На асфальте блестели зеркала луж, освещенные бледно-желтым оком луны. Дождь кончился еще вечером. Сонда вдыхала свежий воздух ночной улицы и с каждым вздохом чувствовала, как в ней просыпаются силы, о существовании которых она даже не догадывалась. Видимо, открылось второе дыхание, подумала она, проходя мимо ограды соседского дома. Света у соседей не было. Наверное, спят сном праведников. Не то, что она… Бродит в ночи, как одинокий вампир…
За последние два дня она стала похожа на настоящего вампира — собственная бледность бросилась ей в глаза еще с утра, когда она приводила в порядок лицо. Точнее, то, что когда-то было лицом, а сейчас напоминало маску. Завтра ей точно не стоит красить губы яркой помадой — ее бледность будет слишком сильно бросаться в глаза.
Ей казалось немного забавным то, что она думает о завтрашнем дне с таким спокойствием и отрешенностью. Невеста… Образ невесты всегда представлялся ей совсем другим: взволнованная девушка с горящими глазами-факелами, готовыми осветить Вселенную… Разве Сонда такая? Грустная, покорная, измученная… Можно привести еще много эпитетов, но ни один из них не будет соответствовать тому образу, который часто рисовало ей воображение.
Все верно — большинство невест выходит замуж по любви, а Сонда — всезнающая, умная, рассудительная Сонда — считала, что браку и любви не обязательно идти рука об руку… Что ты теперь скажешь? — обратилась она к той, которую считала собой еще месяц назад. — Вот он, брак, основанный на доводах разума… Счастлива? Из глубин души не донеслось внятного ответа. Видимо, та, прежняя Сонда, ушла навсегда, оставив вместо себя лишь осколки своих теорий да брызги иллюзий, утекших меж пальцев, как вода… Нынешняя Сонда выходила замуж из страха остаться одной да из жалости к жениху, которого ей не хотелось предавать…
Особняки остались позади, Сонда не заметила, как подошла к скверу, в котором сегодня встречалась с Эриком.
Вместо долгожданной тишины, нарушаемой лишь звоном капель, падающих с мокрых веток, она услышала два голоса — женский и мужской. Кажется, парочка повздорила между собой и выясняла отношения в ночном сквере. Сонда вошла в сквер и присела на одну из скамеек. Теперь разговор слышался ей вполне отчетливо. Чужие беды и раздоры стали ей необычайно близки, и она, как больной, интересующийся всем, что касается его болезни, жаждала услышать нечто заветное, что помогло бы ей унять свою боль.
Голос женщины был звонким, он словно разрезал ночную мглу, окутавшую сквер, на части. Мужской голос был тихим и глухим и напомнил Сонде голос Кэрри, правда, его глубокий голос она узнала бы среди сотни остальных… Причина их ссоры так и осталась для Сонды загадкой, но часть перебранки она все же услышала.
— Если бы ты пыталась понять меня… Но каждая моя попытка донести до тебя истину заканчивается скандалом. — Мужчина говорил, не повышая голоса, но было слышно, как сильно он взволнован.
— Я скандалю, потому что несчастна, и не тебе упрекать меня в этом! — Казалось, ей стоит большого труда не расплакаться.
— Все вокруг виноваты, кроме тебя самой! Как всегда… Не пора ли поискать причину несчастий в себе? Ты обвиняешь близких тебе людей во всех смертных грехах, в то время как даже не слышишь, о чем они говорят… И сейчас ты не слышишь меня. Как можно быть такой глухой?
— Глухой, слепой! Зачем я нужна тебе такая? Почему ты не уйдешь?
— Это самый глупый вопрос, который я слышал когда-либо! — Сонде показалось, что мужчина все-таки потерял терпение. — Так ты хочешь, чтобы я ушел?
— Да! — В сердцах крикнула она, и ее возглас ударился о влажный асфальт, разбившись на сотню отголосков: да, да, да…
— Хорошо, — послышался глухой ответ.
Сонда расслышала звук удаляющихся шагов и тихие всхлипы, которые кто-то тщетно пытался сдержать. Значит, он ушел, и она заплакала. На мгновение Сонда почувствовала ту боль, которую испытывала неизвестная женщина, оставшись одна. Впрочем, Сонде не нужно было напрягать воображение, чтобы это сделать, — не далее как вчера она чувствовала себя точно так же: раздавленной, разбитой на тысячу осколков.
