когда вновь увидел он ту же женщину, приближавшуюся к нему. Она запела ему:

— На высоком месте сидишь ты, Кондла,
 Среди смертных, среди всего тленного,
 Ожидая смерти — ужаса великого.
 Вечно живущие зовут тебя!
 Ты герой в глазах людей Тетраха [421],
 Каждый день на тебя взирающих,
 Когда ты бываешь в собрании
 Твоих родных, близких и милых тебе.

Как только заслышал Конд голос женщины, сказал он людям своим:

— Позовите друида ко мне. Вижу я, сегодня заговорил вновь язык ее.

Тогда женщина запела:

 — О Конд Ста Битв,
 Не милы больше друиды,
 Настал конец силе их.

Дивился Конд тому, что ни на какие речи не отзывался Кондла, лишь одно повторяя: «Вот пришла эта женщина!»

— Разумеешь ли ты, о Кондла, то, что говорит женщина? — спросил Конд.

Отвечал Кондла:

— Говорит она то, что легко бы сделать мне, если бы не любовь моя к близким моим. Тоска по этой женщине охватила меня.

В ответ ему запела женщина:

— Давно влечет тебя сладкое желание,
 Со мной за волну унестись ты хочешь.
 Если войдешь в мою стеклянную ладью,
 Мы достигнем царства Победоносного.
 Есть иная страна, далекая,
 Мила она тому, кто отыщет ее.
 Хоть, вижу я, садится уж солнце,
 Мы ее, далекой, достигнем до ночи.
 Радость вселяет земля эта
 В сердце всякого, кто гуляет в ней,
 Не найдешь ты там иных жителей,
 Кроме одних женщии и девушек.

Едва девушка кончила речь свою, как Кондла, покинув своих, прыгнул в стеклянную ладью. И вскоре люди могли лишь едва-едва различить ее в такой дали, насколько хватало их зрения. Так-то уплыл Кондла с девушкой за море, и никто с тех пор больше не видел их и не узнал, что с ними сталось.

В то время как все оставшиеся были погружены в раздумье, к ним подошел Арт.

— Теперь Арт стал одиноким, — сказал Конд. — Поистине нет больше у него брата.

— Истинное слово молвил ты, — сказал Коран. — Так и будут отныне звать его: Арт Одинокий.

И осталось за ним это имя.

Плавание Брана, сына Фебала

Двадцать два четверостишия спела женщина неведомых стран, став среди дома Брана, сына Фебала, когда его королевский дом был полон королей, и никто не знал, откуда пришла женщина, ибо ворота замка были заперты.

Вот начало повести. Однажды Бран бродил одиноко вокруг своего замка, когда вдруг он услышал музыку позади себя. Он обернулся, но музыка снова звучала за спиной его, и так было всякий раз, сколько бы он ни оборачивался. И такова была прелесть мелодии, что он, наконец, впал в сон. Когда он пробудился, то увидел около себя серебряную ветвь с белыми цветами на ней, и трудно было различить, где кончалось серебро ветви и где начиналась белизна цветов.

Бран взял ветвь в руку и отнес ее в свой королевский дом. И, когда все собрались там, им явилась женщина в невиданной одежде, став среди дома. И вот тогда она пропела Брану двадцать два четверостишия, и все собравшиеся слушали и смотрели на женщину.

Она пела:

