— Я признателен тебе за честность, но предпочел бы никогда не знать о том, что случилось. Видишь ли, иногда молчание лучше правды.
— Мне так не кажется… — пробормотала Сонда.
Она была обескуражена его поведением. Как, оказывается, она плохо знала этого человека. И все же, что кроется за его олимпийским спокойствием? Боль, страх, ненависть? Голубые глаза не пропускали внутрь, словно были сделаны из пуленепробиваемого стекла. Сонде как никогда хотелось проникнуть за эту стеклянную перегородку и увидеть, что же прячется за ней.
— У меня не укладывается в голове, что ты могла сделать это, — продолжил Эрик. — Кто угодно, но ты… Мне всегда казалось, что тебе чуждо все плотское… Ты была такой… такой…
— Холодной, — подсказала Сонда.
— Да, пожалуй. И вдруг — страсть, наваждение… Тебе плохо со мной?
— Нет, ну что ты…
— И все же тебе чего-то не хватало. Иначе ты вряд ли решилась бы изменить. Что ж, я сделаю все от меня зависящее, чтобы это не повторилось.
— И ты не бросишь меня после того, что случилось? — Сонда ушам своим не верила.
— Нет, — спокойно ответил Эрик. Кажется, у него и в мыслях не было уходить или устраивать ей сцену. — Повторяю, я постараюсь сделать все, чтобы это, как ты выразилась, «наваждение» не повторилось.
Не может быть! Сонда строила всевозможные догадки по поводу реакции Эрика, а все оказалось так просто… Ей не было обидно оттого, что он не страдал, напротив, она была этому рада.
Но в глубине души она надеялась оказаться в роли невесты, брошенной за день до свадьбы. Ведь это избавляло ее от ответственности за свой поступок и решало проблему нежеланного брака. Эрик был непреклонен — соверши она самое чудовищное преступление, он все равно не отменил бы свадьбу. Потрясающее великодушие! Однако не кроется ли за ним что-то иное?
В последнее время Сонда стала слишком подозрительной. Хэтти не было рядом, но Сонда ловила себя на мысли, что рассуждает об Эрике почти как ее подруга. Что кроется за его великодушием? Почему его глаза холодны, как осколки голубого льда? В ее голове все вопросы смешались в одну кучу, сбились, как стадо блеющих овец.
Вопросы к Кэрри, вопросы к Хэтти, вопросы к Эрику… Им не было числа, и Сонда уже не понимала, кому и какой именно вопрос она хотела задать. За последний месяц произошло так много событий, что она окончательно извелась, а времени, чтобы прийти в себя, у нее не было — завтра свадьба, которой она надеялась избежать. Но, видно, все мосты сожжены. Да и зачем нужны мосты — идти по ним ей все равно некуда… Она выйдет замуж за Эрика. Возможно, брак с ним и есть та спасительная гавань, к которой несло ее течение.
— Ты совсем замерзла. — Сонду била мелкая дрожь, но она не замечала этого. Внутренний холод был гораздо сильнее внешнего. Эрик встал со скамьи и протянул ей руку. — Пойдем, я провожу тебя домой. Обязательно прими теплую ванну, иначе к завтрашнему дню ты совсем расклеишься.
Теплую ванну… Его слова звучали в голове Сонды, но она совершенно не понимала их значения. Разве можно думать о ванне, когда в душе царит полный хаос?
— Да, — механически ответила она, услышав вопросительную интонацию в голосе Эрика. Ей было все равно, о чем он спрашивает, все равно, куда идти. Она чувствовала себя растворившейся в мелком дожде, в душном и влажном воздухе улицы. Словно все происходящее: и вчерашний вечер с Кэрри, и сегодняшний разговор с Эриком, и предстоящая свадьба — все это было не ее жизнью, а жизнью какого-то чужого человека. Как в сериале, захватывающем, но не доставляющем личных страданий. Но даже этот сериал сейчас она смотрела без интереса.
— Пойдем, — повторил Эрик и потянул ее за руку. — Рядом со сквером я припарковал машину.
— Пойдем, — глухо отозвалась она.
За передним стеклом, усыпанным бисером дождя, мелькали деревья, дома, многоэтажные здания крупных фирм. Наверное, в одной из таких фирм целыми днями сидит Эрик и холодным, испытующим взглядом смотрит на подчиненных. А ведь Сонда за год их знакомства так и не удосужилась побывать на его работе и посмотреть, чем занимается ее жених… Он, напротив, сразу же заехал в ее фирму и оценил масштабы деятельности будущей невесты.