Да и сегодня ей не лучше — время идет, но боль никуда не девается… Она хотела было выйти из тени и успокоить плачущую женщину, но оказалось, что в этом нет надобности. Мужчина, верно рассудив, что его возлюбленная погорячилась, попросив его уйти, все-таки вернулся. И тут же принялся успокаивать свою избранницу.
Сонда не стала дожидаться финала и ушла до того, как занавес опустился. Почему-то она была уверена в том, что у этой пары теперь все будет хорошо. Она неторопливо шла назад, домой, где ее никто не ждал с распростертыми объятьями и уверениями в любви. И сейчас ей казалось, что если бы Кэрри вернулся, она не была бы столь непреклонной…
10
Ей снился долгий-долгий сон о том, как она готовится к свадьбе. Сначала ищет платье и не может его найти. Потом находит платье и не может выйти из дома, потому что то место, где была раньше дверь, занимала во сне стена. Потом она решается выйти через балкон, как это когда-то сделал Кэрри, но в гостиной раздается телефонный звонок. Телефон звонит не переставая, но она не Может снять трубку, потому что ее попросту нет…
Сонда с трудом открыла глаза, которые ничего не хотели видеть, кроме продолжения изрядно затянувшегося сна. Внизу действительно надрывался телефон, а в дверь кто-то, видимо, уже не одну минуту молотил кулаками. Сколько же она спала? Сонда вскочила с кровати и ринулась к двери, из-за которой доносился раздраженный голос миссис Тальбот и оправдывающийся — Дори.
Возникшее перед ней лицо матери, мягко говоря, не лучилось добротой.
— Сонда! Ты забыла, что сегодня у тебя свадьба?! Ты знаешь, сколько сейчас времени?
Меньше всего Сонде хотелось узнать, сколько сейчас времени, а про свадьбу она забыла бы с превеликим удовольствием, только вот не дали…
— Мам, у меня бессонница. Я проспала…
— Проспала?! — Миссис Тальбот была просто вне себя от дочерней несобранности. — Дори битый час пытается тебя разбудить! Я ей уже полчаса в этом помогаю, все руки отбила о дверь! А у тебя, видите ли, бессонница! Марш умываться!
Такой миссис Тальбот Сонда не видела уже очень давно. Ей вдруг показалось, что она — семилетняя девочка, которую мать собирает в школу. Толком не проснувшись и не разобравшись в том, что происходит, Сонда послушно просочилась между Дори и Дайан, спустилась вниз и мышкой юркнула в ванную.
Тем временем телефон продолжал разражаться бранью, которая на языке звонков, наверное, считалась нецензурной. Трубку сняла миссис Тальбот, взявшая на себя тяжкую обязанность хозяйки дома.
— Дайан Тальбот у аппарата, — томным голосом произнесла она. — Хэтти! Какая радость! Наконец-то ты приехала, девочка моя!
Хэтти! Сонное состояние как рукой сняло. Сонда, забыв о льющейся воде и мокром лице, выскочила из ванной и побежала в гостиную. Невзирая на сопротивление Дайан, Сонда выхватила у нее трубку и прильнула к ней влажным ухом.
— Хэтти, ты уже приехала?! Ты дома?! Ты собираешься на мою свадьбу?!
— Эй, полегче! Не так много вопросов в один заход — я не успею ответить. Да, да, да. Только заехать к тебе домой я не успею, потому что мне нужно переодеться. Ведь не одна невеста должна хорошо выглядеть на свадьбе. Встретимся в церкви, хорошо? Я успею приехать до церемонии.
— Если бы ты знала, как я рада тебя слышать!
— Догадалась по твоему голосу. Что, миссис Тальбот взяла дело в свои сильные руки?
— Угадала, подруга. Они с Дори чуть не выломали дверь в гостевую, чтобы меня разбудить.
— С каких это пор ты спишь в гостевой? — Хэтти было очень любопытно, почему ее подруга, обожавшая свою спальню, вдруг перекочевала в гостевую комнату.
— С некоторых. — Сонда покосилась на стоящую рядом Дайан и решила не озвучивать при ней причин, по которым ей пришлось променять уютную спальню на гостевую. — Потом расскажу. Хэтти, постарайся приехать пораньше, ладно? У меня к тебе есть маленький разговор… — Сонде все-таки не терпелось отчитать подругу за появление на Мадагаскаре Эрика.