— Ветвь яблочного дерева из Эмайн [422]
 Я несу, всем вам ведомую.
 На ней веточки из белого серебра.
 Бровки хрустальные с цветами.
 Есть далекий-далекий остров,
 Вкруг которого сверкают кони морей [423],
 Прекрасен бег их по светлым склонам волн.
 На четырех ногах стоит остров.
 Радость для взоров, обитель славы —
 Равнина, где сонм героев предается играм.
 Ладья равняется в беге с колесницей
 На южной равнине, на Серебристой Поляне.
 Стоит остров на ногах из белой бронзы,
 Блистающих до конца времен.
 Милая страна, во веки веков
 Усыпанная множеством цветов.
 Есть там древнее дерево в цвету,
 На котором птицы поют часы [424].
 Славным созвучием голосов
 Возвещают они каждый час.
 Сияет прелесть всех красок
 На равнинах нежных голосов.
 Познана радость средь музыки
 На южной, туманной Серебристой Поляне.
 Там неведома горесть и неведом обман.
 На земле родной, плодоносной,
 Нет ни капли горечи, ни капли зла,
 Всё — сладкая музыка, нежащая слух.
 Без скорби, без печали, без смерти,
 Без болезней, без дряхлости —
 Вот истинный знак Эмайн.
 Не найти ей равного чуда.
 Прекрасна Страна Чудесная,
 Облик ее любезеи сердцу,
 Ласков для взора вид ее,
 Несравненен ее нежный туман.
 Взгляни на Страну Благодатную:
 Море бьет волной о берег и мечет
 Драконовы камни и кристаллы;
 Волоски кристаллов струятся с его гривы.
 Богатство, сокровище всех красок
 Ты найдешь в Милой Стране, прекрасно-влажной.
 Там ты слушаешь сладкую музыку,
 Пьешь лучшее из вин.
 Золотые колесницы на Равнине Моря
 Несутся с приливом к солнцу.
 Серебряные колесницы на Равнине Игр
 И бронзовые без изъяна.
 Желто-золотые кони там, на лужайке,
 Иные — красной масти,
 Иные еще, с шерстью на спинах
 Небесно-голубой масти.
 С восходом солнца придет
 Прекрасный муж и осветит равнины.
 Он едет по прекрасной приморской равнине.
 Он волнует море, обращая его в кровь.
 Будут плыть мужи по светлому морю
 В страну — цель их поездки.
 Они пристанут к блистающему камню,
 Из которого несется сто песен.
 Песнь несется к плывущим,
 Несется долгие века, беспечальная.
 Звучен напев стоголосых хоров,
 Они избыли дряхлость и смерть.
 О многовидная морская Эмайн,
 И близкая и далекая,
 С тысячами женщии в пестрых одеждах,
 Окаймленная светлым морем!
 Из вечно тихого, влажного воздуха
 Капля серебра падают на землю.
 Белая скала у морской гряды
 Получает свой жар от солнца.
 Мчатся мужи по Равнине Игр —
 Прекрасная игра, не бессильная.
 В цветистой стране, средь красоты ее,
 Они избыли дряхлость и смерть.
 Слушать музыку ночью,
 Гулять в Стране Многоцветной,
 В стране цветистой, — о, венец красы! —
 Где мерцает белое облако!
 Есть трижды пятьдесят островов
 Средь океана, от нас на запад.
 Больше Ирландии вдвое
 Каждый из них или втрое [425].
 Пусть же Бран средь мирской толпы
 Услышит мудрость, ему возвещенную.
 Предприми плаванье по светлому морю:
 Быть может, ты достигнешь Страны Женщин.
вернуться

419

В большом сиде обитаем мы. — Холмы, в которых обитают сиды, называются также сидами. Но, кроме того, слово это омонимически означает «мир, тишина». Редактор саги пользуется этой непередаваемой в переводе игрой слов, чтобы сделать образ явившейся женщины и призыв ее еще более привлекательными.

вернуться

420

…о Кондла с украшенной шеей… — букв, «с пестрой шеей», то есть двухцветной, благодаря золотому ожерелью на розовой коже.

вернуться

421

Ты герой в глазах людей Тетраха… — Тетрах — бог потустороннего мира, король фоморов, образ обычно ужасающе отталкивающий, здесь — привлекательный.

вернуться

422

Эмайн — название чудесной страны, образованное в параллель к имени земной Эмайн-Махи; ниже она обозначается рядом поэтических, описательных имен.

вернуться

423

…кони морей — волны (поэтическая метафора).

вернуться

424

…птицы поют часы… — здесь черта христианизации языческой саги.

вернуться

425

Каждый из них или втрое. — После этих слов в оригинале неожиданно вставлены пять строф, в которых возвещается рождение Христа и прославляется христианская вера. Как явную интерполяцию, мы их опустили в переводе.

173
{"b":"148264","o":1}