Вот в чем вопрос: почему ее никогда не интересовала деятельность Эрика, но все, что касалось Кэрри, с самого начала вызывало в ней жгучее любопытство. Наваждение или любовь? Любовь или наваждение? Два слова крутились в голове Сонды, и она не могла выбрать одно из них, так как оба казались соответствующими действительности. И ни одно из этих слов не подходило к их отношениям с Эриком. Ей было достаточно того, что ее жених принципиален, надежен, щедр… Но, как выяснилось, ни одно из этих качеств так и не заставило ее полюбить его, Или испытать то самое наваждение…
— Мисс Тальбот, — начала Дори, завидев хозяйку на пороге дома. — Вам звонила подруга.
— Хэтти! Боже мой! Она уже вернулась?
— К сожалению, нет. — Дори было жаль разочаровывать и без того грустную хозяйку, но факты подтасовать она не могла. — Передавала вам огромный привет и клятвенно заверяла, что вернется к завтрашнему утру.
— Надеюсь, что она успеет к моей свадьбе, — хмуро заметила Сонда. — Больше ничего не говорила?
— Обещала позвонить, как только приедет.
— Звонок мобильного у алтаря будет звучать особенно оригинально…
Чутье подсказывало Дори, что настроение у хозяйки упало даже по сравнению со вчерашним. Однако, как воспитанная горничная, знающая свое место, она не стала лезть в хозяйские дела и направилась в кухню, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое.
— У вас есть особые пожелания насчет ужина? — спросила она, остановившись у двери.
— Веревку под маринадом и шоколадное мыло, — выдавив жалкое подобие улыбки, пошутила Сонда.
— Да, юмор у вас сегодня особенный…
— У меня все сегодня особенное. Спасибо, Дори. Честно говоря, я совершенно не хочу ужинать. Так что, если будешь готовить, рассчитывай только на себя.
— Как насчет стаканчика горячего молока? Сегодняшняя погода располагает к простуде…
— Да, пожалуй. Честно говоря, я немного замерзла.
Сонда повесила плащ, скинула туфли и, вынув из коробки диск «Битлз», вставила его в музыкальный центр. Может быть, любимая группа поможет ей расслабиться и хоть немного прийти в себя накануне свадьбы? Зазвучала одна из ее любимых лирических песен, под которую Сонда любила грустить, сидя дома в полном одиночестве… Сейчас одиночество не радовало, а угнетало, давило ее. Не дослушав песню до конца, она выключила центр и села в кресло, вперив взгляд в пространство.
Разве может быть так плохо? И бывает ли еще хуже? Наверное, бывает… Она вспомнила рассказ Кэрри о жене, которая ушла к другому. Слушая его историю, Сонда не могла представить, как это больно, когда любимый человек уходит навсегда. Зато теперь может, потому что чувствует то же самое. Только от нее никто не уходил — она сама послала любимого человека ко всем чертям. От этого ей не становилось легче, наоборот, желание вернуть, догнать, остановить жгло и мучило, заставляя еще раз прокручивать свершившееся событие.
Сонда была уверена в том, что уйди он сам, по своей воле, ей было бы легче — гордость не позволила бы страдать по тому, кто бросил ее. Хотя… об этом она не может судить, ибо не знает себя. И вообще не знает людей… Раньше это ее не беспокоило, зато теперь она растерзана, раздавлена собственной ограниченностью…
Вторая попытка переночевать в гостевой комнате не увенчалась успехом. Бесплотные ерзанья в постели утомили Сонду — она встала и начала бродить по комнате, как лунатик. Вторая ночь без сна — это уже слишком. Если она не выспится, как будет выглядеть завтра? Можно, конечно, прибегнуть к снотворному, но тогда ее не разбудит даже церковный хор… В голове мелькнула мысль о прогулке. Ночная прогулка перед свадьбой — идея дурацкая, но чем-то привлекательная.
Сонда сняла пеньюар, натянула Джинсы, накинула плащ и вышла из дома. Слава Богу, Дори уже спит, иначе точно вызвала бы «Скорую помощь» для своей безумной хозяйки.
